Трудная задача

             Я торопилась домой. Как же неудачно принцессе понадобился артефактор! Ну да, вызов был правильный, тот подарок реально оказался с подвохом. Да, и вознаграждение оказалось щедрым, и хвалили меня от души, но я всё равно торопилась. Поэтому наняла личный экипаж. Расточительно, слов нет. Но моя свадьба через три дня! И мой любимый нуждается в моей заботе. Его зацепило в битве с нарушителями месяц назад, целители его подлатали, но он сбежал из лечебницы, не долечившись. Не хотел больше откладывать нашу свадьбу. Так что он лежал дома, под присмотром моих родственников, но сердце отчего-то было не на месте. Вроде хорошо же всё, я его знаю, он умный, честный, надежный. Почему же грудь щемит? Лишь бы с ним всё хорошо было! Уже год мы женихались, обещая соединиться при первой возможности. Сколько всего вместе пережито, словами не передать! И в огненной пещере едва навеки не остались, и чудом из горной реки спаслись, и камнями нас заваливало, а мы всё равно выбрались. Да уж, нелегка служба на границе Королевства. Когда я три года назад попала по распределению в Пограничный отряд, подразделение Боевых Стражей, то меня сначала скептически приняли. Ещё бы, на факультете нас училось двести человек, из них четыре девушки. А уж дипломы получили девяносто мужчин и одна я. Отсев был жестким. Но я училась, стиснув зубы. Потому что деньги были нужны. Стипендия у артефакторов традиционно была самой высокой в Академии. И зарплата у сертифицированных специалистов вообще поражала воображение. Всего-то пять лет учёбы, три года работы на Правительство, а потом получай лицензию и устраивайся с комфортом. Артефакты — они всем нужны. Для урожая, для защиты, для здоровья, да много для чего. На свой кусок хлеба с маслом всегда заработать можно. И я справилась! Ночи не спала, зубрила до черноты в глазах, но справилась же. Страшно было в семнадцать лет пешком из дома в город идти, ох и страшно. Одна шла, в лесу от людей пряталась, чтобы последнее не отобрали. Люди-то всякие бывают, а одинокая девица на пустынной дороге ещё то искушение. Спала на деревьях, привязывала себя к стволу папиным ремнем, плакала и дремала. Но дошла ведь. С пожитками своими, с платьем нарядным, платком цветастым, туфлями теткиными выходными и даже с парой чулок тонких, как паутинка. Всё в мешке за плечами сберегла, сама шла в сапогах, штанах да куртке старой отцовской, кожаной. И в городе не потерялась, здание Академии нашла. Только на неделю раньше приёма заявилась, не рассчитала немного. Пришлось обратно в лес уходить. Лес принял, ягодами поделился, грибов помог найти, прожила. Даже мыльный корень нашелся, заявилась я в Академию умытая, нарядная да пригожая, проверили меня на уровень магии и три факультета на выбор предложили. Ну я и выбрала самый перспективный по деньгам. Так экзаменаторам и объяснила. Посмеялись они словам моим сложным, не ожидали от крестьянки такого лексикона. Но я плечами пожала да объяснила, что грамоте нас дед Микелай учил, а он был из бывших военных и слов знал много разных. Он же у меня дар магический разглядел и про артефакторов рассказал. Друг у него артефактором был, на широкую ногу жил, всегда у того денежки водились. Хороший был дед, правильный. Старостой Микелая назначили в наше захолустье, а он прижился. Охотился, за порядком приглядывал, с малышней возился. Учил много чему. Грамоте, счёту, выживанию в лесу. Кое-что мы и сами знали, конечно. Всё-таки жили посреди леса, на два дня пути вокруг человеческого жилья не найти. Зато сайганов видимо-невидимо. Сайганы — зверюшки полезные, два раза в год приезжали обозы из столицы, забирали шерсть ценную и рога отпиленные. Рога эти очень у аристократов пожилых ценились, ибо должным образом растертые и переделанные, давали мужскую силу щедро и долговечно. А шерсть обладала чудесными свойствами: легкая, как паутинка, и при этом тёплая и долговечная. Так что наша деревня хорошо жила, хоть и обособленно. Мужчины все хищников отгоняли, женщины по хозяйству возились, а дети помогали и шастали повсюду. Бестолковой стайкой носились, но староста нас организовал. И выучил. И жила я счастливо до шестнадцати годов. А в одно несчастливое утро проснулась и узнала, что ночью хищники на сайганов напали, охотники с ними сразились, отец погиб, дяде ногу откусили, а старший брат совсем плох. Староста мага вызвал, тот сказал, что брата можно вылечить, но для лекарства нужны большие деньги. Можно брата в стазис положить и потихоньку деньги собирать.       Мать и тётка от горя ничего не соображали, а я побежала к старосте и всё подробно выспросила. Денег реально нужно было много. Но брат для меня важнее был. Старше меня на десять лет, он всегда меня любил, и я его обожала. Не хочу его потерять! Да и как семье в лесу без мужика прожить? Так что я магу за стазис расписку отдала, он брата забрал и написал, куда деньги отправлять по частям за лекарство. Договор мы подписали, староста каждую букву проверил. Маг отбыл, а я стала в Академию собираться. Отца похоронили, дядя стал приспосабливаться с костылем передвигаться, мать с тёткой в себя пришли. Тут новая беда обнаружилась: младшая сестричка онемела. Перестала говорить, и всё тут. Она у нас в семье самая красивая уродилась, глазища синие на пол-лица, губы красные перламутровые без помады, две косы толстенные, у меня и одна пожиже будет. Отвела её к знахарке местной, а та объяснила, что это реакция на произошедшее. Неизвестно, заговорит Канира когда-нибудь, или нет. Жалко так стало, пела сестрёнка красиво, а теперь молчит. Но и немые живут, может и поправится как-то. Так что я стала собираться в Академию, через два месяца пошла. Когда эйфория от поступления схлынула, оказалось, что по Договору почти вся стипендия на лекарство уходит. А мне нужно как-то существовать. Стала подрабатывать в городской больнице санитаркой по ночам. Трудная работа, зато каши больничной вдоволь. Научилась быстро большие помещения мыть, чтобы оставалось время на домашнее задание. Ох и режим у меня был, успевай поворачиваться! Утром лекции, вместо обеда — библиотека, потом практические занятия, потом сон, к восьми вечера бежала на смену, там ужинала, до часу мыла и скребла, до пяти уроки делала, потом уже в экстренном приёмном прибиралась, завтракала, сдавала смену и на лекции. На лекциях иногда удавалось подремать, но не всегда. Работала через ночь, и всё равно не высыпалась. Формой спасалась, сапоги до дыр снашивала, только потом новые покупала. На летних каникулах полегче было. Вещи сдавала на хранение, на работе брала отпуск, а сама уходила в лес. Я там тайное место нашла, жила себе припеваючи. Нора, прорытая в пещеру, вела на поляну с родником. Я летом после первого курса нору зачаровала, её никто не замечал, кроме меня. Устроилась я в своем убежище по-королевски. В ручейке заводь себе обустроила, купаться там смогла. Артефакт воткнула, чтобы вода нагревалась. Еще четыре артефакта на слежение раскидала в стратегических точках, а еще россыпью покидала артефакты на отвращение и отвлечение внимания. Никто меня там не тревожил, я загорала, отъедалась и отсыпалась. Едой лес делился щедро, ягод и грибов мне хватало, рыбу ловила, силки проверяла. Разнообразно питалась, спасибо деду Микелаю за науку. Много раз его добрым словом вспоминала. Даже приспособилась чай себе кипятить. Хотя костер боязно разводить, мало ли кто на огонёк заглянуть может. Только днём огонь у меня горел, и недолго. Вечером ложилась спать сразу после заката, вставала с рассветом. Выход из пещеры узенький, так я камешек перекатывала и закрывала его. За пять лет ни разу никто не потревожил. Хорошо мне там жилось, только одиноко. По утрам черточку на стене рисовала. Каникулы шесть недель длятся, летом после четвертого курса насчитала на стене сто шестьдесят черточек. Травы, грибы собирала и сушила, учебники перечитывала, домашнее задание делала. И упражнялась много. Физической подготовке магов большое значение придаётся, оно и правильно. От нежити бегать, в ловушку её заманивая, с нарушителями сражаться, тварей всяких выслеживать — на всё это силы очень нужны. А я ростом не вышла, да и вообще статью не удалась. Худенькая да плоская, махонькая какая-то. Зачет по физической подготовке получала со второй попытки, а то и с третьей. Вот и приседала, подтягивалась, прыгала, камешки таскала. Только косу жалко, отрезала её почти под ноль, да так и оставила. С длинными волосами возни много, ленточки нужны, шампуни всякие. А с коротким ёжиком легко, и голова меньше потеет, пока бегаешь. Книжку с описанием гимнастики мне тоже дед Микелай подарил, я по ней все года занималась. Так что возвращалась я с отдыха загорелая и посвежевшая, обязательно с гостинцами. Сушёные грибы привозила, травы лекарственные от простуды, мёд в сотах. Мёд я в пригороде приспособилась обменивать на дары леса, очень удобно оказалось. Никто и не знал, что я ни разу домой не ездила. Так пять лет и пролетело. Каждые полгода наш курс редел на десять человек. На выпускных экзаменах срезались ещё двадцать. Дипломы нам вручали торжественно и сразу же выдавали прикрепление к месту службы. Всех в горячие точки распихали, и правильно. Прощались мы скомканно, но тепло. Мне досталась служба на границе, очень далеко от родного края. Зато доехала я туда хорошо, с армейским пополнением.       Началась моя служба нерадостно, начальник заставы меня невзлюбил. Он очень ждал нового артефактора, старый зимой под лед провалился, а прислали меня. Он меня вошкой обозвал, сразу в первый день. Какая я ему вошка? Это из-за роста, наверное. Так и прижилось прозвище. Я долго обижалась, а потом привыкла. Мне даже в одной благодарственной грамоте написали: «Вошане за доблесть». Есть такое женское имя, но меня родители Эйлиной назвали. Братец был влюблен в девочку с таким именем, меня в честь неё и нарекли. Так вот, о службе.       Мне, честно сказать, начальник тоже сразу не понравился. Высокий, жилистый, волосы черные сзади в косу собраны, брови на переносице сросшиеся, губы тонкие поджатые и глазища черные злющие. И акцент противный. Цедил слова, паразит, окончания проглатывал. Ещё и выше меня намного. Мне приходилось задирать голову, чтобы с ним общаться. А он ещё нарочно вытягивался, гад, чтобы у меня шея затекала. Заданий надавал с первого дня немеряно, и ещё добавлял, и шипел. Я только успевала артефакты заправлять да обновлять, то на складе, то на крыше, то вдоль забора, то на кухне. Мой предшественник себя не шибко обременял, как я заметила. Больше бухал да в картишки резался, потому что под матрасом нашлось пять полных колод карт и ещё три неполных разной степени изношенности, а под кроватью целая галерея бутылок. Когда он только успевал интересно? Хотя, чего там интересного, большую часть артефактов менять давно пора было, а он их слегка латал и обратно ставил, но начальник мой шипел и в мою некомпетентность меня пытался носом тыкать. Я терпела и чинила, некоторые артефакты переделывала совсем, но однажды не выдержала. Всю ночь работала, утром размещала новые артефакты по периметру на равном расстоянии, умаялась страшно. Зашла в столовую, только села обедать, а заодно свежий журнал по специальности пролистать, как ворвался в столовую начальник, с мороза злой, и меня заметил. Начал он меня грязью поливать, как мне делать нечего, штаны просиживаю, деньги казённые разбазариваю, пока люди настоящей работой заняты. Почти в лицо мне счета за камни и материалы бросил… Тут я не выдержала. Схватила стул, подтащила к нему поближе, молча на стул забралась и наорала на него в ответ. Тут уж ему голову задирать пришлось. У меня в сумке с собой старые дохлые артефакты моего предшественника оказались, так я ему их вывернула под ноги. Я такая смелая была, потому как за день до этого происшествия получила уведомление от целителя, что брат из стазиса выведен, вылечен, и домой отправлен в целости и сохранности. Справилась я с бедой, сумела. Теперь пусть даже из артефакторов погонят, не пропаду. В деревню вернусь, домой. Буду семье помогать, проживем все вместе. Сил терпеть уже не осталось. Я даже с наслаждением ему объяснила, куда он может свои претензии засунуть. Сказать, что он удивился, это ничего не сказать. Он был настолько ошарашен, что стал копаться в куче дохлых сломанных артефактов на полу и на полном серьёзе интересовался, от чего каждый из них и что с ними не так. Я со стула спрыгнула и стала ему объяснять. Где проволока износилась, где камни помутнели, а стало быть, артефакт силу исчерпал, где дорогой самоцвет дешёвым заменили с похожими, но слабыми свойствами, и так далее. Два стола мы с ним железками завалили, а он вопросы задавал да что-то себе записывал. Час мы разбирались, а потом он вежливо так склонил голову и прощения попросил за несправедливые выкрики. Я тоже за грубость извинилась. С этого дня отношения у нас изменились. Приставил он ко мне младшего офицера Лекса для помощи, так мы с женихом моим и познакомились. Он мне потом признался, что сам ко мне в партнеры напросился. Сильно ему моё выступление со стулом понравилось. Так что служба оказалась не такой страшной штукой, как я думала. Легко не было, это правда. А когда через год на заставе случился пожар, начальник лично вынес меня из огня на руках. Я ему смогла только через восемь месяцев долг отдать, когда жена его заболела. Прокляли её, бедняжку, да насмерть. Мужу и счастью позавидовали. Мой подарок её уберег. Кулончик для ключей, так, безделица. Он у неё на талии висел, всю гадость принял. Осыпался серой пылью, а её краешком зацепило. Начальник домой прибежал, увидел любимую в обмороке, да глазом за валяющиеся ключи зацепился. Ну, а дальше дело техники было. И колдунью черную нашли, и заказчицу. А больная выздоровела. И сильно удивилась, что любимая подруга змеёй подколодной оказалась. Вот такие дела. Сложная была жизнь на пограничной заставе, но весёлая и разнообразная. С Лексом мы постепенно сблизились, долго друг к другу приглядывались, а в любви он мне признался только когда думал, что пришел наш смертный час. Нас тогда в пещере камнями завалило, два солдатика погибли, а мы с ним остались без еды и света, да и без надежды. Могли мы с ним только через стенку переговариваться, ни мне к нему, ни ему ко мне ходу не было. Вход камнями завалило, ещё и пещеру перегородило. Зато вода сверху исправно текла, хоть не топила. И мне, и ему воды вдоволь хватало, только выбраться не получалось. Пока силы были, мы друг другу песни пели, сказки рассказывали, шутили даже, друг друга подбадривали. На четвёртый день нас нашли, откапывали ещё сутки. Последний день я совсем не помню, была в забытьи почти всё время. И всё-таки смерть стороной прошла. Лекс мне предложение в лазарете сделал, пришёл по стеночке в пижаме, часто отдыхая. Я тоже лежала, как настоящая невеста: бледная и вся в белом. Ага, бледная от слабости, в белой больничной исподней рубашке. Но даже в таком состоянии умудрилась обидеться, что жених цветов не принес. Надо мной весь медперсонал смеялся, но лекарь, добрая душа, где-то ромашек мелких, лекарственных нашёл, жениху моему вручил. Вот так мы обручились. С тех пор мне счастье ромашками больничными пахнет. Мне ещё полгода обязательной службы оставалось, а Лексу десять месяцев до окончания контракта. Так незаметно мы ещё год отслужили вместе, в статусе жениха и невесты. И вот ведь не повезло, за неделю до отъезда зацепило-таки Лекса на обычной вылазке. Ногу поранил сильно, ему постельный режим прописали. От больницы он категорически отказался. Начальник заставы похлопотал, нам телепорт открыли казенный. Мы в моей деревне в три шага оказались. Телепорт я и сама соорудить могу, но пользоваться можно только регистрированным, а так можно на огромный штраф нарваться. Потому все путешествуют на поездах или колясках самоходных, тоже новомодная штука. Или по старинке, на лошадях. Ну в общем, я домой первый раз за восемь лет попала. Слёзы из глаз от радости капали. Мама, тётя, дядька одноногий, сестра, брат старший с женой — все из дома высыпали, обнимали меня, крутили-вертели, радовались. Тут я им Лекса представила, они ещё больше обрадовались. Выделили ему большую светлую комнату, и мне смежную, стали мы снова друг к другу привыкать, притираться. Дома всё хорошо было, брат семью образцово содержал, и деньги мои присланные помогли. Две коровы, козы, куры, огород, сад — всё плодоносило и радовало глаз. Пожалуй, достатка в доме даже прибавилось. Только сестрёнка Канира так и не заговорила. Но женихов это не отпугивало, сватались к ней много. Она пока никого не привечала. Красавица стала, глаз не оторвать. Ладная, стройная и нарядная — такой меня сестрёнка встретила. Бусинка к бусинке, лента к ленточке — чудо как хороша! Выше меня на полголовы, и фигурка ладная, талию руками охватить можно, грудь налитая, кожа нежная, чистая. Восемнадцать ей только исполнилось, ещё годик может посидеть в девках, а там может и полюбится кто. В общем, сердце моё дома от радости пело, Лекс смущался от заботы и внимания, которыми окружила его моя семья. И дату свадьбы назначили, и платье мне пошили, как прискакал гонец из самой столицы, меня во дворец потребовали. Это мне тот кулончик для ключей аукнулся. Очень моим артефактом жена начальника впечатлилась, о своём чудесном спасении матушке написала, а матушка её во дворце самом служит. Как только подозрительный артефакт в поле зрения гранд-дамы принцессы появился, так меня во дворец и позвали. Съездила я раз, другой, и понравилась моя работа влиятельным особам. Я вела себя скромно, придворного мага только хвалила, а способности свои объясняла большой практикой на границе. Стали меня иногда звать на консультации. Я никогда не отказывалась. Во дворец всегда попадала телепортом, а обратно со щедрого гонорара повозку личную нанимала, быстро и комфортно получалось. Да ещё выгодно! Трехмесячное жалование за день-другой работы, это ли не сказка? Потому и в этот раз не отказалась, деньги лишними не бывают. Пока ещё Лекс оклемается, пока обустроимся, жить на что-то надо. Вот ведь правильно рассуждаю, отчего же сердце не на месте, отчего тоскливо так, почему хочется впереди экипажа домой бежать, чтобы беду опередить? Не знаю, горько мне отчего-то.