Восход Луны

Свобода не в том, чтобы делать то, что нам хочется. А в том, чтобы делать то, чего нам не хочется. (Из блога Макса) Миша смотрел на эти слова и пытался понять, что имел ввиду Макс. Что он хотел сказать. Он открывал его блог все чаще, все чаще его перечитывал. Чем большее время их разделяло, тем больше Миша не хотел терять эту связь, тонкую ниточку воспоминаний о прошлом, в которое он уже не сможет вернуться. - Я боюсь возвращаться домой... Не хочу... - ныл Даниэль, повиснув на плече Чжао безволньной тряпочкой. - Ты боишься лететь? Ты знаешь, сколько надо прожить, чтобы гарантированно попасть в авиакатастрофу? С тобой ничего не случится! - Чжао попытался успокоить его дежурной статистикой. Хотя и понимал, что, видимо, это не поможет. - Да, я не поэтому боюсь! - голос Даниэля звучал отвратительно капризно, так что у Чжао зубы сводило. Но он терпел, понимая, что не хорошо обижать иностранцев. Даже если они ведут себя как уроды. Иностранец - гость! Его надо холить, лелеять, носить на руках и всяко угождать. Чжао не особо этому радовался, но старался тренироваться. - А почему? - тихо поинтересовался он. Будь Даниэль китайцем, уже давно был бы сброшен на пол и выставлен за дверь. - Мой... парень... Он все узнает, он убьет меня! Нет, не убьет, он меня просто бросит! - а Даниэля тем временем, как волной, накрывало истерикой. Голос его становился более резким, нервным и приобретал визгливые нотки. - А как он узнает, если ты ему не скажешь? - искренне удивился Чжао. - Он что, телепат? Или медиум? Как он догадается? - он старался не поддаваться на эту провокацию и говорить спокойно и тихо. - О, поверь, он догадается! - ответил ему Даниэль. - Он узнает все, и сразу же! Я не знаю, как... Просто догадается, и все... - его голос заметно дрожал. - Дань Ни*, - Чжао прикрыл глаза, как бы погружаюсь в себя, подальше от этой бури в стакане воды. – Дань Ни, ты создаешь проблему на пустом месте, - он покачал головой. Как ни странно, превращение мальчишки в капризную принцессу поразительным образом делало его невероятно привлекательным. Настолько, что его хотелось разложить прямо здесь, на столе. Не уговаривая, не спрашивая согласия, так, как если бы он был куклой. Чжао усмехнулся. Ему стоило больших трудов держать себя в руках. - Ты просто ничего не понимаешь! - Даниэль оторвался от Чжао, сполз с дивана и подошел с к панорамному окну. Новая стрижка открывала его длинную шею, и он неосознанно пользовался этим, наклонял голову, прикасался к ней пальцами, впивался ногтями в позвонки у основания. - Он знает обо мне все! Все! Вообще все! Я не знаю, как это происходит, но я ничего не могу от него скрыть! - Может ты просто не пытался? - флегматично поинтересовался Чжао. Его голос становился все тише, все глуше. Как будто вода уходила под камни. Если бы Даниэль знал Чжао давно и хорошо, он бы понял, что ничего хорошего это не предвещает. Но они познакомились всего неделю назад, и Даниэль не очень-то стремился обращать внимание на такие мелочи. - У меня самолет через две недели... Что я ему скажу? - он метался из стороны в сторону, и свет падал на его лицо то с одной, то с другой стороны. Многочисленные фенечки, подвески и браслеты тихо позвякивали в такт его метаниям. - Извинишься? - предложил Чжао. Он уже не пытался успокоить Дань Ни, только ждал, чем же все это закончится. Хотя Чжао и так знал, чем это закончится, просто ждал вожделенной развязки. Чувство вины делало Дань Ни бесподобно страстным. И Чжао пользовался этим самым бессовестным образом. - Ты думаешь, этого будет достаточно?! - вспылил Даниэль. - Для кого, для него или для тебя? - спросил Чжао все так же спокойно и даже, наверное, хладнокровно. - Что ты имеешь ввиду? - Даниэль нахмурился, не понимая, о чем идет речь. - Я имею ввиду, что ты беспокоишься о том, что еще даже не произошло. И, возможно, и не произойдет. Если ты не сделаешь ничего глупого. Твой парень не Небесный Император, ему духи Неба и Земли не несут доклады обо всем, что происходит в его поднебесных владениях. А ты переживаешь об этом. Снова и снова. Ты изменил ему, ну и что? Ты перестал его любить? Что-то ты пока не торопишься клясться мне в вечной верности и не рвешься тут остаться. Тут не о чем переживать. Что-то случилось, и это не дает тебе покоя. Что-то, что сводит тебя с ума. И твой парень тут ни при чем. И я, видимо, тоже. Но ты чувствуешь страх и беспомощность. И только беспокойство о всякой ерунде тебя спасает от этой бездны. Я знаю, это прозвучит странно и абсолютно не правдоподобно. Но я отлично знаю, что ты чувствуешь, - голос Чжао звучал ровно и тихо. В какой-то момент он даже сам удивился тому, откуда эти слова берутся в его голове. Он говорил не думая и не обдумывая, просто знал, что так оно и есть. А Даниэль смотрел на него как мышь на кобру. Бездонными карими перепуганными насмерть глазами. Когда Чжао, наконец, замолчал, он выбежал из номера так, как будто бы в него плеснули кипятком. Чжао вздохнул. Похоже, секс с привкусом вины откладывался. И он сам в этом виноват. Говорить правду - это всегда плохая идея. Чжао выждал положенные пятнадцать минут, чтобы дать парню почувствовать свободу. Он вовсе не собирался его отпускать, но иногда не вредно создать иллюзию. Пусть и на четверть часа. Иногда этого достаточно. Даниэль обнаружился в корейской кофейне через улицу. Он сидел за столиком у окна и светил всем проходящим мимо своей персиково-мандариновой шевелюрой. Если не обращать внимания на его белую кожу, можно было даже принять его за китайца. Сейчас такая стрижка и этот циплячий цвет шагали по поднебесной семимильными шагами, завоевывая не особо светлые головы. Чжао глубоко вдохнул и нырнул в стеклянный аквариум маленького мажорного заведения, пропитанного волнами вайфая и запахом корицы, ванили и кофе. Перед Дань Ни стояла огромная чашка какао, в ней плавали зефирки в форме сердечек. Он топил их ложкой в густой шоколадной жиже, но они упорно всплывали на поверхность. Чжао молча сел напротив. - Я хочу в клуб, виски с колой, танцевать и трахаться в туалете, - выдал Даниэль все свои три желания разом. - И именно в таком порядке, - он посмотрел на Чжао и подумал, что он почти как тот рыжий русский, от мыслей о котором становилось почему-то жутко. Как будто это он сбросил его в ручей с обрыва. А не вытащил из него. Медноголовая обезьяна - вертелось у Даниэля в голове. - Трахаться по трезвой в туалете я тоже не хочу, - согласился с ним Чжао. Забрал у Дань Ни чашку и шумно отхлебнул из нее уже остывший какао. - И вот давай еще без психоанализа, хорошо? - Даниэль скривил свои красивые пухлые губы. - Не лезь ко мне в голову, этим и без тебя есть, кому заняться! Чжао поставил чашку на стол, забрал у Даниэля ложечку и стал вылавливать из какао обтаявшие зефирные сердечки. - Было бы в ней что-то, ради чего в нее стоит лезть, - проворчал он. - Твоя голова красивая снаружи, но я не хочу знать, что в ней внутри, - это было крайне не вежливо, так разговаривать с иностранным гостем. Но Чжао сорвался. Он ничуть не хуже Дань Ни знал, что такое страх, что такое настоящий животный ужас, неконтролируемый и неудержимый. Он знал, что такое неизбежность и безысходность. И это знание, как яд, отравляло его кровь каждое мгновенье его жизни, толкало его на безумные по меркам здравомыслия поступки. Это знание делало его тем, кем он являлся. Он знал, что испытывает Дань Ни. Это удивительным образом привлекало. Но Чжао не собирался помогать мальчишке и облегчать его жизнь. Есть вещи, которым можно научиться, но которым нельзя научить. Чжао целовал Дань Ни жадно и как-то даже остервенело, как будто пытался ему за что-то отомстить. На его белой, как рисовая бумага, коже оставались красные полукружья и полосы в тех местах, где Чжао впивался в нее ногтями. Это было похоже на пытку, Чжао был уже изрядно пьян от дорогого виски и этого умирающего от страха мальчишки. Клубная музыка с переходящими в инфразвук басами пробирала до костей и выворачивала на изнанку рассыпающееся кровавыми каплями сознание. Они катились по полу, стукались друг о друга, о стены, о ножки низкого диванчика. Стоп. Это порвался и рассыпался коралловый браслет Дань Ни. Милая безделушка, коих миллионы разъезжаются по миру на запястьях запасливых туристов. Чжао спихнул мальчишку со своих колен, грубо и вульгарно шлепнул его по заду. В бездонных цвета дорогого виски глазах Дань Ни отражались лучи клубных прожекторов, и они как будто превращались в два сверкающих топаза. Его длинные ресницы дрожали, а пухлые губы сочились каплями крови, израненные об острые клыки Чжао. - Ты похож на демона, - пьяно выдохнул Дань Ни на ухо Чжао. - Таких как ты сжигали, а прах выбрасывали на дно океана. Чтобы демон никогда не вернулся, - он снова оседлал колени Чжао, похотливо извиваясь, как дешевая стриптизерша. - А мы все равно возвращаемся, - хрипло засмеялся Чжао. Его рука прошлась по тонкой спине, пальцы сжались на мальчишечьем бедре. Даниэль впился зубами в его шею, словно желая отомстить демонам за все человечество. Конечно, они договорились, чтобы не оставлять никаких следов на видных местах. Но Даниэль был достаточно пьян, чтобы наплевать на это. Конечно, он знал, что это разозлит Чжао. Но именно это и было его целью. Разозлить, заставить причинить боль. Боль - это ведь тоже наркотик, Даниэль давно это понял. Почувствовал на собственной шкуре, когда заживали следы от очередной экзекуции. Боль притупляет другие чувства, страх, отвращение, печаль. Боль отрезвляет. А потом пьянит избавлением. Знакомый, тысячу раз проверенный механизм. Главное не перегнуть, чтобы не появилось отвращение к самой боли. И не слишком заморачиваться на всей этой тематической ерунде про подчинение и принадлежность. Даниэлю, конечно, приходилось иметь с этим дело, приходилось подчиняться, приходилось подстраиваться. Но он знал, что его наркотик не в этом. Его наркотик - это адская смесь из норадреналина и дофамина, которая заставляет кровь закипать. А все остальное - просто формальность. С Чжао было хорошо. Чжао не требовал называть его Господином, не требовал подчиняться, никаких формальностей. Он просто был идеальным диллером без всяких обязательств, который всегда готов предоставить дозу, когда Даниэлю это нужно. А сейчас Даниэлю это нужно было как никогда. Потом он, скорее всего, пожалеет. Потому что любит Корвина. Но это будет потом, совсем в другой реальности. - Если ты хочешь, чтобы я трахнул тебя в туалете, то вот сейчас самое время! - зло зашипел Чжао и снова столкнул пьяного мальчишку на пол. Даниэль хорошо приложился спиной о низкий угловатый столик. На пол полетели стаканы и бутылка с остатками дорогого виски. Кусочки подтаявшего льда разлетелись в разные стороны, принимая в свои влажные объятья коралловые бусины рассыпавшегося браслета. Поскальзываясь на пролитом виски и осколках стаканов, Даниэль попытался встать, но только разодрал ладони о битое стекло. Пошатываясь, Чжао с трудом оторвался от низкого кожаного диванчика. В голове гулко бухали басы, алкоголь и вожделение дрожали на высоких нотах чьих-то незнакомых голосов, они смешались в коктейль, теперь оставалось только взболтать. Чжао ухватил Дань Ни за футболку и потянул на себя, помогая ему встать на ноги. Тот неуклюже взмахнул руками, и брызги крови полетели Чжао в лицо. Так бывает, когда стреляешь в кого-то в упор. Чжао взял со стола салфетку и вытер коралловые капли с щек и лба. - Черт, я порезался! - Даниэль удивленно смотрел на свои ладони, кровь текла по запястьям и капала на джинсы. Чжао взял еще несколько салфеток и сунул ему в руки. - На вот, вытри, - коротко бросил он. - А то заляпаешь меня, - не дожидаясь, пока Дань Ни разберется с этой проблемой, он обхватил его за талию и потянул в сторону туалетных кабинок. Они были на другом конце зала, и им пришлось продираться через беснующийся танцпол. Кто-то лапал Даниэля, он чувствовал чужие руки на своей спине и заднице. Он тоже лапал кого-то, оставляя кровавые следы на одежде. Танец, как водоворот, затягивал, и если бы не Чжао, Даниэль так и остался бы в эпицентре этого шторма. Они вынырнули на другой стороне зала, хватая ртом воздух, как будто бы тонули. На секунду музыка стихла, одна бессмысленная мелодия сменялась другой. Даниэль с трудом стоял на ногах и растеряно оглядывался по сторонам, как будто не понимал, где находится. Все плыло перед глазами, лица, лучи прожекторов. Все смешалось, запах крови, алкоголя, крепких китайских сигарет и пряных благовоний. И легкие как будто наполнились водой, дышать стало невозможно. Чжао дернул его за руку и потащил к туалетам, открыл свободный и бесцеремонно запихнул мальчишку в тесную кабинку, запер дверь. Никаких поцелуев, никаких нежностей, на это уже просто не было времени. Даниэль всхлипнул и прижался лбом к холодному черному мрамору с золотыми прожилками. Он даже не успел заметить, вспомнил ли Чжао про резинку. Хотя вот прямо сейчас ему было все равно. Ему казалось, что в его позвоночник вбивают тупые ржавые раскаленные гвозди. Снизу вверх, по дюжине в каждый позвонок. Они такие длинные, что проходят насквозь и втыкаются в органы. И когда шляпка уже вжалась в кость, на самом острие каждого гвоздя разверзается крохотная пасть с очень острыми зубами. Ноги стали ватными, и если бы не стена, и не сильные руки Чжао, он оказался бы сейчас на полу. Дрожь прошла по телу и застряла где-то в затылке. От боли сводило зубы, тошнило и выкручивало. И накрывало волной такой невообразимой похоти, что Даниэль утратил остатки контроля. Чжао пришлось зажать его рот ладонью, чтобы он не орал слишком громко. Даниэль вцепился в его руку, оставляя на ней кровавые следы, впился в нее зубами. Его горячие слезы обжигали кожу Чжао и капали на пол к его ногам. Когда все кончилось, у Даниэля уже практически не было сил идти самому, и потому Чжао практически тащил его на себе, крепко обнимая за тонкую талию. Сгрузив полуживое тело на заднее сиденье своей машины, он сел за руль и закурил. Нужно было прийти в себя. Он все еще чувствовал себя слишком пьяным от виски, от басов и от Дань Ни. Очнулся Даниэль уже в номере Чжао. За окнами занимался ранний китайский рассвет. Юноша полулежал на диване, а Чжао перевязывал его ладони бинтами из автомобильной аптечки. Но Даниэль не чувствовал их. Он вообще ничего не чувствовал, кроме противно саднящей задницы и упоительно пустой и легкой головы. От Чжао пахло табаком, алкоголем и дорогим одеколоном. - Твой телефон жужжал всю ночь, - он стал собирать разложенные медикаменты, окровавленные бинты и ватные тампоны, которые валялись вокруг дивана. - Наверное, парень твой, ты ему напиши. Он волнуется. Даниэль попытался приподнять голову, чтобы оглядеться в поисках телефона. - Вот, - Чжао поднес ему трубку. - Черт, - Даниэль попытался поднять руку, но не смог, даже пальцы не шевелились. - Что ты сделал со мной? Меня руки не слушаются, - он поморщился и снова закрыл глаза. - Мне пришлось зашивать порезы, я тебе вколол обезболивающее. Сильное. Скоро пройдет, и ты почувствуешь, - он выкинул тампоны и бинты в урну и брезгливо задвинул ее под стол. - Зашивать? - Даниэль с ужасом на него посмотрел. - Прямо вот зашивать?! - от мысли о том, что его кожу зашили нитками, почему-то становилось очень противно и страшно. - Прямо вот зашивать, - фыркнул Чжао. - Ты разодрал их в хлам. - Это ты толкнул меня на пол! - возмутился Даниэль. Он попытался подняться, но у него ничего не вышло. - Я не толкал тебя, - Чжао вздохнул и потер ладонями лицо. - Я просто оттолкнул тебя, потому что ты лез ко мне, и на нас и так уже пялились! Ты был слишком навязчив! Даниэль только фыркнул в ответ. - Просто покажи мне, что там пришло, - он хотел бы поспорить с Чжао, но иногда тот был непробиваем. И это успокаивало. Даниэль знал, что ничего не сможет с этим сделать, и это служило для него точкой спокойствия. Чжао взял телефон и открыл сообщения, поднес экран к лицу Дань-Ни так, чтобы он мог прочесть. - О черт... - Даниэль сморщил нос и закатил глаза. - Это не парень... Это... куратор... Из университета. Сегодня лекция одного доктора, который с нами работал. Он очень крутой. Хотя и довольно неприятный. Мне нужно пойти. Хорошо, что лекция только вечером, и я успею поспать! Ты отвезешь меня? - он посмотрел на Чжао несчастными глазами. - Я не хочу в метро, и в такси тоже не хочу. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! - Ладно, - вздохнул Чжао. - Если ты меня разбудишь, я тебя отвезу. Но мне нужно выспаться. Ты-то был в отключке, а я все это время трахал тебя, таскал тебя, зашивал тебя. Я устал. А если волью в себя еще дозу энергетиков и начнутся глюки, то я тебя вообще никуда не отвезу. - Хорошо, - кивнул Даниэль. - Тогда поставь мой будильник на... на три. И уложи меня. Я сам не дойду, а тут спать слишком светло, - он снова поморщился, пытаясь спрятаться от рассеянного утреннего света. Чжао вздохнул. Он не хотел укладывать Дань Ни. Он вообще ничего не хотел больше делать, кроме как упасть, закрыть глаза и провалиться в темноту. Но он сам за это взялся, и теперь поздно было отказываться. Поэтому Чжао подхватил Дань Ни на руки и, тихо ругаясь, дотащил его до спальни. На то, чтобы отнести его в душ, сил уже не было. Поэтому он просто стянул с Дань Ни одежду и укутал в одеяло. Тот, похоже, снова вырубился и не особо реагировал на грубые и бесцеремонные прикосновения Чжао. Сам Чжао раздеваться уже не стал. Просто не смог. Он рухнул на кровать рядом с Дань Ни и практически сразу же отключился, погружаясь в блаженную пустоту. Разбудил их будильник, заботливо установленный Чжао на три часа. Оба были не в духе, и потому почти не разговаривали. Небо затянуло тучами, но дождь все никак не начинался. Чжао заказал в номер кофе. Иногда он ненавидел кофе, это проклятое заморское изобретение, но сейчас нужно было проснуться, да и Дань Ни разбудить, а тот пил кофе всегда и с огромным удовольствием. Чжао не хотел за руль, он вообще не хотел выходить из номера, но он обещал отвезти Дань Ни в университет. - Зачем ты надел две кофты? - спросил Чжао, когда они выходили. - Мне холодно, - пожаловался Дань Ни. - А еще я не хочу, чтобы кто-то спрашивал про бинты, - он подтянул длинные рукава, скрывая ими забинтованные ладони. - Возьми зонт, - Чжао сунул ему в руки длинный черный гостиничный зонт. - Я не смогу тебя встретить, так что придется тебе добираться самому. - Но Чжао! - возмутился было Дань Ни, но он ничего не успел сказать, потому что Чжао поцеловал его, коротко, но жадно. - Я не могу. Ты взрослый мальчик, сам доберешься, - он тяжело посмотрел на Дань Ни, и тот не стал возражать. Лекция тянулась бесконечно. Голос русского, как скрежет ржавого механизма, пробирал до костей. И холод в огромной аудитории с высоченными потолками. Кондиционер работал на полную катушку, и даже горячий кофе и две кофты не спасали Даниэля. Хотя, возможно, у него просто поднялась температура. Все-таки, ночью он переборщил с выпивкой и экстримом. Ему хотелось спать, ему хотелось обнять Чжао, ему хотелось позвонить Корвину и говорить с ним до утра. И ему хотелось, чтобы этот русский исчез из его жизни, как символ дурных воспоминаний. А тот, казалось, не замечал ничего, смотрел сквозь Даниэля и был словно механический робот. Даниэля передергивало от этой мысли. Когда лекция закончилась, он хотел было подойти к Михаилу и поблагодарить его за то, что вытащил из ручья, фактически спас жизнь, но русского тут же обступили какие-то китайцы, и Даниэль понял, что не в состоянии через них прорваться. Да, и, признаться, Михаил пугал его до чертиков. И этот разговор. Даниэль не мог этого понять, не мог никак этого себе объяснить. Он должен был бы испытывать благодарность своему спасителю, но вместо этого он испытывал ужас. Потоптавшись у выхода, в конце концов, он решил возвращаться в отель к Чжао. На метро. Лекция закончилась довольно поздно, и в подземке уже должно было быть довольно свободно. Так, конечно, немного дольше, зато никаких любопытных таксистов. Даниэль вышел на улицу, взглянул в темное небо. Дождь так и не начинался. - Чжао, мне холодно, мне плохо, - Даниэль прижимался щекой к жилистому плечу, впечатывая фактуру грубой ткани в свою тонкую бледную кожу. - Я так устал... Мне казалось, что этот русский будет говорить вечно... Он такой страшный, такой... - Даниэль не мог найти слов. - Такой огромный... И он как будто совсем ничего не помнит... Он смотрел на меня, и как будто сквозь меня... И еще дождь... Я ничего не помню, но мне сказали, что это из-за дождя... Что я поскользнулся на мокрых камнях... Мне так сказали, но я не помню... - Даниэль всхлипнул, его колотила дрожь, и даже две кофты и объятия Чжао не спасали от водянистого холода, от стылого глухого страха внутри. - Да что не так с этим русским? - Чжао хотел успокоить мальчишку, может быть, в первый раз за все время их знакомства он по-настоящему ему сочувствовал, как будто видел в нем отражение своего собственного страха, как будто знал, что если согреет сейчас это скованное холодом сердце, то этого тепла хватит на двоих, на целую вселенную. Но этот жуткий русский как будто стоял между ними, как страж с огненным копьем. Медноголовая обезьяна. - С ним... Я не знаю... Я просто боюсь его, - Дань Ни дрожал все сильнее, погружаясь в пучину своих обрывочных воспоминаний о том злосчастном дождливом дне на раскопках. - Хотя... Я не должен был бы... Ведь этот русский спас меня... Он нашел меня... Я зачем-то пошел... Не знаю... Шел дождь, а я ушел в горы... Я ничего не помню... Я не помню, зачем я пошел, куда я пошел... Я помню день до этого, а потом этот русский нашел меня в каком-то ручье... И мне очень повезло, что вода не утащила меня вниз к обрыву... Я был без сознания, я просто упал туда... Наверное, поскользнулся на мокрых камнях... Так сказал этот русский... Я ударился и отключился... И пролежал там... Несколько часов, может быть, почти сутки... И если бы этот русский не нашел меня... Я бы остался там... Но я... Я все равно боюсь его... Я не знаю, почему, я не могу этого объяснить! Как будто бы я упал туда из-за него... Я знаю, что это не так! Я знаю, что... это глупо так думать... Глупо вообще думать об этом... Но... Я все равно его боюсь... Я не могу это контролировать... И это ужасно бесит! - Даниэль зажмурился, пытаясь сдержать слезы ужаса. - Просто перестань о нем думать, - Чжао обнимал Дань Ни так искренне - впервые. - Представь, что его не существует. Он просто чудище, медноголовая обезьяна из сказки, он просто привиделся тебе. Все это сон, и ничего из этого не реально. С тобой все хорошо, и скоро ты вернешься домой. К своему парню. И у вас все будет хорошо. Думай об этом. Ты хороший мальчик, Дань Ни, и никакие демоны тебе не страшны, - Чжао говорил тихо и медленно, как будто маленькому ребенку. Как будто бы на ветру держал в ладонях горящую спичку - бережно и осторожно. - Я хочу... Но эта лекция... Я так не хотел идти... Но если бы я не пошел, у меня были бы неприятности... - Даниэль вздохнул. Чжао почти удалось его успокоить. - Это была всего одна лекция этого русского, других не будет, ведь так? - осторожно спросил Чжао. - Не будет... Наверное... Все это глупости... Ты прав, я просто должен перестать об этом думать, - глухо отозвался Даниэль. - С тобой так хорошо, - он поднял голову, вглядываясь в лицо Чжао. Его высокие скулы, и полные губы, и топазовые с прозеленью глаза. Он был красив той удивительной азиатской красотой, которую так легко увидеть в своем воображении, но так трудно встретить на улице. - С тобой так хорошо, - повторил Даниэль, прикасаясь кончиками пальцев к губам Чжао. - Как будто сидишь на берегу океана... Знаешь, рядом с тобой, мне кажется, я даже чувствую запах соленой воды... Запах моря... Соленого ветра и солнца... Как будто кто-то оставляет на тебе этот запах, кто-то, кто всегда рядом... Кто оберегает тебя... Кто любит тебя больше всего на свете... Спичка погасла. Собственные демоны Чжао, которые, казалось, оставили его с появлением Дань Ни, снова вернулись. В объятьях живого Дань Ни Чжао почувствовал тяжесть мертвого тела Кристиана. Тот момент, когда он бросал его в море с обрыва. А другой - мертвый Кристиан - стоял рядом. И его голос не уносило ветром, потому что он призрак. Чжао почувствовал этот запах - тяжелый запах соли и йода, сырой, пропитанный брызгами волн ветер, привкус виски на языке, едкий табачный дым и гаснущий на ветру пепел. За окнами зашумел дождь. Весь день небо носило в себе этот дождь, нависало темными тучами над высокими крышами, над небоскребами и башнями, давило, бурлило, кружило ветром пыль и палые листья. И вот, наконец, прорвалось стеной не по-августовски холодной воды. *Чжао называет Даниэля Дань Ни 丹倪, что может означать "моя киноварь" или "мой эликсир бессмертия", а также "искренне мой" или "честный и юный". - Послушай, Сань, - Миша с хрустом откупорил очередную баночку пива, забрызгав при этом клавиатуру и монитор. – Кто такая эта Ван и что ей от меня надо? Почему она вдруг собирается дать не денег? – Саша смотрел на Мишу со смесью восхищения и печали во взгляде. Так смотрят на взрослых, но не слишком разумных детей. - А ты вдруг против того, что тебе денег дадут? – усмехнулся Саша. – Какая тебе разница, кто она такая, если она предлагает тебе на исследование такую уйму денжищь! Мало что ли богатых китайцев, которым деньги некуда пристроить? – Саша вздохнул, с грустью посмотрел куда-то в сторону, на что-то, что не попадало в камеру, снова вздохнул. Он понимал, что этот разговор не закончится быстро. - Ну, она вот первая, кто прямо мне лично денег дает! – фыркнул Миша. – Да и чем я такой особенный? Мне надо понимать, что она от меня ждет! - Ну, начнем с того, что она тебе может ничего и не дать… - Саша неопределенно пожал плечами. – Может, конечно, дать, но может и не дать. Это же китайцы! Промурыжит тебя годик всякими дурацкими вопросами, потом извинится и сольется в туман. Зато весь этот годик будет на каждом банкете хвастать, что жертвует денег в науку, - Саша брезгливо поморщился. – Традиции, живущие веками! Ну, а если тебе повезет, и денег тебе все же дадут, ну, значит, повезло! Но, если честно, я не очень верю в такой исход… - Вот блин! – Миша в пару богатырских глотков допил 0,33 пива и тут же пустил в расход следующую банку. – Так, может, мне сразу отказаться, если все равно вот так все обернется? - Ну, а что сразу отказываться? Вдруг, правда, денег отсыплет! – Саша снова с грустью посмотрел в сторону. Миша догадывался, что на Никиту. С такой тоской в глазах Саша не смотрел больше ни на что в окружающем его пространстве. Впрочем, все эти романтические чувства всегда казались Мише странное несусветной ересью, так что он просто игнорировал любые их проявления. - Ладно, а ты можешь узнать, кто она? – Миша не собирался отставать. – Ты ведь тут наверняка всех знаешь! Ну, не всех, так почти всех… А она, как я понял, дама тут сильно не последняя! Ну, судя по тому, во что были одеты ее лакеи и как они себя вели. Я, конечно, не то чтобы отлично разбираюсь в дорогих часах и костюмах, но эти выглядели как реклама самих себя, поверь мне! - Ну, не знаю... – хмыкнул Саша. – Ты вообще знаешь, сколько китайцев? Нет? Посмотри в Википедии! И умножь на два… Если она такая крутая, как ты говоришь, вряд ли я про нее что-то действительно важное найду. Все это бла-бла, которым тебя уже накормили, но не больше этого, - он развел руками. – А это ничего тебе не даст. - Вот, - Миша поднес к камере визитку, которую ему вручили «люди в черном», строгий черный прямоугольник с размашистыми красными иероглифами. На визитке было имя, должность, компания и номер телефона. Номер телефона тоже был написан иероглифами, Миша даже не сразу понял, что это такое. - Ван Дань Тхун?! – Саша удивленно уставился на визитку. – Серьезно? Тобой заинтересовалась сама Ван Дань Тхун?! - Ну… Не знаю, - признался Миша. – Если честно, я вообще не понимаю, что тут написано, - он повертел в руках визитку и бросил ее на стол. – Мой китайский не настолько хорошо! - А тренировать надо чаще… Язык, - подал голос кто-то Саше не видимый. - Макар, заткнись! – огрызнулся Миша на невидимого компаньона. – Я тебе трахаться по скайпу не мешал, вот и ты не лезь теперь! - Ой, все! – Макар сполз с дивана, подтянул сползшие ниже некуда треники и продефилировал куда-то за дверь, вальяжно покачивая задницей и крашеным в рыжий до красноты хвостом. - А это кто? – немного растерянно поинтересовался Саша, провожая взглядом Мишиного приятеля. - Да так, работаем вместе, - отмахнулся Миша. – Если честно, достал меня уже до печенок своим внезапным романом… - Он археолог? – чужие романы Сашу не особо интересовали. - Нет, он математик или программист, что-то в этом духе, - пожал плечами Миша. – Мы с ним делаем софт для археологов, и как раз приехали вот рассказывать о том, что мы делаем. Так-то он нормальный парень, но иногда начинает загонять… В общем, не суть! Так что с этой Ван? - Ван Дань Тхун – очень известная личность, - начал воодушевленно Саша. – Почти что легендарная. Она директор по инновациям и науке в компании Янь Фен [Сияющий Феникс]. Вообще, они занимаются... Не знаю, всем, наверное! Им принадлежит пол Китая, если верить некоторым журналистам. Это огромный концерн. И одно из их самых известных направлений - это фармакология, но на очень высоком уровне. Клонирование, редактирование генома, вот это вот все. Об их лабораториях ходят просто легенды среди генетиков. Говорят, у них есть разработки, которые опережают официальную науку на десятки лет, а то и на пару сотен. Говорят, что они успешно клонируют людей, что у них есть технологии омоложения и почти неограниченного продления жизни. И именно Ван решает, кому в этих лабораториях работать и с кем этими технологиями делиться. Она выбирает людей и забирает их к себе в Янь Фен. То есть просто находит их сама и предлагает им работу. От такого, конечно, никто не отказывается! - Ок, я понял! – Миша смял пустую пивную банку и открыл следующую. – Такая себе богиня бессмертия! Но я ж не генетик, не биолог! Даже не математик, как этот придурок Мак! Зачем ей археолог? - Понятия не имею, - покачал головой Саша. – Понятия не имею… Они держат в секрете свои разработки и все, над чем работают. Ну, не все. Конечно, они публикуют что-то, но очень мало. И только самое безобидное. Но… Все это, действительно, больше похоже на сказки… Но они же занимаются не только бессмертием. Я как-то читал о концерне Янь Фен, у них транспорт, недвижимость, промышленность, образование. Просто Ван чаще всего упоминают в отношении фармакологии, но не обязательно она занимается только этим. - Ладно… Но все равно это странно! – хмурился Миша. – Я вижу здесь какую-то воооот таких размеров, - он развел руки так, что их стало не видно за пределами кадра, - подляну. Не может такого быть, чтобы сама – сама! – Ван пожелала встретиться лично с… с никем. С человеком ниоткуда, не имеющим ничего ценного, не умеющим ничего особенного. - Да ладно, Миша, ну ты же отличный специалист в своей области! – попытался возразить ему Саша. - И что? Таких, как я, бесчисленные институты по всему миру! И ни к кому что-то эта Ван не ездит, денег не предлагает, на приемы не зовет! – Миша уже тихо порыкивал от возмущения. - На приемы? – Саша удивленно уставился в монитор. За его спиной недовольно сопел Никита, но Саша уже, похоже, забыл об этом. - А я не сказал? – зло хохотнул Миша. – Она ждет меня через неделю вот… Тут адрес, - он порылся в бумажках на столе и повертел перед камерой исписанным от руки листком. – Хотя за мной приедут. За нами… За мной и моей исследовательской командой! – Миша почти что заржал в голос. – Она хочет познакомиться… поближе! С суровыми северными варварами. И узнать о нашей работе, - Миша покачало головой. – Нет, я бы понял, если бы меня обхаживал помощник помощника ее помощника, а вот это вот… Напрягает как-то! - Ну да, правда, это как-то странно, - рассеянно кивнул Саша. – Но ты уверен, что речь идет именно о приеме с ее участием? - Ну, если я не совсем тупой, я так понял, что это будет даже не просто с ее участием, а в ее личной резиденции в Пекине, - Миша поскреб затылок. – Потому что ее так заинтересовали мои исследования, так прямо заинтересовали, что она жить не может без того, чтобы я ей все детально изложил! Саша смотрел на Мишу с неподдельным благоговением и ужасом в глазах. - То есть, она пригласила тебя… к себе домой? – Саша хмурился и часто моргал, пытаясь понять, чем может быть вызвано это исключительно не типичное для китайской элиты поведение. Конечно, они сейчас все стараются казаться продвинутыми, цивилизованными и европеизированными, но не настолько же, чтобы тащить варвара в свой дом! Пусть даже в один из многих. И что это означало для самого варвара? Китайцы никогда ничего не делают просто так! Уж Саша-то понимал это лучше всех других. - Вот именно! К себе! Домой! Домооооой! – Миша почти что взвыл. – Я что-то вот не пойму, мне уже следует испытывать ужас, или можно еще немного подождать? Кстати, а ты не хочешь со мной? Ты же вроде собирался в Китай… - Собирался, но меня же никто не приглашал, - развел руками Саша. - Они состав моей исследовательской группы не уточняли! – фыркнул Миша. - А ты думаешь, они его не знают? – усмехнулся Саша. – Поверь, они знают даже какого цвета на тебе трусы сейчас! Уж если чему китайцы и научились у западного мира, так это слежке! - Ну, мы же работали вместе? Работали! Сашенька! Ну, пожалуйста! Ну, пожалуйста-пожалуйста! Ты хоть что-то понимаешь в этих чудовищах, в отличие от меня! Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! Давай ты пойдешь со мной! – Миша изо всех сил делал несчастные щенячьи глаза, просительно складывал руки и даже перестал прикладываться к очередной банке с пивом. - Ладно, - Саша задумался, видимо, прикидывая, как это осуществить. – Ладно… Я схожу с тобой… Хотя все это, действительно… Странно! Но давай уже завтра об этом? – Саша умоляюще посмотрел на приятеля, Никита и так уже потерял всякую надежду оторвать его от компьютера сегодня. - Ладно… Иди развлекай своего птенчика, - великодушно позволил ему Миша и отключился, не дожидаясь прощания. У него еще столько пива было не выпито. И столько нужно было высказать Макару о его пламенной любви по скайпу. Миша свернул ноутбук и стал разглядывать пламенеющие на черном пластиковом прямоугольнике иероглифы в стиле «под каллиграфию». «Как будто бы кисть обмакнули в кровь, - подумал он. - Зачем так делать? Это же странно!» Убаюканный усталостью, похмельем и теплыми объятиями Чжао, Дань Ни, наконец, уснул. Чжао оставил его на диване, заботливо накрыл пледом и вышел из номера. Ему нужно было проветриться, отвлечься от тяжелых воспоминаний, выкинуть из головы все то, что сводило его с ума. И от чего его не смог избавить Дань Ни. Он спустился в гараж, сел за руль. Чжао не знал, куда он хочет поехать. Это не важно, ехать можно куда угодно. Направление имеет значение только тогда, когда есть цель. А цели у Чжао не было. По крайней мере, такой, которой он мог бы достичь. Выехав под дождь, он почти тут же попал в пробку. Ничего не поделать, это Пекин. Чжао закурил, едкий дым наполнил салон. Когда-то у него не было ничего, кроме этого едкого дыма. Кроме горького запаха табака, оседающего в легких густой черной пылью. Когда-то давно, когда Чжао был еще совсем маленьким. Это первое, что он помнил о себе – едкий тяжелый табачный дым, наполняющий комнату с тонкими картонными стенами, пронизанный бледными лучами высокой холодной луны. Чжао снова затянулся. Он подумал о том, как сильно изменилась с тех пор его жизнь, и о том, что его жизнь, на самом деле, не изменилась никак. Вместо обносков на нем теперь был дорогой костюм, вместо пыльного одеяла в углу - номер в дорогом отеле, вместо дощечки с нарисованными колесиками - дорогая машина. Но внутри него – дым. Едкий, горький, тяжелый, как будто горит степь, и дым стелется над землей низким сизым покрывалом. Рождения Чжао никто не ждал и не хотел. Да, и Чжао его не настоящая фамилия, просто так получилось. Он почти ничего не помнил о своем совсем уж раннем детстве, ничего, кроме этого едкого горького дыма, который был везде, куда бы ни пошел Чжао, куда бы он ни попал. Сначала он задыхался, кашлял, пытался выплюнуть дым, выдохнуть его и не дышать больше. Но так не получалось. И, в конец-концов, он привык. Научился не просто дышать им, а наслаждаться, вобрал его в себя, впитал, слился с ним, растворился, растаял, смешался с ним, перестал понимать, где кончается он и начинается дым. Чжао не знал, кто его родители, его отдали в детский приют еще новорожденным. Хотя этот приют и приютом-то не был, и Чжао вскоре продали. Так он попал в Китай. Чжао знал, что он родом не из Китая, но откуда, он так и не смог выяснить. Хотя не очень-то и старался. По большому счету, ему было все равно. Лет до десяти его продавали из одного публичного дома в другой. Его называли разными именами, где-то любили и заботились о нем, где-то не очень. Он был слишком мал, чтобы работать и никому не приносил пользы. Никому не был нужен. Когда Чжао исполнилось десять, он оказался на улице и прожил в трущобах почти год с такими же потерянными мальчишками, как и он сам. Они воровали еду, спали на крышах и в подвалах, прятались от полицейских облав. Чжао почти привык так жить. Одному было проще. Хотя жизнь на улице и была не сладкой. Скитаясь по публичным домам, Чжао выучился читать и писать, он воровал учебники и книги или ходил в книжные магазины, где можно было почитать бесплатно. Чжао понимал, что знания - это его единственное оружие против окружающего мира. А весь мир был против него. Чжао готов был так жить, пока один из его трущобных соседей не заболел чем-то неизвестным. Он ослеп и был при смерти. Его названный брат продался в одну из уличных банд, чтобы раздобыть немного денег на лекарства, но Чжао так и не узнал, чем все закончилось. Потому что испугался и сам продался в уличную банду. Он был умен и ловок, и потому довольно быстро заработал себе авторитет, конечно, насколько позволял возраст. Чжао стал одним из помощников главаря и лет в тринадцать даже стал его фаворитом. Ему не нравилось, но он понимал, что это плата за привилегии и не сопротивлялся. А к четырнадцати годам его снова продали. На этот раз в Сингапур. Его новый хозяин решил, что Чжао достаточно красив, чтобы стать украшением его дома. Чжао не сопротивлялся. Его устраивала комфортная жизнь в большом доме, у него было много свободного времени, репетиторы, тренеры, и даже отсутствие свободы не очень напрягало. И он так нравился новому хозяину, что тот сделал для Чжао сингапурское гражданство. Но и эта сказка закончилась, хозяина Чжао арестовали за коррупцию, и Чжао снова оказался на улице, правда, уже с паспортом государства Сингапур. Он был гражданином, законным членом общества, о чем не мог и мечтать. Да еще и свободным. Чжао решил, что больше не свяжется ни с какими бандами и прочим криминалом. Ему было шестнадцать. Нужно было на что-то жить, и он устроился в фирму по торговле недвижимостью курьером, а заодно и поступил в школу. Фирма принадлежала концерну Янь Фен. И даже простая должность курьера казалась Чжао весьма престижной. Он очень хотел сделать карьеру, добиться успеха, стабильности, завести семью - все как у людей. И у него получалось. Он очень много трудился. Спустя несколько лет работы Чжао вырос от курьера до старшего менеджера. Это был успех, и он был счастлив. И вот тогда он узнал, что фирма, в которой он работает, на самом деле принадлежит клану Гонконгских Лис, и не все их дела так законны, какими кажутся. Его радужная иллюзия о том, что он теперь нормальный человек, быстро разбилась. Но клан Лис не мелкая банда с вонючих задворок Нанькина, а огромная корпорация, дотянувшаяся даже до правительства. Концерн Янь Фен – всего лишь красивая ширма, за которой происходят совсем не красивые вещи. Но Чжао горевал не долго. Его мечта сменила облик, но не изменилась. Теперь его цель - стать одним из приближенных госпожи Ван, члена совета Девяти Хвостов Небесного Лиса. Ее власть почти безгранична. Она почти бог этого мира. Но она так далеко, вне досягаемости. Даже сейчас, когда Чжао уже прошел весь этот почти бесконечный путь от простого курьера до рыночного аналитика, даже сейчас, когда госпожа Ван давал ему указы лично, даже сейчас он все еще мелкая рыбешка в большом котле. Конечно, то, чем сейчас занимался Чжао, вряд ли можно было назвать незаконным. Клан Лис – не мелкая банда, а во главе его стоят не мелкие людишки. Закон – это просто прикрытие, ритуал, то, что нужно делать, но не то, без чего нельзя обойтись. Чжао понял это не сразу. Сначала ему показалось, что все, что нужно клану – это власть и деньги любой ценой, как это было с бандами его юности. Но потом… Он наблюдал, он изучал ходы тех, кто стоял над ним, он анализировал их шаги, их решения. И он понял, что не так все просто, что нет в политике клана ничего прямолинейного, ничего однозначного. Например, Чжао узнал, что на торговле наркотиками много не заработать. Когда-то это было доходно, но теперь все изменилось. Времена изменились. Всех наркоманами не сделать. А если и сделать, наркоман не может работать, значит, он не сможет заработать ничего для клана. Человеку не нужен наркотик внешний, у каждого есть свой наркотик внутри. Любовь, семья, стремление быть счастливым – это есть у каждого. И это такая сильная зависимость, от которой избавиться не возможно. Чжао осознал это, ведь он сам был таким, и сам не мог избавиться от этой зависимости, от желания счастья, пусть короткого, мимолетного, но все же счастья, того, что согреет и укроет от бед. И на этой зависимости людей от их собственного счастья можно заработать гораздо больше. Продавая им дома, в которых они смогут жить с любимыми, машины, на которых они смогут отправиться к любимым, еду, которой они накормят своих детей, лекарства, которыми они продлят жизнь своим родителям. Все, что нужно, чтобы счастье уже не казалось невозможным. А чтобы, к примеру, продать дом в новом районе, нужно позаботиться о том, чтобы на его улицах было тихо и спокойно, чтобы люди не боялись переезжать на новое место. Чтобы обеспечить безопасность на улицах, не достаточно убрать главарей местных банд, нужно сделать так, чтобы кто-то за ними приглядывал, нужна сильная и преданная своему делу полиция. Которой нужен выдающийся лидер, честный и смелый. Можно ждать, пока обстоятельства сами собой сложатся нужным образом. А можно вмешаться. Лисы вмешивались. Лисы вмешивались во все, до чего только могли дотянуться. И Чжао быстро разобрался, что к чему. А еще Чжао понял, что играть честно – не обязательно. Чтобы победить, нужно вообще перестать играть, нужно подстроить игру под себя, сделать ее такой, чтобы проиграть уже было невозможно. Он понял это, но пока не знал, как это осуществить. Но он точно знал, что Луна знает. Он знал, что Луна именно так всегда и делает, и это то, на чем основана ее власть – почти безграничная, почти неоспоримая. Тем не менее, Чжао не знал, в чем причина его столь стремительного подъема. Еще год назад он улаживал дела в одной из южных провинций, разбирался с местной шпаной, торговался с полицией, успешно, но… Он не считал, что делает что-то особенное. Вернее, не считал, что у него получается сделать что-то особенное. И уж тем более, что-то такое, благодаря чему его заметит Луна. Но все изменилось, когда появился Кристиан. Его безумие, призрак его случайной жертвы. Чжао не мог до конца поверить в то, что Кристиан существует на самом деле, что он не глюк, не одно их тех болезненных последствий употребления некоторых веществ, от которых уже никак не избавиться. В очередном приступе своего безумия Чжао попросил Кристиана следить за Луной и… с тех пор тот стал приносить ему известия о ней, то, что Чжао не смог бы узнать сам. Ее тайные планы, ее ходы, ее желания. Было ли это иллюзией или происходило на самом деле, но это сработало. Чжао последовал советам своего безумия, и вот он оказался в Пекине, почти что у ног своей всевластной госпожи. Но что его ждет на самом деле? Не разрушится ли все в один прекрасный момент? Чем выше поднимаешься, тем больнее падать. - Скажи Чжао, что я нашла нового фаворита, - госпожа Ван сидела за своим столом, ее домашнее платье волнами мягкого тонкого шелка скрывало сильную фигуру хищника. – Скажи Чжао, что это варвар. Медноголовая обезьяна. И он должен постараться, чтобы обойти его. Он должен сделать невозможное. - Да, госпожа, - кивнул Кристиан. - И, пожалуйста, не проходи больше сквозь стены на глазах у охраны! Тут тебя видят все, не забывай об этом, - госпожа Ван едва заметно улыбнулась и опустила глаза к раскрытой папке на своем столе. Это означало, что аудиенция окончена. Кристиан коротко поклонился и вышел через дверь. Этот дом был одни из немногих, а, может, и вовсе единственным местом, где ему приходилось придерживаться приличий. Затея Чжао со слежкой развалилась в первый же вечер. Только вот он об этом не знал. Как и предполагал Кристиан, Луна оказалась одной из тех, кто точно так же, как и Чжао способен видеть призраков. И все, кто окружал ее, были такими же, как она. И это повышало шансы Чжао попасть в ее окружение. Вот только она считала, что ему еще рано об этом знать. Он должен догадаться об этом сам, он должен сам понять, как все устроено, тогда он будет на своем месте. Но когда это произойдет, кто знает? В любом случае, Луна была не из тех, кто торопится в таких делах. Чжао должен обрести свободу, научиться делать то, чего ему не хочется. Он должен обрести свободу от своей человеческой природы, свободу от груза всех поколений его предков. Он должен научиться использовать обстоятельства, создавать их, а не становиться их жертвой. Он должен научиться управлять своими желаниями, так, чтобы его желания служили ему, а не он служил своим желаниям. - Свобода не в том, чтобы делать то, что нам хочется. А в том, чтобы делать то, чего нам не хочется, - изрек Кристиан меланхолично, медленно проявляясь на пассажирском месте рядом с Чжао. От удивления Чжао чуть не подавился сигаретой. - Давай вот без этого! – зло фыркнул он. – Просто расскажи, что ты узнал!