Слизеринские истории

Когда Люциусу пришло письмо из министерства с сообщением о том, что в комитете по устранению опасных существ будет слушаться дело гиппогрифа, напавшего на Драко, и с приглашением явиться на слушание, он только брезгливо поморщился. Увольнение лесника было бы камешком в огород директора Хогвартса. Смерть гиппогрифа не давала решительно ничего, а потому была Люциусу совершенно не нужна. Но забирать свою жалобу он не стал. Это означало бы сделать вид, что ничего не произошло, что не было никакого несчастного случая. Министерские чинуши и без того спустили дело на тормозах, постаравшись сделать так, чтобы и овцы остались целы, и волки сыты. Иными словами, чтобы и Дамблдору угодить, и его, Люциуса, умаслить. Поэтому в том, что судьба гиппогрифа уже решена, Малфой-старший был совершенно уверен еще до того, как явился на слушание, которое затеяли исключительно ради того, чтоб придать делу законный вид. Не понимал этого, кажется, только хогвартский лесник. Он притащился в комитет с кучей каких-то бумажек, которые постоянно валились у него из рук, бормотал нечто невнятное, постоянно повторял, что Клювокрыл – хороший гиппогриф... Как будто это что-то доказывало или кого-то интересовало. Когда его лепетание окончательно стихло, слово предоставили Люциусу. Он встал, обвел утомленных и сонных членов комиссии, пристальным взглядом и вместо пространной речи, которую от него, судя по кислому выражению лиц, ожидали, холодно осведомился: - Уж не хотят ли многоуважаемые члены комиссии сказать, что в несчастном случае, произошедшем с моим единственным сыном и наследником, вообще никто не виноват? "Многоуважаемые" в тот же миг чуть не хором принялись уверять Люциуса, что виновный давно найден, непременно будет наказан со всей строгостью, и что на этот счет мистер Малфой может быть совершенно спокоен. В ответ Люциус хмыкнул, а члены комиссии поспешили разойтись, отложив решение о дне казни на потом. Драко, конечно, сразу же узнал о решении комиссии. Люциус держал сына в курсе дел, тем более что тот, со своей раненой рукой, был в самом центре событий. Но судьба гиппогрифа совершенно не волновала и Малфоя-младшего. Вот если бы осуществились планы отца и лесника бы уволили... Именно ради этого Драко три месяца ходил с недолеченной рукой, а вовсе не для того, чтобы добиться смерти гиппогрифа. Кому он нужен-то? А вот Хагрида Драко презирал. Какой-то лесник, недоучка, не умеющий связать пару слов, и вдруг - учитель! Такой же педагог школы, как их декан! Как мог Дамблдор поставить этого... на один уровень с профессором Снейпом?! Возмущению Драко не было предела. К тому же, надежды Винса и Грега на то, что как раз лесник может оказаться весьма неплохим преподавателем ухода за магическими существами, не оправдались. Учитель из Хагрида был никакой. И если на первый же в их жизни урок он притащил потенциально опасное существо, то потом, перетрусив, весь год заставлял учеников кормить флоббер-червей. Почему этот, с позволения сказать учитель, не придерживался программы обучения, почему не вел уроки, согласуясь с учебником? Даже в свои тринадцать лет Драко прекрасно понимал, что все это вопросы к директору школы. Что уж говорить об остальных слизеринцах. Особенно возмущались старшекурсники, которым в этом году предстояло сдавать СОВ и ТРИТОН. Все это и обсуждали Драко, Винсент и Грег, возвращаясь с очередного "урока" по уходу за магическими существами. Сзади маячил сам "учитель" и Поттер со своими дружками. Вид у лесника был пришибленный. - Точно вам говорю, жалуется Поттику на то, что гиппогрифа казнят, - сказал Драко, в очередной раз обернувшись и посмотрев на гриффиндорцев. – Вы можете себе представить, чтоб декан вот так стал кому-нибудь из нас жаловаться? - Профессор никогда панибратских отношений с учениками не допускает, - подтвердил Винсент. - Конечно, - подхватил Грег. – Мы и по возрасту ему в приятели не годимся. Этот лесник просто сам от Поттера в развитии не далеко ушел. Все трое остановились на ступенях замка и снова оглянулись. В этот момент Хагрид, сказав что-то гриффиндорцам, вдруг спрятал лицо в огромный носовой платок, развернулся и потопал обратно к своей хижине. Увидев это, Драко на мгновение даже дар речи потерял. Взрослый человек, мужчина, не умеющий держать себя в руках настолько, что позволил себе заплакать при всех... – Разревелся! – воскликнул Драко. – Какой ужас! И это наш учитель! В ту же секунду что-то метнулось в его сторону и – хлоп! Грейнджер, словно взбесившийся гиппогриф, налетела на Драко и ударила его по щеке. – Не смей называть Хагрида жалким, ты гнусный... злобный... – кричала она, занося руку для второго удара. - Гермиона! – севшим голосом выдавил Уизли, перехватив ее руку и не давая ударить еще раз. – Не суйся, Рон! Грейнджер вынула палочку. Драко сделал шаг назад. - Пошли, - сказал он Винсенту и Грегу. Пока слизеринцы пересекали вестибюль, идя по направлению к двери, ведущей в подземелья, Драко чувствовал, что его приятели буквально не сводят с него глаз. Поэтому, едва они остались одни, он резко остановился. Так что Винсент и Грег чуть не наскочили на него. - Ну, и что вы на меня уставились? – спросил Драко. - Так мы это... Удивились. - Чему? Тому, что я не дал ей сдачи? Не приучен, знаете ли, бить девчонок. К тому же она дура, если думает, что ее размахивания руками что-то изменят. Меня можно назвать и гадким, и злобным, но ее дорогой Хагрид все равно как был жалким ничтожеством, так им и останется. И уж, конечно, я не стану сражаться с ней. Вот если б на меня напал Поттер, тогда другое дело. С ним я бы обменялся парой-тройкой заклинаний. Пусть даже с меня за это потом сняли бы баллы. А эта грязнокровка... Охота была руки марать.