Тёмный Лорд: искупление

Странное чувство щекотало грудь — чувство, когда человек, которого ты давно и достаточно близко знал, оказался не таким, как ты думал. Снейп смотрел на Гермиону: шоколадного оттенка платье облегало фигуру, закрытое до горла, с тонким золотым узором. Пышная юбка обвивала ноги, шелестела с каждым шагом. Рукава узкие — ничто не мешало работе с ингредиентами, широкий передник не портил наряд. Волосы убраны под сетку, золотую, с искрой. Над котлами клубился пар, и Гермиона раскраснелась. Закусив губу, она то и дело заглядывала в раскрытый толстый фолиант, расчерченный таблицами — совместимость ингредиентов. Продвинутый курс в Хогвартсе, стандартный — при домашнем обучении. Снейп наблюдал за ней из-под ресниц. Он удобно устроился в углу лаборатории, за столом, и делал обычную работу: совмещал уйму дел одновременно. Ладно, прямо сейчас — не особо много. Он проверял эссе, ведь от обязанностей в Хогвартсе его не освобождали, следил, чтобы Гермиона не совершила ошибку, способную её покалечить, и смотрел, как вздымалась обтянутая тонкой тканью грудь. Как белые зубы терзали пухлую нижнюю губу, когда Гермиона замирала над фолиантом. Щекотное тепло под рёбрами ширилось... — Профессор! — Гм? — отреагировал Снейп. — Почему этому не учат в общей программе, сэр? Снейп подавил желание закатить глаза. Почему-почему... И не скажешь, что программу составлял прежний директор Хогвартса, а у самого Снейпа просто руки не дошли. Он едва успевал ловить рыскающих по подземельям ярых подпольщиков и отбивать их от безумных Кэрроу, а потом самому отбиваться от МакГонагалл. Теперь хоть с Кэрроу вопрос решён, и то легче. Он отложил пергамент, с хрустом вынул другой из общей стопки. — Если вы планируете вернуться в школу и доучиться, мисс Грейнджер, — процедил Снейп, — то у вас будет шанс получить ответ на этот вопрос. Гермиона фыркнула, но промолчала. В её взгляде читалось что-то вроде «Вы сами-то в это верите?» И не сказать, чтобы девчонка была не права. Учитывая, что она в Малфой-мэноре, с подписанным ученическим контрактом, где за нарушение — магический откат, за ужином во главе стола сядет лорд Волдеморт, а рядом с Гарри — Белла... Зелье зашипело, пар окрасился голубым. Гермиона отшатнулась, Снейп прищурился. Три... два... пар сменил оттенок на насыщенно-синий. Один. — Вы справились, мисс Грейнджер. На сегодня урок окончен. Гермиона машинально вытерла руки о передник. Она ещё часто дышала, напуганная первой реакцией зелья — могло и взорваться. Снейп кашлянул. Гермиона дёрнулась, быстро покосилась на него и потянулась к специальному полотенцу, пропитанному нейтрализующим зельем. Собственная разработка Снейпа, эксклюзивно для себя, лабораторий сюзерена и Люциуса. То есть, для клуба параноиков и перестраховщиков. Он уставился в испещрённые корявым почерком пергаменты. Нечего ему смотреть, как уходит Гермиона. Но шелест юбок приблизился. — Сэр, могу я помочь вам с проверкой? — мелодично спросила Гермиона. От удивления Снейп вскинул глаза — и задержал дыхание, встретив тёплый ореховый взгляд. — Я имею в виду, сэр, это же второй курс? — торопливо пояснила Гермиона. — Я вижу отсюда название эссе. — И в чём ваша выгода, мисс? — поинтересовался Снейп, сложив ладони одна на другую — весь внимание. Гермиона вскинула подбородок. — У вас освободится время, сэр, и я смогу задать вопросы по зельям. — А следующие уроки? — больше для очистки совести спросил Снейп. Учитывая, насколько он сам жаден до знаний — даже неудивительно, что всё внутри отозвалось теплом на её вопрос. — Миссис Малфой ждёт меня через час, — отчиталась Гермиона. — Ладно, — как можно суше отозвался Снейп. — Я полагаю, что вполне могу доверить вам эссе второкурсников. Гермиона уселась на соседний стул с такой готовностью, будто он ей предложил чай с любимым тортом. Кстати, она любит сладкое? Снейп свёл брови, читая строчки эссе. Все дети любят сладкое, по себе помнил, но Гермиона — уже не ребёнок. Взгляд непроизвольно задержался на округлых локтях, скользнул по аккуратно подпиленным ноготкам. Кожа гладкая — будто и не было ночёвок в лесу и исцарапанных рук. Вот что значит, попасть к миссис Малфой на воспитание... — Профессор? — Да? — он встряхнулся, ощутив, как предательский жар заливает шею — хорошо, воротник мантии высокий, и волосы всё скрывают. Засмотрелся, тоже мне, профессор, злобный враг и всё такое. — А в семьях... эм, в семьях вроде Малфоев учат девочек сражаться в юбках? Снейп моргнул. Подхватил чуть не выпавшее перо — кляксы только не хватало. — Просто это же неудобно, — Гермиона энергично взмахнула рукой. — Вот Беллат... Миссис Лестрейндж постоянно сражается, как я поняла — и вечно в платье. Зачем? Снейп отложил перо и убрал руки под стол, чтобы не потереть устало глаза. Желтоватый чуть рассеянный свет в лаборатории не способствовал чтению мелкого шрифта. Но в комнату Снейпа мог в любой момент вломиться кто угодно, а он привык работать в тишине. — Мисс Грейнджер, вы когда-нибудь видели профессора МакГонагалл в брюках? Гермиона запнулась. — Но, сэр, она... преподаёт трансфигурацию, это не бой! Снейп всё-таки вытащил руку из-под стола и потёр переносицу. — Профессор МакГонагалл, мисс, когда-то тоже сдавала ЗОТИ. Она превосходный дуэлянт. — Но это нелогично, — буркнула Гермиона и с хрустом вытащила себе листок эссе. Тонкий звон донёсся от дверей. Снейп ткнул перо в чернильницу. Кому и что от него надо? Он повел ладонью, впуская патронус — серебристую канарейку. Сердце кольнуло — проклятье, что случилось, что его тревожат в лаборатории? Здесь даже чары стояли специальные, чтобы внезапный вызов не отвлёк, не нарушил процесс. — Жду через пять минут, сумку возьми, — сообщила канарейка, тряхнула хвостом и растаяла. Рудольфус, помнится, бил в зубы безо всяких заклинаний любого из новичков, кто осмеливался хоть усмехнуться при виде его патронуса. — Мисс Грейнджер, мне надо идти. Могу вас заверить, что наша сделка в силе и ответы на вопросы по зельям вы получите. — Спасибо, профессор, — кивнула Гермиона и улыбнулась. Снейп сглотнул. Она улыбалась — светло, глядя чуть искоса, как умеют только девушки, — не поймёшь, насмехается или впрямь одобряет. Она смотрела ему прямо в лицо и словно забыла, где они, кто он, что происходит... Дерзкая девчонка. А ещё отличница! — Не опоздайте на урок к Нарциссе, мисс, — обронил Снейп и вышел, так что мантия взметнулась за спиной. Сумка с зельями всегда при нём — он пополнил её не далее как сегодня. Координаты, принятые от канарейки, вели явно за пределы мэнора. Снейп завернулся плотнее в мантию и аппарировал. В ноздри ударил пряный аромат цветов. Влажный воздух окутал, гомон птиц оглушил. Тропики? Быть не может, аппарация была слишком лёгкой. — Северус, сюда, — из-за связки лиан выступил Рудольфус. — Только тебя и ждём. Снейп шагнул по мягкой земле. Он наконец-то нащупал границы тропической зоны — чары, купол, оранжерея под открытым небом. Поместье Эйвери. Эта семья увлекалась наукой во всех её проявлениях и всю территорию занимали различные климатические островки, погодные лакуны и прочие странные места. Без проводника в виде кого-то из хозяев к Эйвери никто не совался. — Все в сборе, — объявил Рудольфус, отступив в сторону. Снейп поджал губы: пристальные взгляды скрестились на нём. Эйвери, Нотт и сам Рудольфус уселись полукругом на подушках, разбросанных по деревянному настилу. Над головой качались тропические цветы, сладко пахло пыльцой и мёдом. Рядом лежали тонкие папки с документами — подозрительно знакомые. Те самые, которые выдал им Волдеморт. Снейп медленно опустился на ближайшую подушку. Он уже принял излюбленную тактику — молчать и тем вынуждать собеседника раскрывать карты первым. Рудольфус откашлялся. — Северус, нам нужна твоя помощь. Он молча задрал бровь. Нотт нахмурился, Эйвери взглянул тревожно. Рудольфус жестом велел не вмешиваться и продолжил: — Как ты помнишь, милорд открыл нам глаза на некоторые тонкости вассальной клятвы. И выдал, хм, документы, которые следует изучить. Снейп с трудом удержался от вопроса — документы он любил, в них хранились знания. А составленные лордом — любил вдвойне. Там что-то жуткое, но явно полезное, учитывая ситуацию. Рудольфус помедлил, изучая его лицо — Снейп не дрогнул — и наконец решился. — Северус, помоги нам. Ты же слышал, что мы все виноваты в том, что безумие овладело милордом, и только Рабастан это понял — он действовал, зная, что ничего нам не докажет. Мы слишком боялись за свои семьи, слишком увлеклись политикой. Снейп фыркнул. Он скрестил ноги, расправив мантию на коленях, и уселся поудобнее. — Семьи? — усмехнулся он. — Спросите Нарциссу, каково было воспитывать Драко считай в одиночку, потому что Люци весь в политике и финансах. Нотт и Эйвери уставились на свои руки. У них тоже росли сыновья, и росли — как получилось, потому что внимание отцов занимало совсем другое. — Семья и милорд, — глухо подытожил Рудольфус. — Мы упустили самое дорогое и самое важное. Дело не в расплате — а в том, как исправить, что натворили. Снейп прикрыл глаза. Непрошенный ком сдавил горло. Он вспомнил упрямого младшего Нотта, худого и чуткого, хорошего зельевара, который видел фестралов... Мелкого Эйвери, тихоню и книжника, лучшего по ЗОТИ — и сидящего на успокоительных из-за ночных кошмаров. За зельями слизеринцы бегали к декану, не к Поппи. Вспомнил Драко, нервного, порывистого, презирающего всех — но готового жизнь отдать за отца. Ладони сами сжались в кулаки. Снейпу стало плевать, что его эмоции видят соратники — пусть, они сами завели разговор. Он вонзил ногти в ладони, до боли — и вспомнил Волдеморта. Узкие запястья, прохладные рукава — холод кругом, в алом взоре, в шелесте мантии. Холод и одиночество. Тяжёлую мощь и готовность учить, когда угодно, на чём угодно, были бы отклик и желание у тех, кто вокруг... И верность. — Что нужно от меня? — не открывая глаз, спросил Снейп. — Согласно выкладкам, — со стороны Рудольфуса раздался шелест страниц, — мы можем помочь милорду восстановиться. Но как — знает только Рабастан, а обратиться мы к нему не можем. И ему плохо. Снейп выпрямился. — Руди. Он твой брат. — Я его чуть не убил, — выдохнул тот. Тёмные волосы упали на лицо. — Я ему не верил! Он делает бабочек. Северус, он ни с кем не разговаривает, вообще, делает бабочек и выпускает в окно, и теряет сознание. Снова. Постоянно. — Истощение, — кивнул Снейп. Рудольфус осекся. Эйвери закашлялся. — Мы тоже так будем? — озвучил общую мысль Нотт. Снейп пожал плечами. — Вряд ли милорд хотел получить четверых недееспособных магов в разгар войны. Значит, есть способ. Дайте документы — или настроено только на вас? — Настроено, — подтвердил Эйвери. — Я перескажу. Там есть лазейка в чарах. Он прикрыл веки и речитативом воспроизвёл текст, явно пропуская запрещённые куски. Снейпу хватило: общая картина такова, что маги-вассалы, из-за которых пострадал сюзерен, могут объединить магию и устроить что-то вроде постоянной подпитки, но было одно условие. Отсутствие страха. Вассал, который боится своего сюзерена, ничем ему не поможет — только утянет на дно. Шах и мат. Замкнутый круг. Снейп потёр переносицу. Вот почему милорд так часто срывался — чем дальше, тем хуже. Вот почему сейчас он действовал почти адекватно — но не всегда. Рабастан... тот, кто не боялся. Кто отдал свою магию чудовищу, возрождённому монстру, кто поверил и высушил себя до капли ради него. Кто делал это в одиночку. — Не понимаю, — прошептал Снейп. — Что, Северус? — жадно подался к нему Рудольфус. — Как он не боится. Твой брат — ненормальный. У нас ничего не выйдет. — Но должен быть выход, — выдавил Эйвери. — Это наш долг. Наша жизнь. Я хочу вернуть домой моего сына живым и здоровым, хочу, чтобы он жил в мире. Нотт молча отвернулся, и у Снейпа заныло под рёбрами от его взгляда. Они должны что-то придумать. Должны найти решение. — Ты дашь мне доступ в поместье? — спросил он Рудольфуса. — Я обеспечу Басти укрепляющими. Поговорю с ним. За свою жизнь Снейп усвоил главное: когда выхода нет, иди в обход. Просто делай что-то около, что-то рядом. Рудольфус вскочил на ноги, протягивая руку. — Мы отправимся сейчас. Вдруг брат снова в обмороке из-за этих проклятых бабочек. Что-то царапнуло в его словах. Бабочки. Проклятые бабочки, которых Волдеморт баюкал в ладонях и смотрел чистым, без единого алого всполоха взглядом... Снейп машинально взял предложенную руку, и рывок аппарации перенёс их ко входу в поместье Лестрейнджей. Додумать мысль не удалось. Рудольфус на ходу перенастроил плетение чар, давая Снейпу доступ, и чуть не бегом бросился к особняку. Снейп двинулся за ним. Что-то сверкнуло под ногами у самой стены. Он споткнулся и замер. Склонился, всматриваясь в белый гравий дорожки. — Северус? Снейп присел на корточки, растёр между пальцев радужную пыльцу с обрывками тонких крыльев. Горло перехватило. — Руди. Смотри. Пыльца темнела на глазах, осыпаясь прахом. Снейп задрал голову: в воздухе кружились радужные ошмётки и пыльца. — Брат, — побледнев, прошептал Рудольфус и с грохотом кинулся в дом. Снейп бросился следом. Он представлял, что увидит... но оказался не готов. Простыни и кресла усыпали сверкающие обрывки крыльев, пыльца реяла повсюду — и чернела, чернела. Голый по пояс Рабастан скорчился на полу, сжимая в руке палочку. Бледная грудь не поднималась. Мыслей не осталось. Руки действовали сами. Первый, третий флакон — растереть, шесть капель из второго на язык, Руди, подержи ему голову, не психуй... Флакон номер пять — смешать с порошком десять, развести в воде, Руди, держи стакан. О, Мерлин, да его сюда. Уйди, не мешай. Вот так. Массаж... Рабастан коротко кашлянул и задышал. Щёки слегка порозовели. Рудольфус подхватил брата на руки, уложил на перестеленную постель, что-то тихо ему бормоча. Снейп вытянул ноги и привалился спиной к стене. Чёрная пыль тихо шелестела вокруг. Он смотрел и смотрел на неё, но мысль ускользала. Бабочки. Магия для восстановления Волдеморта, магия Рабастана, который единственный не боялся... осыпалась прахом. — Северус, он не приходит в сознание! Снейп застыл. Сердце сдавило холодом. Рабастан-бабочки-Волдеморт... Левую руку опалило болью. Коротко застонал Рудольфус. Снейп вскочил, опираясь на стену. Руку жгло всё сильнее. Он сделал шаг и увидел перед собой Рудольфуса — его глаза, тёмные, полные отчаяния и понимания. Они не хотели увидеть то, что их встретит в точке вызова. Снейп сделал глубокий вздох. Они аппарировали одновременно.