Мой Серебряный

«Мене, мене, текел, упарсин»*

В моих скомканных жестах уже ничто не укроет правды предельно острой: я цепляюсь ногтями и — решето! — удержать пытаюсь вино и воздух. Как мне было бы просто, но нет и нет, и мы не сложились, и так совпало, что с тобою огромным был этот свет, без тебя загробного стало мало. Как же так получилось, что в крик, навзрыд, себя измотав глупым грубым чувством, я с трудом понимаю, как я разбит, что любовь сломала, — и с этим хрустом (больные суставы с щелчком на место), я вставляю на место себя в себя? Я твои до чёртиков помню жесты и вою злобно, в памяти их дробя. Я мог обожать тебя больше жизни, дать отрезать от плоти моей кусок, — не плачь, по мне справили уже тризну. Я бы мог быть нежен или быть жесток, но что толку? Я мог и, как мог, любил: и целым, и оторванным на лоскут. Как найти бесконечное средь мерил, чтоб измерить мою по тебе тоску?