Вампирское нечто

Бежать пришлось несколько дней и ночей. Сколько лет прошло с тех пор как я последний раз покидал замок отца? Лет сто наверное, может больше. Я, к сожалению, не помню ничего что было со мной больше девятисот лет. Разве что ярость и жажду мести. Эти два слова сопровождали меня и вели к свету. После чего и очнулся я — Алукард, сын своего отца, приемник Дракулы. С каждым шагом темный лес менялся на светлую чащу. Где-то неподалеку проходила река и шла на нерест рыба. Голос птиц разливался красивой трелью по всей чаще. Лес был живым. Это чувствовалось даже в воздухе. — Смотри-смотри… вампир… — раздался писк из-за раскидистых кустов. — И в правду вампир! — раздалось рядом с небольшими камнями. — Тише! Он нас услышит, — голос исходил от плакучей ивы. Помню из отцовской библиотеки одну интересную книгу. Там было написано об основных обитателях Эльфийского леса. Гоблины, орки, дриады, нимфы… нечисть… и феи. Маленькие крылатые существа размером с ладонь обладали непростым характером. Обычным путникам путали дороги и заводили в саму чащу, где или оставляли в слугах, или отпускали. Особенно любили оставлять мужчин. Меч тут будет бесполезен как и форма волка. Будем договариваться. — Дамы, выходите, я знаю что вы тут, — я осторожно повернулся и узрел двух фей и симпатичную нимфу. — Кто ты, странник? — спросила зеленая феечка, подлетев на уровень моих глаз. Небольшое платье из лепестков растений облегало фигурку миниатюрной девушки, которая была в виде песочных цветов. Волей-неволей заглядишься на прелести этой… феи. — Алукард. Вы верно заметили, я — вампир. Ищу проход в Эльфийский лес, — вторая фея синего цвета тем временем решила обшарить меня в поисках чего-то ценного. Надутое личико говорило о том что я абсолютно пуст. Девушки, такие девушки… — Нейри, у него ничего нет, — и упорхнула на камень. Ко мне подошла нимфа. Эх, будь я человеком, может быть на мне и сработало соблазнение. Увы, дамы, я вампир. Я довольно оскалился, обнажив клыки. — Девушки, я порой бываю таким нетерпеливым. — демонстративно облизнул клыки так, что девушки вздрогнули. Немного переусердствовал, одна даже в обморок упала. Хотя я действительно голоден. — Н… не ешь н… нас. Мы покажем тебе путь… следуй за нами, — нимфа подобрала свою подругу, что в обмороке, и вместе со второй. Деревья расступились и перед нами показалась дорога. — Король Эрий еще не прибыл, но, думаю, ты сможешь его дождаться, — она поклонилась и закрыла проход. Интересно, а походка от бедра у них у всех от природы или это чтоб мое внимание привлечь? — Алукард! — я медленно повернулся. Что еще вам надо, дамы? Нимфа стояла в довольно пикантной позе, прислонившись к дереву и послала мне воздушный поцелуй. Какая аппетитная шейка. Ты сделала свой выбор девочка. Я улыбнулся и медленно поднялся к ней. Как приятно ощущать чужие приятные эмоции. Такая приятная шея. Тихий томный вздох совсем меня раззадорил, пришлось прижать ее к дереву, чтоб не вырвалась потом. Мои клыки полностью вошли в нежную кожу лесной жительницы. Вожделенная кровь наконец-то смочила обсохшее и изголодавшееся горло. Тело начало медленно оседать и я резко оторвался. Спасибо прелестница, но лучше забыть о том что с тобой было. Пару часов спустя В эльфийском городе царило небывалое оживление. Это для меня было слишком необычно, слишком много звуков и посторонних шумов. А еще солнечный свет не давал мне покоя. По этой причине приходилось перемещаться по темным переулкам параллельно главной улице. — …Сегодня, в день летнего солнцестояния состоится, церемония посвящения! Феникс наконец-то вернулся! — я не мог ослышаться. Неужели Урзель уже здесь? Черт! Чтоб тебя дьявол побрал! При упоминании этого имени тело свело жуткой судорогой. Пришлось прижаться к стене. Зубы впились в губы. Черт! Ее здесь нет! Ее здесь нет! Успокойся. Птичка моя, что же ты со мной творишь? Боль и судорога отступили и я опустился на колени. Нужно идти дальше. — Дяденька, тебе плохо? — я поднял глаза. Передо мной маленькая девочка с удлиненными ушами. Эльфиечка. — Мне нормально… Ты знаешь как пройти ко дворцу Короля? — девочка закивала. — Прямо по этой улице и ты выйдешь к черному входу, — какой милый ребенок. Когда-то и мой сын был таким отзывчивым и добрым малым. Глаза заволок красный туман воспоминаний. Рыжие волосы, тихий смех и нежные руки… опять. И снова темнота. Пришел в себя глубокой ночью под балконом одной из башен в кустах роз. Это проклятое растение здесь тоже произрастает. — Эрий, спасибо за ваше гостеприимство. Можно мне побыть одной? — да, она уже здесь… — Конечно, Мария… Но если столь юной особе станет одиноко… вы знаете где мои покои, — что? Почему он назвал ее Марией? И… почему я злюсь? Это чувство… я его уже давно забыл. Ревность… да ревность. Урзель свесила ноги с балкона и посмотрела на луну. — Аскалон, вылезай, я не собираюсь тебя слушать в голове. — как по велению девушки рядом с ней материализовалась огромная птица сине-черного цвета с серебренным клювом. — Уф, не ожидал что Эрий окажется старым развратником, — пророкотал ястреб. — Аскалончик, ты же знаешь, я никого к себе не подпущу. — Что, даже Алукарда? — Он это другой случай… — смутилась рыжеволосая девушка и взяла в руки гитару. — Ох, ты серьезно? А кто говорил «Алукардушка мой» и тому подобное? Боже, зачем ты создал девушек… такими?! — Асик, давай не будем об этом. У него была жена… как я помню, таких персонажей ни чем не пробить. Они однолюбы, понимаешь? — пальцы ее стали медленно перебирать струны, будто пробуя подобрать ноты. — Понимаю, сам такой же, — грустно ответил Феникс и укрыл крылом девушку. — Какой она была? — Золотая драконница. Каждое крыло будто алмазы на свету, а глаза как два топаза, на каждой пластинке спереди узоры, как у тебя на подоле плаща. От нее пахло лавандой и морозом. Всегда любила летать в горах, давала мудрые советы и помогала, не смотря ни на что. Даже умирая она не переставала лечить и наставлять. — в голосе Аскалона затаилась горечь, от чего застревал ком в горле. — Мы познакомились на совместной охоте. Какой она была ласковой и доброй… — Не думаю что она б обрадовалась твоим слезам. Она в лучшем мире, — маленькая рука коснулась клюва ястреба, от чего он замер в раздумьях. И тут запела девушка: Там, где танцуют птичьи перья В высь зовут голубые небеса. Оторвись с земли, вспорхни как птица. Услышь, как поют ветра голоса! Свободой пахнет здешний воздух. Упадут с души как белы звезды Тяжелые камни на груди. Дочь, сын неба и земли, гляди! Там, где танцуют птичьи перья. И манят черные небеса. Взмахни крылом, вспорхни как птица! Забудься в ветра голосах! Прости ты тех, кого судьба велела Не щадить и до конца времен. Прости тех кого хотела Отдать в растерзание сирен. Тропа слепому лишь открыта. Неведающий знает впредь, Того чье сердце опустело Его судьбе перечит ведь. И там, где танцуют птичьи перья, Колыбелью кажется земля, Дающая святую нам свободу. В сердцах живых, природа-мать. На ветру, как на вершине гор, Хватаешь воздух из последних сил. И пролетая безбрежный бор, Поймешь, чему он тебя учил. Отныне, крылья твоя гордость, Твоя судьба и твой порок. Так стой же на ногах ты твердо. Человек — земли оплот! Гитара замолкла. — Спасибо, — промямлил грустно Аскалон и вернулся в меч. Девушка уже собиралась пойти в комнату как застыла в проходе. — Алукард, я знаю что ты тут… — Звала? — прохрипел я, с трудом сдерживая себя. Как же она соблазнительно рядом. Вдруг Урзель медленно повернулась, взяла за руку и повела в комнату. — Как твоя рана? — я в недоумении посмотрел на нее. Рана? Она о шраме? Девушка лишь сдернула с меня плащ и провела ладонью по шраму и зашитой ране. Когда успел уже? Хотя не важно, лишь бы она не убирала ладонь. — Я про эту рану… ты из-за нее сам не свой был, — сказала она как-то со страхом. От нее веяло ароматом ромашки и медом… знакомое сочетание… не могу вспомнить, когда я ощущал подобное… — Все в порядке. Ведь это ты меня вылечила, — моя рука накрыла ее, от чего Урзель смущенно отвела взгляд. «Господи, я сейчас растаю… Боженька, прошу тебя, только не кровь из носа! Ну почему ты меня так мучаешь, Алукард?» Моя бровь скептически поползла в верх. Это кто кого тут искушает? Птичка моя, ты так допрыгаешься. А сейчас просто предупреждаю. Мои руки сомкнулись на талии и я прижал ее к себе, склонившись к хрупкой и нежной шейке. — А… Алукард… не надо, — я сомкнул зубы, сдерживаясь. Гр-р, что опять? Девушка вздрогнула при моем взгляде и попыталась оттолкнуть. Нет! — Не в этот раза, моя пташка. Не в этот раз. Я обещал тебе не вредить и я сдержу слово, но трогать тебя никто мне не запрещал, — ее губы впились в мои. Она дрожала сильно, но старалась скрыть это. Опять перестарался… — Больше я тебя никуда не пущу, слышишь? Я не хочу снова тебя потерять… — от этих слов она вздрогнула и отошла, так как я уже не держал ее. Высшие силы, какая же она красивая. Считайте меня последним глупцом, но больше я не позволю отнять то, что по праву мое. Холодная ладонь моей птички легла на щеку. Я знаю, милая, что ты переживаешь, но не стоит тебе знать что со мной происходит. — Мне пора… — тихо произнес я. А в глазах ее появилась легкая грусть. — Когда мы еще встретимся? — Когда ты позовешь меня снова. Летучие мыши вылетели через окно к небу. И через несколько минут к ней в руки, из статуи что стояла выше, упал легендарный Изумруд Милосердия. Его грани отражали лучи луны в светло-зеленом переливе. Камень мелькнул и оказался на своем законном месте. На мече Аскалона. Значит ты улетел, мой романтик, так и не ответив мне? Я тоже буду ждать нашей следующей встречи. «Иди спать, Маш, а то утопнешь в розовых сопельках». Да я уже и не против. Эх, мечты… мечты. «И ты мне говорила, что он в тебя не влюблен? Ну ну, выполню одно желание если это не так!» Я верю тебе, Асик. Просто тяжело на сердце от чего-то. «Все будет хорошо». Мы посмотрим, Аскалон. Сейчас, увы, не я решаю его судьбу. Но что-то мне подсказывает, что все может измениться. «Ты что-то видела?» Да, его смерть…