***
— Асока, осторожней, разбив любой из этих кристаллов, ты нанесешь невосполнимый ущерб всему Ордену. — тогрута сгребла сразу горсть кристаллов, собираясь, прямо так тащить их в читальный зал. Остановив ее, со вздохом, поставил перед ней кейс с отделениями, сказал грозно, — Еще раз увижу больше одного кристалла в руках, без контейнера, накажу. — Простите, мастер, — хлопая глазищами, девуля приняла раскаянный вид. — Я не мастер, — поправил я ее. — Я рыцарь-джедай. — Но вы же генерал? — удивлению ее не было предела. Я едва успел подхватить бесценные носители с историей четырехтысячелетней давности, выпавшие из ее опустившихся рук. Она ойкнула, виновато посмотрев, но я лишь вздохнул снова. А Асока, оправившись от первого потрясения, спросила, — Но ведь генералами стали выжившие на Джеонозисе, а все говорили, что это остались только самые опытные, мастера и магистры? — Магистр там был только один, сухо произнес я, — Мэйс Винду. Другие, да, мастера, с одним исключением, со мной. Я единственный выживший в ранге рыцаря. Все остальные рыцари и падаваны погибли. — Мне очень жаль, — тихо сказала она. — Цена ошибки. — мой голос был задумчив, — Иногда даже старший: магистр, командир, учитель, наконец, могут совершить ошибку, которая будет стоить сотен жизней хороших людей. Запомни Асока, от нее никто не застрахован. — А вы расскажете, как там было? Я кивнул, оценив ее просящий взгляд, все-таки она была еще совсем ребенок. Еще доверчивый, еще поддающийся влиянию, легко ведущийся и поэтому управляемый. — Хорошо, но только после того, как ты найдешь и перечислишь мне все силы и средства которыми располагал Реван на момент начала боевых действий с мандалорами. К этому вопросу мы вернулись часа через три. Когда приличный объем информации был отработан. Наскоро пообедав, мы расположились в саду для медитаций, усевшись в позе лотоса напротив друг друга. — Совместим приятное с полезным. — достав три металлических шарика, я Силой приподнял их развешивая вокруг тогруты, так чтобы одновременно она могла видеть только один из них. Марик это умел очень хорошо. Упражнения на контроль, внимательность, сосредоточенность, все это был его конек. Несмотря на то, что личность его стерлась, объем его воспоминаний не мог не влиять на меня, ведь именно среда формирует наши привычки, а я словно бы переживал целые пласты его жизни. От этого неплохой врожденный контроль Силы, которой я, благодаря памяти Керра, мог достаточно свободно оперировать. Навыки Шии-Чо и немного Нимана, шестой формы, которой неплохо владел рыцарь-дипломат, наставник Марика в период падаванства. — Почувствуй их, и, когда будешь готова их удержать, скажи. — Все, держу. — Она еле заметно кивнула и я отпустил шарики, оставляя висеть в воздухе уже волей подростка. — Основа работы с Силой, это контроль. Сейчас ты держишь три шарика, два из которых ощущаешь через Силу, а один видишь зрением. А теперь перестань фокусировать взгляд на нем, смотри на меня, а шарик ощущай только через Силу. — я видел как шар перед нами чуть шевельнулся, но она справилась. — Ошибка многих это сознательное суживание поля зрения, концентрация на непосредственном противнике. Достигший уровня мастера, даже не задумывается об этом. Сражаясь с противником, он фиксирует все происходящее вокруг себя, причем не только зрением. — А вот падаваны и многие рыцари, эту ошибку допускают. Собственно это и послужило причиной их гибели на Арене Джеонозиса. Чтобы противостоять множественному концентрированному огню, необходимо держать под контролем все поле боя. Посмотрев на ее закушенную губу, понимающе улыбнулся, — Трудно слушать и одновременно держать контроль? — Да, учитель. Усиливая контроль, теряю нить разговора. Начинаю слушать, теряю ощущение шаров. Подрагивание шаров в воздухе мне было хорошо видно, когда она пыталась и слушать, и держать их. — Это и есть еще одна цель нашего урока. Хороший джедай должен уметь оперировать Силой на интуитивном уровне, потому что в большинстве случаев он сражается один против нескольких противников. Да, это уровень мастеров и магистров. Но без этого любые притязания на ранг выше рыцаря бессмысленны. — Я называю это сигнальной сетью. Ты должна уметь постоянно, желательно даже во сне, неосознанно контролировать определенный объем пространства вокруг себя. Рефлекторно поднятый за спиной предмет, принявший в себя лазерный выстрел, не даст возможность безнаказанно атаковать тебя противнику, который бы воспользовался заминкой, начни ты отбивать этот выстрел мечом. — Я поняла. — Асока старалась, да и я не ставил цели ее перегружать, говоря спокойно, с большими паузами, давая нормально усваивать подаваемую информацию. — Есть виртуозы, способные отражать огонь десятков лучеметов одновременно. Но это уникумы, которые крайне редки. У них сильно развита природная чувствительность. Так вот тебе нужно свою чувствительность развивать принудительно. Будет тяжело, но если ты продолжишь эти занятия самостоятельно, то быстро сама заметишь прогресс. То, что я, сейчас рассказывал ей, не было какой-то великой тайной. Основы этого падаваны усваивали в период ученичества у своих более опытных наставников. Единственно, не все придавали должное значение этим тренировкам. Кто-то делал упор на меч, как на глубокое понимание одной какой-то формы, так и на знание многих форм с подстройкой под конкретного противника. Кто-то на развитие способностей к внушению и управлению, что любили в Дипломатическом корпусе. А такой, чистый контроль Силы, развивали серьезно уже мастера и те, кто претендовал на этот ранг. Марек считал такой подход неверным. Историки — вот кто любил такое, в большей степени, за попутное развитие терпения, самоконтроля, возможности долгой концентрации внимания. Та же Джокаста, по контролю Силы могла и с Йодой потягаться, естественно проигрывая ему в боевом предвидении и владении мечом. — А теперь я расскажу о битве за Джеонозис. — Асока прикрыла глаза, что бы воспринимать рассказ лучше. Чем заслужила мое одобрение. Забыл ей рассказать, что отключение одного из органов чувств обостряет остальные. Так она могла меньше усилий прилагать для контроля шаров и более внимательно слушать. Но она дошла до этого сама, интуитивно. Единственно, в бою этот фокус провернуть было нельзя. Поэтому в следующий раз уже придется обязать оставлять глаза открытыми. Мой рассказ о тех событиях тоже преследовал определенную цель. Важно было показать, что даже лучшие из нас могут поддаться Темной стороне. Самые джедаистые джедаи. И поддавшись ей, они могут творить ужаснейшие вещи, переплевывая в этом ситхов истинных. Поэтому начал я со слов: — Когда-то у гранд-мастера Йоды был ученик. Ставший, потом, одним из сильнейших мастеров, с уникальным даром фехтования. Один из достойнейших джедаев Ордена. И звали его, Ян Дуку… Нет, ни слова лжи или полуправды. С одаренными этот фокус бы не прошел. Никакое актерское мастерство не замаскирует отклик Силы. Но правда многолика и субъективна, а какую ее сторону показать, выбирает рассказчик. Так и я, ни словом, ни жестом не коснулся вины магистра Винду. Рано еще, для неокрепшего подросткового ума воспринимать циничную истину о непогрешимых магистрах, по крайней мере, некоторых из них. А вот глубина темного падения графа, была показана с самой, что ни на есть, ужаснейшей стороны. Тогрута непроизвольно вскрикивала, когда я рассказывал как холодно и цинично, с целью уничтожить своих бывших братьев джедаев, он организовал ловушку на арене. Как был абсолютно спокоен видя их гибель. И даже предлагал выжившим сдаться, руководствуясь, возможно, еще более худшим замыслом, чем просто убить их. — И он действительно был хорошим? — этот вопрос, по детски наивный, заставил меня, с грустью в глазах, кивнуть. — Лучший ученик Йоды. Достойнейший мастер. Его прочили в преемники главы Высшего совета Ордена. И тем сильнее была рана от его предательства. Боюсь даже думать, что тогда пережил гранд-мастер. Асока сглотнула, сказала с ясно читаемой болью, — Это, ужасно! — Да, — сказал я, отворачиваясь от юнлинга, сказал тихо, в сторону, — Предательство ученика… Хуже только предательство учителя.***
В таких беседах, перемежая ими штудирование древних исторических источников, мы и проводили дни. Я закладывал в ней доверие ко мне, и критическое отношение к другим. Это был своего рода, искусственный импритинг. Когда безотчетное доверие пробуждается к первому, проявившему участие, понимание, ласку. Они же все забирались из семей в раннем возрасте и воспитывались юнлингами как в интернате в Храме Ордена. И тепла, доверительного общения, добрых слов, им не хватало катастрофически. Вся ее неуживчивость, колкость, то за что в будущем ее прозвали «Шпилька», корнями росла оттуда. Я дал ей раскрыться, показать истинную сущность, тонкую и ранимую. Не вмешайся я в естественный ход истории, переход Скайуокера на Темную сторону и резня в Храме, просто сломали бы ее, сломали ее веру в учителя, человека, и еще неизвестно к чему бы это привело. Но теперь, первым ее наставником был я. Тем якорем, что удержит ее в вере в добро и справедливость, при предательстве Энакина. Неделя это и крайне мало, и в тоже время, очень много, что бы заронить надежду в подростке. И когда срок нашей работы в Архивах подошел к концу, Асока спросила тихо, сжимая от волнения кулачки, — Марик, ты возьмешь меня падаваном? И столько надежды было в ее голосе, что мне не хватило решимости вот так, сходу ей отказать. Но взять ее я не мог, как бы этого не хотел. И моя, отнюдь не огрубевшая душа, ныла от этого, еще сильней. Но цель, там, далеко впереди, была слишком важна, что бы идти на поводу собственных чувств. Но и молчание мое сказало ей все. Она сжалась, сдерживая слезы. Сказала негромко, с каким-то ожесточением, — Лучше вообще уйду из Ордена, чем в обслугу. Отвернулась, собираясь уйти, но я остановил ее, сказал веско, — Сила, вот что ведет нас и подсказывает нам. Она дает, иногда, просто почувствовать, что что-то неправильно. И такое чувство сейчас у меня. Что именно мне взять тебя падаваном, будет неправильно. Она зацепилась за слово «мне», повернулась, с отблеском надежды в глазах, и я кивнул, — Сила не раскрывает судьбу человека, но я не буду большим провидцем, если скажу, что твое сияние в ней слишком сильно, что бы тлеть в агрокорпусе или потухнуть вне Ордена. Ты станешь падаваном, обязательно. Но не моим, к моему сожалению. Сила предназначила тебе другой путь. — Правда? — она хотела верить, всеми силами в это. И я подтвердил: — Правда! — вкладывая в это всю свою уверенность. — Но ведь я смогу к вам заходить? Ну, еще, когда-нибудь? Я улыбнулся, — Конечно, только в Храме, скоро, я буду гостем не частым. Через неделю убываю с бригадой в составе секторной армии. — Жалко, — она опечалилась, но я коснулся ласково ее головы: — Мы еще не раз увидимся, котенок. Не переживай.