Постельная сцена

Тарьей ужасно волнуется, сидя в гримерной. Сегодня им предстоит отснять сцену в отеле. Именно этот эпизод пугал парня больше всего с самого начала съемок. Если к простым поцелуям Тарьей смог приспособиться, потому что, как оказалось, в этом нет ничего сложного, даже когда твой партнер не девушка, то к постельной сцене Сандвик был морально не готов. Все утро он вел себя, как ребенок. Отшучивался глупыми фразами, «капризничал» из-за слишком горячего кофе или из-за слишком высокой температуры в гримерной. Жарко было, на самом деле, только самому Тарьею. И все потому, что все мысли парня были заняты предстоящими съемками. — Хэй, ты в порядке? — Тарьей вздрагивает от голоса Хенрика, неожиданно вошедшего в комнату. Холм, как никто другой, понимал мальчика, хоть и не волновался так сильно. Точнее, он совсем не волновался из-за сцены. Он переживал за Тарьея. — Ну, видишь, руки-ноги на месте, значит в порядке, — снова пытается пошутить Сандвик. Хенрик слабо улыбается, присаживаясь рядом с парнем на диван. Волнение Тарьея буквально заполняет всю гримерную. Висит в воздухе тяжелым грузом, создавая в комнате напряженную атмосферу. Сам Сандвик сидит, уткнувшись в листок со сценарием. Парень уже в сотый раз перечитывает нужные строчки, где-то в душе надеясь, что там вдруг что-то поменяется. — Ты успел сильно достать наших помощников, — говорит Хенрик, глядя на мальчика. — Ну да, я тот еще мешок с дерьмом, — нервно усмехается Тарьей. Хенрик тихо смеется. Сандвик с этим своим детским волнением ужасно милый. И, господи, разве можно снимать такую развратную сцену с этим ребенком? — Я спрашивал у ребят, как они вели себя, когда снимали похожее, — продолжает Тарьей, не давая Хенрику ответить. — И что они тебе сказали? — Холм усаживается поудобней, помещая свою руку на спинку дивана позади Тарьея. Последний не обращает на это внимания. — Сказали, что нужно быть собой. — В целом, они правы, — соглашается Хенрик. — Да, но, черт возьми, как я могу быть самим собой, лежа под парнем? — взрывается Тарьей. — Я до съемок этого сезона даже никогда не целовался со своим полом. А тут мне говорят: «Будь собой, когда трахаешься с парнем!». Хенрик не может сдержать смех, и Тарьея, кажется, это еще сильнее злит. — Почему ты смеешься? Ты совсем не переживаешь? — парень с вызовом смотрит на партнера, пытаясь выглядеть как можно угрожающе. — Нет, детка, — усмехается Холм. Он знает, как это обращение действует на Тарьея. Мальчик мгновенно зажимается, краснея. — Я же просил не называть меня так, — бурчит он, тыкая Хенрика локтем в бок. — Тарьей, ты такая задница, — Холм качает головой. — Расслабься. Не стоит придавать этому такое значение. — Я не представляю, как должен себя вести, — вздыхает Тарьей, наконец откладывая сценарий в сторону. — Мы можем порепетировать, — предлагает Хенрик, от чего Тарьей давится собственной слюной. Холм в очередной раз смеется. — Тарьей, ты слишком напряжен. Расслабься, ну же, детка. Все будет хорошо. Доверься мне. Тарьей неосознанно прижимается к Хенрику, будто ища защиты, и согласно обреченно кивает. Сначала снимают сцену на ресепшене, где у Тарьея почти нет слов. Он просто стоит рядом, пытаясь выглядеть слегка смущенным, как было прописано в сценарии. Ему просто нужно было смеяться над шутками Эвена и кивать в нужные моменты. — Тарьей, соберись! Смех слишком нервный, я не хочу видеть Исака таким! — ругается Джули, когда Сандвик портит очередной кадр своим волнением. Тарьей чувствует себя виноватым перед Хенриком, которому приходится снова и снова повторять все заново лишь из-за одного глупого парня. — Все в порядке, — шепчет Хенрик, одобряюще сжимая плечо парня. — Просто попробуй еще раз. Тарьей очень рад, что его партнер именно Хенрик Холм. Уверенность парня передается и самому Сандвику, так что тот, наконец-то, берет себя в руки и позволяет доснять эпизод. — Небольшой перерыв и снимаем дальше! — сообщает помощник режиссера. Все облегченно вздыхают, покидая площадку. — Идем, — Хенрик хватает Тарьея за руку и тянет в сторону лифта. — Что ты собрался делать? — удивляется Сандвик, когда Холм заталкивает его в прозрачную «коробку». — Прокатимся до последнего этажа. Просто, чтобы ты познакомился с ощущениями. Так будет легче. — Мы увезли аппаратуру, — Тарьей кивает в сторону камер, которые уже успели занять свое место, когда Хенрик нажимает на кнопку. — Не думаю, что мы сможем ее украсть, детка, — подмигивает Холм. — Придурок, — смеется Тарьей, переключая свое внимание на улицу. Чем выше поднимался лифт, тем красивее открывался вид на город. У Сандвика захватило дыхание. — Просто представь, — Хенрик оказывается запредельно близко, так, что Тарьей чувствует дыхание за ушком, — что должен испытывать Исак в эту минуту: он поднимается в шикарный номер с парнем своей мечты. Туда, где никто не будет им мешать. Разве это не возбуждает тебя? Тарьей судорожно выдыхает, пытаясь сохранять самообладание. Руки крепко сжимают поручень. — Здесь нет Тарьея и Хенрика. Тут только Исак и Эвен, — продолжает Холм. Тарьей чувствует ладонь на своей шее. Горячий шепот обжигает щеку. — Когда мы окажемся в номере, я незамедлительно стащу с тебя всю эту одежду. Потом медленно опущу на кровать и начну покрывать поцелуями каждый миллиметр твоего тела. Я хочу слышать твои стоны. Хочу, чтобы ты умолял меня продолжать. Я буду дарить тебе всю свою любовь и нежность. И нет никого больше, кроме нас и нашей любви. Сердце Тарьея, кажется, готово выпрыгнуть из груди. Низ живота сводит сладкой истомой, а в паху становится угрожающее напряженно. — Зачем ты это делаешь? — в полустоне выдыхает Тарьей. — Я просто помогаю тебе прочувствовать, — Сандвик ощущает невесомый поцелуй в шею. Тело тут же бросает в жар. — Когда мы будем там, смотри только на меня. Я буду центром твоей вселенной. Только ты и я. Исак и Эвен. И никого больше. Тебе понятно, детка? Тарьей кивает, растворяясь в каждом слове Хенрика. То, чего он так сильно боялся этим утром, превращается вдруг в самое сокровенное и грязное желание. — Вот и славно. Пока лифт едет назад, Тарьей пытается привести себя в порядок. Сандвик мысленно надеется, что никто ничего не заметит. Не заметит безумный взгляд с расширенными зрачками, покрасневших горящих щек и прокусанную почти до крови губу. Хенрик с хитрым оскалом наблюдает за своим мальчиком, отмечая про себя, что это «упражнение» пошло ему на пользу. — Чем вы занимались? — вопрошает Джули, когда лифт распахивает свои двери. — Репетировали, — отвечает Хенрик. А Тарьей лишь кивает, подтверждая его слова. Эпизод в лифте не доставляет никаких проблем. Тарьей просто хочет сделать все сразу как можно лучше, потому что все его мысли заняты лишь следующей сценой. Волнение никуда не делось. В голове крутится картинка, как он лежит в объятиях своего Эвена, чувствуя жар его тела. Как принимает все эти поцелуи, которые Хенрик пообещал ему ранее. Как задыхается в полустонах. Тарьей пытается контролировать себя, не позволяя себе окончательно возбудиться. — Отлично, снято! — Джули выглядит довольной. — Вам нужен перерыв или сразу перейдем к последнему на сегодня эпизоду? Вопрос скорее задается Сандвику, так как режиссер смотрит лишь на него. Тарьей кидает взгляд на Хенрика, ища какой-то поддержки в его глазах. — Я думаю, мы готовы, — отвечает за двоих Холм. — Все в порядке. Тарьей знает, что последняя фраза предназначена для него. — Да, мы готовы, — соглашается он, незаметно сжимая кулаки. Номер, который выбрали для съемок, и правда, шикарный. Тарьей обращает взор на кровать и в очередной раз вспыхивает. Именно тут и предстоит провести ночь Исаку со своим Эвеном. — Тарьей, по моей задумке Исак снизу. То есть, ты понимаешь, что я от тебя хочу, так ведь? — уточняет Джули, глядя на актера. Парень кивает, осторожно присаживаясь на кровать. — Не волнуйся. Мы потом наложим музыку, вас никто не услышит. Ты можешь вообще не издавать звуков, если тебя это смущает. — Где Хенрик? — спрашивает Тарьей, оглядывая площадку. — Сейчас гримеры поправят пару мелочей, и он придет. Тарьей думает, что ему станет в разы спокойней, когда появится Холм. Сейчас сидеть на кровати в одном белье немного неуютно. — Я здесь, — Тарьей вздрагивает, услышав знакомый голос. Парень переводит взгляд на Хенрика и замирает. Холм невероятно красивый. Сандвик слегка встряхивает головой, понимая, что он не должен о таком думать. — Отлично, давайте начнем, — командует режиссер. Весь персонал занимает свои места. Камеры начинают работать, настраивают свет. Тарьей неуверенно укладывается на кровать, чувствуя неимоверное смущение. В голове проскальзывает мысль, будто он снимается в каком-то фильме для взрослых, где все по-настоящему. — Все хорошо, — шепчет Хенрик, нависая над парнем. Тарьей смотрит в глаза напротив, пытаясь отключиться от всего остального мира. — Все хорошо. Только ты и я. Никто не слышит, что именно говорит Холм мальчику. Никто не встревает и не торопит актеров. — Позволь своему Исаку любить Эвена. Тарьей незаметно для всех кивает, неуверенно притягивая Хенрика к себе за плечи. Холм не спешит, давая парню привыкнуть к новым ощущениям. Камеры рядом его не отвлекают, но жутко сковывают Тарьея. Хенрику хочется закрыть его собой, спрятать ото всех и дать почувствовать себя в безопасности. Холм кладет ладонь на щеку парня. — Сейчас ты существуешь только для меня. Тарьей закрывает глаза, приоткрыв губы в немой просьбе. Холм слегка улыбается, касаясь наконец губ мальчика своими. Тарьей сжимает плечи Хенрика, всем своим нутром отдаваясь охватившим с головой ощущениям. — Ты осознаешь, насколько ты красивый? — отстраняясь и переходя поцелуями на шею парня, шепчет Холм. Тарьей задыхается, запрокидывая голову. — Хенрик, — отрывистый шепот вырывается непроизвольно и становится похож скорее на тихую мольбу, чем на протест. — Я бы взял тебя прямо сейчас, если бы мог, — Тарьей чувствует дыхание на своих губах, и весь мир вдруг переворачивается с ног на голову. Он абсолютно забывает о камерах, которые неустанно записывают все, что происходит в этой комнате. В этом маленьком мире для Тарьея сейчас существует только он. Его выдуманный Эвен и такой реальный Хенрик. Тихий протяжный стон, наполненный разочарованием, срывается с губ парня, когда Холм снова отстраняется, не давая больше себя целовать. Старший успокаивающе что-то шепчет, но Тарьей не слышит его. Он только чувствует горячие губы, которые покрывают каждый миллиметр его груди, спускаясь ниже, и сильную руку на талии. Спина непроизвольно выгибается навстречу желанным ласкам. В паху уже давно все напряжено. Тарьей чувствует возбуждение Хенрика, что заставляет очередной стон слететь с губ. Сандвик неожиданно даже для самого себя запускает ладонь в волосы Холма и тянет того к себе. Старший не сопротивляется, покорно возвращаясь к губам мальчика. Они снова сливаются в поцелуе и останавливаются, только когда Тарьею начинает не хватать жизненно необходимого кислорода. Хенрик, не отрываясь, смотрит в глаза парня. Ему кажется, что он слышит стук его сердца. Или своего. Сейчас они настолько сблизились, что он уже не различает этого. — Ты прекрасен, детка, — шепчет Холм, переворачиваясь на спину и укладывая младшего на себя. — Я клянусь, я возьму тебя сегодняшней ночью. Ты никуда не убежишь. Тарьей судорожно выдыхает, готовый согласиться на все. Сейчас он больше всего на свете желает, чтобы Хенрик сдержал свою клятву. — Я думаю, мы отсняли достаточно материала, — голос Джули неожиданно возвращает парней в реальность. Хенрик последний раз позволяет себе прикоснуться к губам Тарьея, прежде чем окончательно отстраниться. — Кхм, вы можете привести себя в порядок в ванной, — уточняет режиссер, когда камеры выключаются. Тарьей спешно поднимается с кровати, пряча смущенный взгляд от всех, и скрывается за дверью уборной. Хенрик провожает младшего взглядом, хитро улыбаясь. Холм знает, чем сегодня ночью займется этот мальчик.