Кухонная сказка

— Принцесса, вы прекрасны! В дверях стоял шут. — Я не принцесса, — досадливо сказала кухарка, сворачивая только что выглаженное бальное платье. — И вы это прекрасно знаете. Шут с усмешкой вошел в каморку при кухне. Здесь имелась всего одна трехногая табуретка да старый дубовый стол, зато в изобилии водились тазы, тазики, метелки, тряпки, утыканные иголками подушечки и бадья с водой. Пахло свежевыстиранными простынями, а из-за плотной занавески доносились запахи сдобы и мясной подливы, оставшиеся еще со времен ужина. Замок был маленьким и не требовал огромной кухни, где постоянно что-либо готовилось бы, а кухарка была и прачкой, и поломойкой, и портнихой, словом, единственной прислугой во дворце. — И, тем не менее, вы хотели бы стать принцессой, так почему бы нет? — В каждом из окружающих меня людей куда больше от принцессы, нежели во мне. И этими качествами они умеют пользоваться. Даже вы. — Я? — удивился шут. — Не объясните ли поподробнее? — Извольте. Вы умеете ставить людей на место. — Ну, так это работа шута! — Нет. Когда говорит шут, все смеются. — Все, кроме того, над кем смеются. А если он веселится со всеми, значит, он умеет посмеяться над собой, что неплохо. Или же он полный идиот, что тоже хорошо. Для шута. — Есть еще и третий вариант, но вам он не понравится. — Неужели? — Не важно. В конце концов, это всего лишь домыслы простой кухарки. — Однако же, возвращаясь к началу нашего разговора, принцессы тоже бывают разными. И обладают различными качествами. — Например? — Например… — задумчиво протянул шут, присаживаясь на табуретку. — Часто они бывают капризны. В каморке воцарилась тишина, нарушаемая лишь тиканьем старинных часов. Затем кукушка откуковала полночь. — Вот так всегда, — проговорила кухарка, глядя в стену. — Когда пытаешься говорить людям правду, они называют тебя капризной или врединой. Шут помрачнел, однако тут же натянул на лицо непременную улыбку. — Похоже, мне вредно разговаривать… Что ж… Не задавать вопросов, не говорить… Шуту позволено лишь петь, причем, желательно, чужие песни. — Снимите маску, шут. Вам не идет, — резковато сказала кухарка. — Что такое? Носить маски — моя работа, разве нет? — Вы слишком молоды, и ваша маска напоминает скорее кровавую гримасу. Королю это не нравится. Шут едва не свалился со стула. — Что ж, я научусь искусству маскарада… — Не стоит. Король заметит. Он ценит искренность. — Похоже, вы близки с королем… — Король имеет привычку есть по ночам. И, кстати, он единственный в замке, кто снимает обувь, когда я вымою полы… Шут пристыжено поджал ноги, вызвав добродушный смех кухарки. — Сафьяновые сапожки не оставляют грязи, не волнуйтесь. — Как вы заметили, шут слишком молод… менестрель совсем недавно стал шутом, и вряд ли дорожная пыль успела покинуть его сапоги… — Пыль лишь на ваших плечах, молодой шут. Что это? Быть может, ветер странствий просыпал ее на вас? — Скорее это пыль от той кареты, под днищем которой шута любезно доставили в замок. — Вам следовало избрать повозку с сеном. — Кто мог предположить, что на такой повозке возможно проникнуть во дворец? — Наш дворец слишком мал, проникнуть в него проще простого. Куда сложнее достучаться к королю. Знаете, у него много фавориток, но очень мало людей, которых он по-настоящему ценит. — Например, свою кухарку, — улыбнулся шут. — Как я уже говорила, — кивнула кухарка, — наш король любит есть по ночам. А я в это время доделываю свою дневную работу. — Когда же в этом замке спят? — Король не может позволить себе такую роскошь, как сон. А я слишком нерасторопна… — Пожалуй, мне следует переселиться на кухню — тут меня, по крайней мере, будут пинать, заставляя работать. — Зачем же? — лукаво улыбнулась кухарка. — Если вы уснете, я накрою вас полотенцем и прослежу, чтобы очаг не потух. — Полотенце! Неужели, это все, чего я заслуживаю?! — О, вы не видели, каких размеров это полотенце! Запомните, молодой шут, вас ценят. В этом замке у вас нет врагов. — Наверное, мне должно стать грустно? — Почему? — удивилась кухарка. — Да так… Одна поговорка гласит, что если у тебя есть враги, значит, есть, наверное, и друзья… — Если вы пришли на кухню, значит, у вас уже есть друзья. — Благодарю… — шут встал и неумело поклонился. — Когда же я освою проклятый этикет… До сих пор мне приходилось доверять свои секреты только кошке… Но если мы друзья, к чему этот официальный тон? — Я всего лишь прислуга, — пожала плечами кухарка. — И не престало мне обращаться к вам как-то иначе. Хотите, я заварю вам чаю? — Как вам будет угодно. Заварите, если вас не затруднит… — улыбнулся шут и сел на пол, чтобы пить чай с кухаркой на равных — ведь табуретка была всего одна. — Надеюсь, прежде вы не учились ни у какой ведьмы?.. — Нет, — кухарка протянула шуту курящуюся ароматным дымком кружку и присела напротив. — Только у колдунов… Не поперхнитесь! Целительству. — Я надеюсь… — помолчав, шут вновь вернул разговор немного назад. — Однажды в придорожной таверне один наемный маг сказал, что «миледи» — слишком сильно для меня… — шут усмехнулся. — Я запомнила. — Я знаю одного человека, который сменил обращение «миледи» на «сир», чтобы выиграть войну, — сказала кухарка. — Мне кажется, что война была не причиной, а следствием, — пожал плечами шут. — Все может быть. Но факт остается фактом. И одни считают его ангелом, другие — демоном… — А некоторые — сначала ангелом, а потом из-за этого демоном, — печально улыбнулся шут. — А кем считаете его вы? — Человеком. Кухарка кивнула и принялась дуть на чай, остужая его. Пришла кошка и завела свою тихую песенку у шута на коленях. — Кем бы он ни был, идет война. А на войне необходимо оружие, шут. — «Меч менестрелю держать тяжело и не нужно, еще тяжелее его для убийства поднять…» * — Но у вас есть легкие кинжалы. — Кинжалы… Оружие подлости? У меня есть лютня. — Кинжалы — не обязательно подлость. И нет ничего подлого в том, чтобы защитить на войне ту сторону, которую избрало сердце. — Защищать… Боюсь, я безоружна. Шут поставил кружку на пол и взялся за лютню. Скажи, ну разве я повинна в том, Что я не воин, вовсе не герой? Что рождена я, чтобы стать щитом кому-то… Я лишь спутник, я всегда второй… ** Кухарке понравилось, и шут сыграл ей до конца. А потом еще несколько песен, пока кухарка не остановила его, сказав, что чай остынет. — Король ценит своего шута. Очень. Но запомните одну простую истину: чем легче печенье, тем лучше для пищеваренья. Не все песни стоит исполнять… — Я не пою всех своих песен, — печально сказал шут. — Но иногда меня заставляют. — Понимаю… Кухарка убрала опустевшие чашки и принялась штопать. Шут устроился у стены, поглаживая мурчащую кошку. — И зачем вам быть принцессой?.. Вы дружите с королем, а на кухне становитесь королевой… И швабра ничуть не хуже королевского скипетра, а порой даже полезнее… — По крайней мере, шваброй можно навести порядок, — кивнула кухарка. — Я и не стремлюсь стать принцессой, просто иногда хочется побыть тем, кем не являешься. Людям свойственно желать того, чем они не обладают или чего не умеют. — Человек может все, — возразил шут. — Только захотеть этого нужно по-настоящему. — Неужели? Есть ведь вещи, данные от природы. Талант… — На каждый талант есть своя трудолюбивая бездарность. Разница лишь во времени. — Вы хотите сказать, что если начну бренчать на вашей лютне, я стану музыкантом? — насмешливо поинтересовалась кухарка. — Если вы потрудитесь обрезать ногти, длине которых я просто поражаюсь при вашей-то работе, возьмете у меня пару уроков и действительно каждый день по несколько часов будете терзать струны, то через год или два научитесь вполне сносно играть. Даже из уродины — это я не про вас! — можно сделать красавицу. А вот от природной красоты толку немного, если напрочь отсутствует уверенность в себе. Так сказала мне кошка. — Кошка мудра, мой дорогой шут. — Ну вот… Почему все советы, которые я пытаюсь дать, переадресовывают мне?.. Кухарка рассмеялась и больше ничего не сказала. Шут лениво наблюдал за ее ловкими руками с иголкой и думал о своем. От кошачьего мурлыканья, чая и уютной обстановки его разморило. — На кухне так тепло, — прошептал шут. — В тронном зале холодно… Еще она успела подумать, что король холост и слишком юн, чтобы иметь дочь. «Так чье же платье примеряла кухарка? Надо будет спросить…». Но утром она об этом забудет… Кухарка, как и обещала, накрыла шута огромным полотенцем с вышитым красным петушком. Сверху свернулась полосатая кошка придворного мага. В коридоре послышались шаги, и вошел король, имевший, как было сказано, привычку есть по ночам. — И даже так? — хмыкнул король, посмотрев на спящую девушку. — Мы пили чай, — пояснила кухарка, накрывая на стол. Король присел на единственную табуретку, а кухарка суетилась вокруг, доделывая свою дневную работу. И разговаривали они очень тихо, чтобы не разбудить шута, который был еще слишком юным и слишком искренним в чувствах, чтобы не совершать ошибок.

2007 год