Freeform

      Душан Немеч с юности привык жить с мыслью, что большинство людей и гроша ломаного не стоят.       Известная фамилия, финансовое положение, внешность — неважно. Обучение в престижном вузе, из Лиги Плюща, — ну, куда ни шло. Круг знакомств… не показатель. Одни используют других — постоянно. Те, кто со школьной скамьи были гонимы одноклассниками за “нетаковость”, обычно становятся центрами притяжения в своих сферах деятельности, а их сверстники превращаются в серую массу, умеющую лишь тупо кивать головами и потреблять.       Преподаватель университета или первоклассник, водитель такси или президент — все могут как говорить правду, так и чушь пороть.       Душану было двадцать, он привык говорить правду и привык, что его выслушивают. Ведь он, в конце концов, умный. Талантливый. Почти что трудоголик. Душан не привык к мести и ножам в спину, но не потому что подло, а потому что обычно он выбивал ножи заранее.       Все иногда лажают. Тяжело в учении. Нет, не так — тяжело с преподами.       — Что, с тобой тоже этот мудак решил в азиатского мудреца поиграть? Перебираем три бочки риса, чистим конюшни, что там ещё?..       Душан кивнул, пробежал взглядом по бумаге и посмотрел поверх неё:       — Из него мудрец, как из меня — президент Штатов.       — Президент из тебя выйдет лучше.       — М? Спасибо. Если это не оскорбление, конечно…       Они сидели с этим парнем три с половиной часа, отрабатывая недостающие кредиты, а Душан посмотрел на него едва ли три раза. Удручающее зрелище: приземистый, но худой, растрёпанный, с мышиного цвета волосами и неровной щетиной, глаза уставшие, больные: не то встал только перед тем, как явиться сюда, то ли, напротив, готов упасть в обморок в любой момент. К счастью, он был занят своими мыслями и тоже не проявлял особого интереса к товарищу по несчастью. Их не представляли друг другу, а сами не познакомились.              Второй раз Душан встретил его, когда вытаскивал из каталажки человека, которого считал лучшим другом.       Никогда не называй кого-то лучшим другом. Это Немеч узнал уже потом.       — Душан Немеч. Ты? — парень даже не подал вид, что узнал. — Бабло в залог не забыл, надеюсь?       — Не забыл. Не… парься.       — Вот и заебись. Вот мобила твоего приятеля. Извини, что позвонил так поздно и вообще, просто запись у него в адресной книге прозрачно намекала, что вы в тёплых отношениях, и ты меня не пошлёшь. Всё? Чао.       Душану было очень интересно, как именно он записан. Но, потыкав в телефон, он быстро утратил праздное любопытство. Код доступа сам себя не введёт. Интересно только, где его взял этот странный незнакомец.       С лучшим другом Душан после этого случая не дружил.

***

      — Что это за ди-джей? — кричал Душан на ухо барышне, которая увязалась за ним на входе в клуб, да так и таскалась следом нелепым хвостом.       — Джей-Би.       Как будто это что-то прояснило. Душан приподнял бровь.       — Он по понедельникам и четвергам!       — Ясно, — кивок. Взгляд в сторону, глоток пива.       Теперь Душан знал о своём странном знакомце чуть больше. Например, причину, по которой он не спит по ночам и безнадёжно отстаёт в учёбе. Вообще-то благотворительность Немечу не свойственна, но на этот раз ему очень понравилась музыка, да и вообще, что-то странное резало весь вечер под рёбрами, с каждым глотком усиливаясь. Наверное, стоило завязать с алкоголем. Душан положил крупную купюру на стол, поймал взгляд бармена и кивнул на возвышение, где находился ди-джей:       — Угости за мой счёт чем попросит.       Душан привык к правде, но есть вещи, в которых он не хотел признаваться даже самому себе. В конце концов, их можно было просто выбросить из головы, убедить себя, что нет времени заниматься чем-то, что отвлечёт от саморазвития. Тем не менее, он то и дело приходил в клуб по четвергам и понедельникам, напивался до состояния ленивой апатии и непременно оставлял “на чай”, но так и не понял, зачем именно это делает.       Может, если это был бы гей-бар — было бы проще. Но, в конце концов, Немеч просто пытался жить как все. Пока не понял, что это бесполезно. Надо метить выше.

***

      — Чёрт, Душко, ты... такой тесный внутри.       Душан не знал, что выводит его из себя больше: сокращение имени (пусть и верное) или описание физиологических подробностей, о котором он не просил. Он отвесил Джею оплеуху, а потом целовал в нижнюю губу, в шею, в шершавые щёки, в скулы. Упирался ладонями в матрас и насаживался бёдрами на чужой член — так, будто второго раза больше не будет.       Скорее всего, его и не было бы, если бы не странное стечение обстоятельств. Как и третьего. И четвёртого, в принципе, тоже. В какой-то день Немеч не успел уйти, а Джей узнал его, сел рядом и в свойственной ему панибратской манере положил руку на спину:       — И долго ты ещё собираешься меня троллить своим присутствием?       — И в мыслях такого не было, — ответил ему Душан. С этого момента, наверное, всё и завертелось.       Джей-Би Маркович, истинный американец польского происхождения, любил не столько деньги сами по себе, сколько подарки, которые ошибочно принимал за признак крайнего к себе расположения. Душану хватало денег на то, чтобы поддерживать в нём эту иллюзию; а заодно убеждать себя в том, что с тем же успехом он мог снять проститутку, купить музыкальный альбом и сходить к психотерапевту. Просто нет времени, да и зачем, если рядом есть кто-то более доступный?       Наверно, это и называют “свободными отношениями”.       (По какой-то причине Душана очень бесило, когда он видел своего любовника с кем-то ещё. Особенно с девушками.)       Когда Немеч был сверху, вся эта рефлексия быстро вылетала у него из головы. Липкий запах секса вперемешку со сладким, дынным — смазки, кислым — пота, цитрусовым — шампуня. Джей часто крыл Душана благим матом сквозь стоны, а когда он с раздражением сжимал пальцы на чужой шее, а потом выпускал, опасаясь навредить слишком сильно — стонал так, что можно было кончить просто от этого. В первый раз кончил. Просто потому что получилось случайно. Ему ещё не приходило в голову, что во время секса стоит думать об удовольствии кого-то ещё.       Джей редко бывал трезвым после полуночи, сразу после секса отключался и бормотал во сне короткие имена и длинные проклятья. Иногда выходил на кухню, выпивал всю воду и возвращался в постель. Немечу нравилось уткнуться носом в его волосы. Длинные, до плеч. Днём Маркович собирал их в низкий хвост, но ему не слишком-то шло.       Вставал Джей не ранее чем в час, вёл себя у Душана как дома, но держался настороженно. Никогда в этом не признавался, но Немеч видел: большая часть совместных ночей не откладывалась в его памяти. Часто он ходил по квартире с сосредоточенным видом детектива, который ищет улики недавнего преступления. Находил. Хмурился. Наблюдения замалчивал.       В следующий вечер возвращался и непременно топтался на пороге, как будто первый раз.       — Ну что ты? — говорил Душан. — Проходи, раздевайся. Ложись, раз пришёл.       Душан никогда не думал, что его “бросят”, хотя бы потому, что это чистой воды предательство.       — Я думал, ты понимаешь, — говорил Джей туманно. Но Душан не знал, что именно должен понять, потому что привык к тому, что люди высказывают свои переживания словами через рот, а не чёрт-те как, через задницу. Как бы двусмысленно это ни звучало в таком контексте.       Джей сказал, что ему, в общем-то, надоело молчать. А ещё надоело прятать синяки на шее под свитерами с высоким горлом и слоями пудры. На справедливое замечание о том, что ему, вообще-то, нравилось — смолчал. Нечего сказать было. Душан был уверен, что после травки Джея не слишком-то и волновали эти вопросы.       Они “встречались” всего два месяца, потом виделись ещё раза три или четыре за время учёбы. Немечу было даже немного жаль. Ровно до тех пор, пока он не обнаружил на своём ноуте тонну вирусов, которые просто так туда ни за что не попали бы.       Душан отплатил той же монетой — и твёрдо понял, чем дальше будет заниматься в жизни.

***

      Душан повзрослел быстро. Джей-Би так и остался вспыльчивым ребёнком: носил маску крысы, создавал объёмные миры с помощью звуков и программного кода. Продавал эксплойты и инфу тому, кто больше заплатит. Он сделал практически невозможное: приобрёл популярность, будучи анонимом, хакером и преступником.       — Дефолт, значит.       Душан вытащил наушники из ушей и небрежно кинул их на стол. Голова немного кружилась, поэтому приложился к стакану с виски. Немеч теперь важная шишка, техдиректор компании Blume. Крепкое спиртное положено ему по статусу.       — Помню. Императорская крыса. Ну-ну... Вы всерьёз доверяете этому психу после кипиша с Эйденом Пирсом? Я всё понимаю. Нет. Этого я не понимаю совсем… Но если денег ему не нужно, то нам это выгодно. Да делайте уже, что хотите. До связи.       Одно не изменилось с тех пор, как Душан был юным, двадцатилетним, влюблённым и глупым: он, в общем, и в грош не ставит людей. Если тёмная сторона Интернета уничтожит себя изнутри, то так тому и быть. Оно к лучшему.       Может, Джей-Би всё-таки заслужил убить главного героя своих ночных кошмаров. Может, и повзрослел бы после этого.