Тихие ночи

Виктор сам не знает, как получается так, что поход за хлебушком заканчивается четырьмя огромными пакетами, которые еле тащишь до квартиры. - Зачем столько? - удивляется Юри, помогая выкладывать покупки. - Сейчас будет магия, - смеется Никифоров, - как только уберем все по местам, то выяснится, что я еще мало купил, и есть совсем нечего. Кацуки непонимающе моргает, а Виктор только умиляется, и произносит фразу про суровое голодное детство, вот зато теперь отрывается как может. «Жертва рекламы» - сам себя иногда ругает. Но когда в огромном супермаркете типа Ашана видит, как дешево стоит та или иная вещь, в голове тут же загорается лампочка «надо брать». В результате в квартире скапливается великое множество вещей, которые вроде и были тогда нужны позарез, но с тех пор Никифоров к ним даже и не прикасался. Как со соковаркой, с которой Виктор летел на крыльях любви домой, выжал сок несколько раз, разобрал и убрал в коробку. Хлебопечку, супницу, пароварку и вафельницу постигла та же участь. Правда, сейчас вафельницу таки достали, ей пользовался Юри, самому Никифорову было лень, он вообще с утра никогда есть не хотел. - Мы еще в «Метро» с тобой как-нибудь заедем. Только тогда нужно будет брать машину. Или две… - сами они точно не дотащат. - Лучше не надо, - Юри вытаскивает шесть стаканчиков йогурта с разными вкусами. Виктор не смог определиться и взял сразу все. - Тебе понравится, - провести время в Санкт-Петербурге было явно хорошей идеей, хотя Юри сначала и упрямился. Но Виктор тоже не был обделен упорством осла, надавил, мол, я в Японии сколько прожил, давай теперь твоя очередь. Кацуки на это возразить ничего не смог и пошел собирать вещи, параллельно обдумывая, как преподнести новость родителям. Те приняли спокойно, надавали на дорожку советов и еды. Юри, правда, не перестал нервничать. Все же совсем чужая страна. Интересно, но страшно. За все то время, что они провели здесь, Виктор узнал о городе больше, чем за все годы жизни. Чертовы экскурсии, но Кацуки упорно тащил его за собой. - А это что? - вытащил Юри шуршащую упаковку. - А это украшение на люстру, сейчас вместе соберем и повесим. Там еще наклейки на окна были. - Ты их потом не отдерешь. - Повисит до следующего праздника, потом зато не наряжать. - У тебя и так каждый день праздник, - ворчит Юри, но не злится, он привык к странностям любимого. Да и кто из них не странный? Счастье, что они могут принять друг друга вот так — со всеми закидонами. - Так, - разобрав все пакеты, серьезно смотрит Кацуки, - Виктор, а хлеб где? Никифоров понимает, что пора научиться составлять списки. Потом они устраивают подобие романтического домашнего ужина со свечами, шампанским и соком (сок — Юри, шампанское — Виктору), а продолжают уже в постели. Виктор засыпает, обнимая любимого, и понимает, что счастлив. Пока не просыпается посреди ночи один. - Не понял, - мужчина несколько раз моргает, чтобы убедиться, что окончательно проснулся и пустое место рядом с собой ему не показалось. Часы показывают четыре утра. - Юри, ты где? - есть вероятность, что он пошел в туалет, но простыни уже остыли. Виктор вскакивает с постели и бежит искать. Как ни странно, находит. Юри спит на кухне, положив голову на стол. И зачем-то надев на себя зимнюю куртку. Чтобы не холодно было? Почему не взял одеяло? Зачем вообще ушел? Выходил на улицу? Виктор уже протягивает руку, чтобы потрясти Кацуки за плечо, но потом вдруг передумывает. Пусть себе спит, утром поговорят. - Приехали, называется… Утром цирк продолжается. Юри категорически отрицает, что просыпался ночью и куда-то собирался. - Да я спал все время рядом с тобой, не говори ерунды. Юри и правда оказался каким-то образом снова рядом. Никифоров не планировал спать, но организм решил, что четыре утра слишком рано и отключился. - Тебе приснилось, - отчеканивает Юри, давая понять, что разговор закончен. Виктор начинает думать, что кто-то из них постепенно сходит с ума, и скорее всего это он сам. Не зная, что делать, Виктор просто собирается и уезжает в Спортивный центр, раз разговора не вышло. Какой смысл был отрицать очевидное, если только не хотел скрыть? Что скрыть? Идиот, надо было сразу растолкать, чтобы опомниться не успел, вытрясти правду. А сейчас только он выглядит поехавшим. - Да как вы все меня достали! - орет Плисецкий, агрессивно катаясь на льду, не обращая внимания, как закипает Яков. Юра сейчас пытается выплеснуть всю свою ярость и ненависть, чуть коньком по бортику не долбит. - Что это с ним? - интересуется Виктор. Еще позавчера Юрий предвкушал встречу с Отабеком, который должен был вот-вот прилететь, даже не огрызался в ответ, мысленно уже переносясь в аэропорт к месту встречи. Мила смеется в ладонь, но не сдерживается и начинает хохотать. - Только посмей ему рассказать, только посмей! - орет с другого конца льда Плисецкий, угрожая кулаком. - Отабек сделал непростительную вещь, - и снова заходится от хохота, проглатывая фразу. Виктор мысленно уже набрасывает список «непростительных» вещей, когда Мила продолжает: - Они пошли в кино… О боже, сейчас расскажу… - Заткнись, карга! Мила, не смей! - Короче, когда покупали билеты… Отабек купил для Юры детский билет, потому что он дешевле. Теперь они сгибаются от смеха вдвоем под возмущенные вопли Плисецкого. Яков тем временем понимает, что от сегодняшней тренировки толку не будет. Георгий тяжело вздыхает, мол, что нашли смешного, хотя до появления Виктора так же ржал вместе с Бабичевой. - На что хоть ходили-то? - интересуется Никифоров, когда все отсмеялись. Хотя Отабеку, который хотел как лучше, сейчас явно не позавидуешь. - На Моану, - буркает Плисецкий, который тоже уже немного успокоился, немного отыгравшись на несчастном бортике, - Мауи прямо с тебя списан, сходи, полюбуйся. Значит сеанс в кино они все же отсидели. Виктор думает, что действительно надо бы сходить и взять с собой Юри. Только найти бы кинотеатр, где можно посмотреть в оригинале, на русском Кацуки ничего не поймет. Снова все мысли о Юри, отвлечься никак не получается. - Дай Отабеку еще один шанс, если он до сих пор жив. - Или не отправлен пинком на родину, - добавляет Мила, - А вообще, правда, ну он не со зла. Хотя забавно получилось. - Смейтесь дальше, старики. Дома Виктора ждет Юри, мнется на пороге с виноватым видом, но не говорит ничего. Вот именно такого напряжения Никифоров и боялся. Идея провести вместе время в России явно вышла идиотской, как и все, собственно, идеи Виктора. Утешало лишь то, что одного дурацкого поступка в результате и возникли их с Юри отношения. Теперь бы не накрыть все медным тазом. - Все хорошо? - спрашивает Никифоров, держа любимого за руки. - Все хорошо, - отвечает Юри. Они врут друг другу, и от этого только больнее. Виктор честно старается не заснуть, поэтому пьет кружками кофе, гробя свое здоровье за один присест. Юри давно спит в постели, что-то беспокойно бормоча во сне. Никифоров каждые десять минут срывается и бегает посмотреть, на месте ли его любовник. Часы раздражающе тикают, кофе остывает, а из шести стаканчиков йогурта остается только один. «Куда бы ты ни ходил, я узнаю», - в душе Виктора доверие борется с ревностью. Глупой ревностью, к кому Юри мог убежать посреди ночи? Все знакомые у них общие, своих Кацуки просто не успел бы завести. И все равно внутри все переворачивается. Тихая ночь, угу. - Докатился, - вздыхает Виктор, отпивая от четвертой чашки, - Сейчас и здоровье посадим. Он включает плеер и слушает музыку, закрыв глаза. Если бы сейчас тут был Жора, он бы обязательно сказал «Отберите у Никифорова плеер, он снова Янку врубил». От большого yма лишь сyма да тюрьма Известная примета среди знакомых. Если Виктор начал слушать Дягилеву — все плохо. Хотя и сам Георгий иногда включал Летова, но все равно говорил, что они слишком молоды для всего этого. Благо, песен после себя Янка оставила совсем немного. Самоубийства понять и принять никто из них не смог. Виктор слишком любил жизнь, а Жора хоть и поддавался иногда меланхолии, был очень сильным человеком. А мы пойдем с тобою погуляем по трамвайным рельсам Посидим на трубах у начала кольцевой дороги Нашим теплым ветром будет черный дым с трубы завода Путеводною звездою будет желтая тарелка светофора Но Жоры сейчас тут не было, а значит, никто падать вниз не мешает. Этой ночью никто из квартиры не выходил. Еще несколько дней прошли как обычно, Юри весьма приободрился и снова потянул на экскурсии, наплевав на холод. Кутался однако так, что Виктор шутя сравнивал с капустой. А потом они пили кофе из стаканчиков и просто гуляли по центру мимо светящихся витрин. В больших городах никогда не бывает темно. Даже небо казалось не черным, а серым. Уже дома, избавляя Юри от всей этой одежды, Виктор понял, что снова счастлив. И как он мог вообще что-то подозревать? Пока он снова не обнаружил отсутствия Юри в его постели. Но на этот раз его не оказалось в квартире вообще. Виктор смотрел под кроватью, заглянул в ванную, проверил кухню и гостиную. Да все шкафы пооткрывал, пока не понял, что Кацуки ушел. Не было его куртки на вешалке, но больше из вещей ничего не пропало. Уже потом позвонили из полицейского участка. Юри нашли на обочине дороги, идущего вперед, не реагирующего на крики и обращения. И в маске для сна. Когда добудились, тот ничего не помнил и не понимал, как вообще попал в руки патрулирующих полицейский. Растерянный, напуганный, смог сообщить только номер Никифорова. Юри не помнил, как встал с кровати, надел курку и взял ключи. Распаривая его в горячей ванне, Виктор ругался матом, зная, что Кацуки мало чего из этого поймет. - Почему не мог сказать сразу? - чуть не переходит на крик, отпаивая Юри чаем. Этой ночью он пережил ужас и еле собирает в себе остатки сил. - Уже несколько лет такого не было, - признается Кацуки, вдыхая аромат чебреца, - Да, я сомнамбула. Пхичит знает, он как-то обнаружил меня в коридоре общежития в таком состоянии. - Пхичит знает, почему не должен знать я? - Потому что это ненормально? - Юри смотрит в чашку, избегая встречаться взглядом. - Давно? - С восьми лет. Я, кажется, посмотрел тогда какой-то ужастик и очень испугался. В ту же ночь родители нашли меня гулящим по улице. Не хочу, чтобы ты считал меня сумасшедшим, мы ездили на обследования. Это от нервов. Сам я никогда не помню, что делал. Обычно просто хожу, а потом возвращаюсь в постель. Но это редко. - Юри, следовало сказать мне… - Не было необходимости, я думал, что такого больше не будет. А тут, видимо, из-за переезда… Виктор в очередной раз убеждается в том, что эгоистичная тварь. И с одной стороны он зол на Юри, который скрыл от него проблему, с другой камень будто с души упал. Ни к кому его любимый не уходил, он просто лунатик. А он сам не верил, не доверял. - Ты — лучшее, что случилось в моей жизни. Прости, я не должен был давить. Утром они едут в огромный супермаркет и сносят с полок все, что может создать романтическую атмосферу, включая ароматические свечи. А потом три часа нежатся в ванне, куда влили побольше экстракта лаванды. Виктора отпускает, готов дарить всю свою любовь, поэтому целует Кацуки буквально во все места, не обращая внимания на смущенный смех. Юри обнимает за шею, потом зарывается пальцами в волосы, прижимается сильнее. Все проблемы, поняв, что шансов нет, отступают. Такой ночи у них еще, кажется, не было. Они спят глубоким сном, прижавшись друг к другу, поэтому не могут увидеть в ленте новостей в инстаграмме новое фото. Плисецкий с Отабеком сидят в пустом кинозале и хвалятся огромными ведрами попкорна. #крутыепарни #последнийсеанс