Calmness - 2 ending

И он ушёл. Язу оделся. Подошёл к окну. Опустив взгляд, положил руку на живот и упал на пол. — Рено, не поверишь, — даже говоря такие слова, Руд мог оставлять голос абсолютно безэмоциональным, — Клоны вернулись. Или, скорее всего, и не исчезали никуда. Ты что-то об этом знаешь? — Не особо, — Рено усмехнулся и добавил уже намного тише, — но с одним даже переспал. — Что? Итак, координаты… Удаляющийся рокот вертолёта. Холодно. Темно. Чуть ли не страшно, но признавать это унизительно даже себе. В темноте видно хорошо, правда, зрачки расширены так, словно он видит Сефирота. Сейчас не греет даже тонкий кожаный плащ, застёгнутый под горло. Дёргают, вырывают несколько волос. Язу шипит, сверкнув в темноте кошачьими глазами, всё-таки подняв голову, находит в темноте, где-то спереди, рыжий хвост и чуть ли не светящуюся кипельную среди чёрных костюмов и стен рубашку. Синклер безразлично смотрит на него, обернувшись, кидает солдатам что-то вроде 'аккуратней с ними' и снова оборачивается, говоря или спрашивая что-то у Руда. Кададж рядом кричит, изворачивается, но получает очередной удар током и успокаивается, тихо-тихо шипит. Лоз — как такое возможно? — спокойно, но тяжело идёт, будучи скрученным и удерживаемым парой солдат. Язу опускает голову. Они останавливаются, заходят в ещё более тёмный коридор, открыв тяжёлую дверь. Тихий всхлип Лоза. Сильвер чувствует почти что кожей сильную физическую боль, почти на себе ощущает удар об пол и сдавливание кистей рук цепями. Сдавленный хрип Кададжа. На этот раз боль почувствовалась ещё отчётливее, и Язу даже дёрнулся, но сразу же получил сильный удар куда-то в скулу и снова затих, проклиная отсутствие силы и окончательно теряя всю надежду, которую потерял ещё тогда, когда их скрутили и повели сюда. Его швыряют в камеру. Показалось или нет, по талии незаметно скользнула слегка шершавая рука. Язу шипит и на него, но Турк уже у другой стены коридора, а сильвер до сих пор не в силах подавить эти показывания на талии, позвоночнике, в голове, теле. Руку сдавливает, кости едва не ломаются. Дверь закрывается. Шинентай прислоняется к стене, не имея ни возможности, ни сил двигаться. — Вот серьёзно, Руд, — словно за пеленой слышен звонкий в мрачной тишине голос — Они все что, не в состоянии были их сами довести? Никто же не рыпался почти. Не-е-ет, так надо же 'охрану' поставить! Зачем их вообще было забирать и о чём-то допрашивать? Они же почти ничего не помнят. Почти ничего не знают, у Кададжа только обрывки из воспоминаний о голосе Матери, которые он не в силах будет рассказать, потому что и понимал то их только он, но не дословно. Чувства, обрывки. Он только знал, куда надо двигаться, куда направляться, одновременно знал, к чему они идут, и одновременно не знал. Силы нет, только Связь. Которую нельзя ни к чему применить, и она явно ослабевает. Язу задержал дыхание. Химический, металлически-гнойный запах словно отравлял. Пришёл Рено на следующий день. Или ночь, или вечер. Или, собственно, в тот же день, что вряд ли. Знал это только он. Потушил окурок о стену, подошёл к сидящему на полу всё это время Язу, смотря на него сверху вниз. Природу взгляда в темноте понять было невозможно, но то, как в мелкой искре света от потухающей сигареты сверкнули глаза, явно насторожило. Синклер присел на корточки, не становясь с сильвером от этого особо на одном уровне, но заглядывая в опущенные глаза. — По идее, я должен начать тебя допрашивать. — в голосе сквозила усмешка, — Итак, ты что-то знаешь? — Нет, — тихо ответил Язу, не поднимая взгляд. В какой-то степени это и было правдой. — Хорошо, — с той же улыбкой кивнул Рено, — а ещё что-то? — Нет. — Совсем? — эта ситуация и разговор Синклера явно забавляли. Появилась тихая злость. И вместо ответа сильвер ударил его ногой в живот. Встать цепи не позволяли, а ноги — единственное, что было свободным. Турк от удара не ушёл, но ногу перехватил. Скользнув ладонью от щиколотки к бедру, приближаясь. В нос ударил тонкий и всё более навязчивый запах сигарет. Язу закусил губу и попытался отодвинуться ещё дальше, но спина ещё давно упиралась в стену. Ритм сердца учащался, мурашки по коже и спине не проходили, а Рено улыбался. Улыбался, насмешливо, почти издевательски. Это чувствовалось, и всеми фибрами души хотелось только сбежать из этой камеры, из этих коридоров, из этого помещения, из корпорации Шин-Ра. Мать знает, как братья этого не чувствовали. Возможно, Язу был более чувствителен. Синклер сжал выпирающую на бедре кость. Сильвер дёрнулся, упёрся коленом в грудь Рено, смотря на него чуть ли не ненавидящим взглядом. Но глаза уже затуманились. И, естественно, Турка это не остановило. Колено он мягко отстранил, буквально разведя ноги Язу в стороны, и тот задёргался. Постарался высвободить руки из тяжёлых цепей, пару раз чуть ли не ударив Рено локтем, выгнулся, попытался снова ударить его ногой и издав тихий всхлип, обмяк. За стеной, в камере, где держали Кададжа, раздался яростный вскрик и удар о стену. — А почему ты об этом не сказал? — тихо спросил Синклер, сев на колени и положив руки на плечи Язу. Сильвер обвил его талию ногами и положил голову на плечо, прикрыв глаза. Кададж всё-таки чувствовал. Попытавшись ограничить Связь как можно больше и зная, что брату сейчас не причиняют физическую боль, шинентай прижался к Рено. — Это всё, что есть. — уткнувшись носом в его плечо, сильвер вздрогнул, когда руки легли на талию, — вы собираетесь опросить и узнать, как мы выжили, чтобы потом убить? — Да. — Рено пожал плечами, — А что с вами ещё можно сделать? Ты же знаешь. Они создали клонов Сефирота, чтобы попытаться победить его, ибо, по их мнению, Сефирота мог победить только Сефирот. Ну, его уже нет. Надо было убедиться, что силы у вас не осталось. По сути, вы сейчас — распадающиеся на клети оболочки. Понял, что эмоции ему спрятать не удастся, Язу тогда, когда за стеной снова закричал Кададж. На следующий день Рено пришёл снова. Не понятно — зачем, если всё уже и так было решено. — Привет, — выдохнул он, наклонив голову. Затем, посмотрев на сидящего в такой же позе, как и вчера, сильвера, развернулся. Повернул ключ в замочной скважине. — Что тебе нужно? — не здороваясь, спросил шинентай. Как не странно, голос не был хриплым. Синклер подошёл к нему, снова глядя сверху вниз, и снова присел. Провёл рукой по шее, скуле. Безусловно, по коже уже шла дрожь, когда он провёл пальцем по губам, но всё же не удержался от того, чтобы укусить, ибо лезть пахнущим сигаретами пальцем в рот было высшей наглостью. Когда турк схватил его за волосы и резко дёрнул на себя, кричал Кададж. Когда шершавые руки уже более бесцеремонно раздвинули ноги и расстегнули плащ, Язу прижался к стене и постарался убрать Рено от себя, но свои руки до сих пор сдерживала цепь, и даже если бы её сейчас сняли, руками бы он двигать не мог — боль исчезла, и они уже просто не чувствовались. Вскрикнул. В отличии от крика Кададжа, которого было слышно, наверное, во всём здании, его слышно не было. Хотя бы за счёт каменных стен. Но по камере вскрик разошёлся эхом, что Синклеру явно понравилось. Он чувствовал себя… грязно. Выгнувшись под нависшим над ним Рено, прижимаясь и чувствуя, как выворачиваются руки в цепях от этого, кричал. Стонал, кричал, кусал плечо турка и губы, обвивал его талию ногами и сжимал. Пытаясь найти, как выпустить свои эмоции. В итоге прижался к нему, тихо всхлипнув. Синклер укусил его за губу и громко выдохнул чуть позже. Сам застегнул плащ, прижал к себе, прислонившись к стене. — Ты же не думаешь, что тебе сразу же поверят насчёт того, что ты ничего не знаешь?