Время

Юри знал на итальянском только названия нескольких любимых блюд, но перевод музыки, под которую выступал Виктор, выложили в фанатских группах на всех языках мира ещё до начала сезона. Виктор был прекрасен как всегда. Виктор удивлял новой гранью своего таланта. Когда голос, далёкий, зовущий, глубокий, пел "Stammi vicino, Non te ne andare, No paura di perderti" у Юри внутри все обрывалось. Он репетировал вечерами в Детройте, видео стояло на повторе, музыка играла в наушниках и Юри снова и снова повторял элементы, готовил переходы, тренировал внутренне чувство. "Останься со мной", "Не уходи", "Мне страшно потерять тебя". Для себя Юри решил, что эта программа станет его прощанием с Америкой, катанием, неудачами. Он выходил на лёд каждый раз как в последний и от этого каждое движение становилось острее, ярче, чище. Честнее. После исполнения программы Виктора в Хасецу, Юри несколько недель не доставал коньки из сумки. Уже прилетел Виктор, закончилось привезённое им похолодание, Юри сбросил вес для возвращения на лёд. Только теперь Юри намеренно медленно расстёгивал молнию, оттягивал липучки, с трепетом положил коньки на кровать, разглядывая. Коньки, казалось, смотрели в ответ, как старые знакомые, запомнившие все его промахи и неудачи. На лезвиях маленькими капельками замерла ржавчина. Глядя на них, Юри вспоминает разбитое сердце, мысли в кучку, усталость, оборачивающуюся вокруг души хмурой проволокой. И все-таки "Останься со мной и не уходи" было прощанием, но не его, Юри, а Виктора. Виктору наскучила его карьера, приелись выступления, зрители и тренировки. Он отмахнулся от них с лёгкостью победителя и вдруг уехал на другой конец континента. Юри думал, конечно: "Почему я?". Ещё он думал (и это были страшные мысли), как легко Виктору может надоесть сам Юри и он так же, играючи, запросто уедет обратно, вернётся на свой Олимп, оставив после себя блистательные воспоминания и чек с кучей нулей. Чтобы не думать, Юри тренировался до полного упадка сил, ноющих мышц и тяжело ворочающихся мыслей в голове, из которых легко по ночам выскальзывать в сон. Снился ему лёд. Лёд был везде - под лезвиями коньков, кусочками на штанах, на лёд Юри падал на тренировках, с него поднимался. Засыпая, Юри видел перед глазами снежное полотно, прозрачную, хрустальную, замёрзшую воду. Ему казалось, он не лежит, а идёт по тонкому, хрустящему льду и, если оступится, рухнет вниз и его затянет чёрное, ледяное, мокрое. На самое дно. Это мрачное всегда было где-то рядом, слонялось бесполезно обещанием поражения, нашептывало всякие гадости и дурные подтексты самым счастливым мыслям, замирало внутри требовательной сиреной, стелилось мрачной тенью следом за каждым прыжком. Юри не верил своему счастью, не решался дать ему имя или позволить себе доверится слепо судьбе. Каждый раз с Виктором Юри чувствовал, что крадёт по кусочкам чужое, но не мог упрекнуть себя за воровство, слишком нужным, родным, бесценным был Виктор. Юри не желал упускать ни минуты их близости с счастьем. Юри не хотел быть лучше всех, он не думал о деньгах или своей карьере, даже медаль его не так уж и интересовала. Но если ещё одна победа позволит быть рядом с Виктором, Юри победит. Если это даст им несколько дополнительных минут вместе, хорошо, Юри справится. Юри хотел каждый день проводить с Виктором, отвоёвывая ещё несколько песчинок у уходящего вперёд времени. Есть вместе или гулять по городу, смотреть фильмы или болтать о глупостях. Это чувство, острое со всех концов, ранило. Внутри Юри примостилась бомба с часовым механизмом, которая обещала взорваться и разрушить всё в жизни, когда время выйдет. Но пока оставались последние секунды он делал вид, что не слышит тиканье. Когда нужно было выбрать слово, Юри решил, что между ними любовь. Потому что Юри тянуло к Виктору и от этого плавились мысли, потому что впервые в жизни Юри нашёл в себе смелость шагнуть навстречу другому человеку и впустить его в своё сердце. Юри не защищался больше, он открылся, позволяя заглянуть внутрь, туда, где волнения со страхами, хрупкое, красивое и непредсказуемое. Всё, что у него есть. Виктор поднял для Юри свои ширмы, как будто ждал, когда Юри сам захочет большего, подойдёт ближе, рассмотрит внимательнее. Они оба шагали навстречу друг друга, аккуратно и нежно, как в танце. Юри казалась иногда, что он слышит музыку. Как "Юри на льду", пианино и барабаны, пианино и скрипка, набегающие друг на друга волнами и сливающиеся, скреплённые общим тактом, в единой мелодии. Волнующе и осторожно. Но когда часы в голове Юри стали громче мелодии, он решил вырваться, выскользнуть, сбежать, пока его не раздавило силой этого чувства и защита смешалась с нападением, меняя направления векторов его слов и действий. Юри замер, со страхом смотря в будущее. Ему было всё ещё страшно верить. - Давай закончим это после финала, - сказал Юри. И в это момент ему было страшнее, чем Виктору. Юри как будто услышал, как под ним трещит лёд. Ему хотелось зажмурится и чтобы Виктор выдернул его поскорее из этого чувства, не дал утонуть и спас их счастье. А Виктор... Виктор?..