И они опускаются вниз...

Сегодня был невозможный вечер. Вечер, который, казалось, никогда не настанет. А если и настанет, то не так скоро. Это был последний вечер, самый последний из всех возможных. Потому что завтра могло не настать. Точно не для них. С завтрашнего дня уже ничего не будет, как прежде. С завтрашнего дня они будут не те, что раньше. Но это будет только завтра, а пока - пока есть сегодня. И они используют каждое его мгновение. Сегодня они не могли иначе. Решиться было тяжело, но когда обстоятельства складываются так - к черту все преграды и стеснения. К черту все, что мешает, к черту зажравшиеся старые индюки, которые думают, что знают все на свете. Туда же пусть отправляются великие цели, спешка и бой до последнего дыхания. Сейчас ничего из этого их не интересует. В этот вечер будет иметь значения только взгляд глаза в глаза и беззвучные слова, сказанные друг другу на языке тела. Сегодня он будет вести себя раскрыто, слишком раскрыто для него. Нагло и почти распутно, упиваясь каждым мгновением и своей властью. Сегодня она будет краснеть, как маков цвет, неловко мяться, но только поначалу, чтобы потом совершенно не отставать от него в жадности к прикосновениям, к жизни, скользя пальцами по его напряженной спине. Но ни он, ни она не скажут ни слова. Для слов сейчас слишком мало дыхания, слишком мало времени и много желания. Определенно, слова в этот вечер ни к чему, ведь все понятно и без них. Сегодня он будет путаться пальцами в ее коротких волосах. Касаться ее губами, скользить вниз, не находя больше никакого сопротивления. Этой ночью она будет выдыхать только его имя, задыхаясь от эмоций и счастья, а он будет ей это позволять. У этих двоих не было и нет ничего, кроме сегодня, и они воспользуются им полностью. И ничего не имеет значения. Сегодня ее руки спускаются вниз, касаясь литых мускулов груди. Сегодня он немного насмешливо хмыкает, глядя на ее замешательство и сам опускает ладони ниже. В этот вечер они оба падают вниз, забыв про остальной мир. И тьма простыней поглощает их, контрастируя с обнявшимися телами. Сегодня ее вздохи становятся все громче, нарушая тишину ночи. Сейчас его дыхание тяжелее, а движения агрессивней. В этот последний вечер они оба решили упасть вниз. Без стыда, без стеснения, без всей той шелухи и напыщенности, что наполняет их обыденность. И от этого головы становятся до легкости пустыми и свободными от мыслей о том, что будет завтра. О том, что завтра надо будет уходить, о том, что с завтра «их» уже не будет. Кого это вообще может заботить, когда есть такое горячее и желанное «сегодня»? Когда чужая-своя рука сжимает твою руку, переплетя пальцы, когда ладони скользят по гладкой и нежной кожи и касаются самыми кончиками пальцев там, где не касался еще никто другой? Когда чужие губы настолько сладки, что нельзя оторваться от них ни на мгновение? И кажется, что в мире нет больше ничего, кроме этого своего, родного человека напротив. И будет сегодня только глаза в глаза, лицом к лицу, кожей к коже. А одежда больше мешает, чем помогает и потому давно уже слетела к ногам. Под спиной едва слышно скрипит кровать. Он тяжелее, больше, но он осторожен, он все еще сдерживает себя, ведь в его руках она пылает ярче, чем пламя. Он похож на большого, вальяжного кота с острыми когтями-лезвиями. Обычно он не скрывает их, грозя порвать каждого, но не сейчас, не ее. Для него она слаще меда, желанней, чем все женщины на свете, и сегодня он будет медленно вкушать ее, желая растянуть наслаждение. Возможно, когда-то он пожалеет, что у них было только сегодня, но сейчас эти мысли его не касаются, когда она так застенчиво просит его продолжать. Она по сравнению с ним кажется совсем миниатюрной, маленьким солнечным зайчиком, доверчиво льнущим к рукам. Такая живая и энергичная, она может быть робкой и стеснительной, но стоит только обидеть ее друзей, как она тут же примется яростно жечь тебя своим огнем. И сегодня она светит только для него. Тень и пламя, черное и красное, такие разные, но такие… близкие? О да, они сейчас близки, как никогда. По-другому не может быть. И не будет. Как минимум сегодняшней ночью, когда расстояние между ними стремится к минусовым значениям. У них есть эта ночь. Последняя ночь, когда их тела дышат жаром, а воздуха совершенно не хватает, но остановиться просто невозможно. Когда тело покрывается мурашками от прикосновений, когда оно дрожит от возбуждения и нетерпения, а воздух наполняют стоны и вздохи. Их «сегодня» было наполнено бархатом кожи, шорохом свежих простыней и трепетанием оплывающих свечей. Все что у них было — только эта безумно длинная ночь. Ночь, что проводила намозоленными ладонями по коленям, сжимая нежную кожу до синяков, что наверняка появятся завтра, зарывалась лицом в шелк волос. Ночь, что была так невыносимо прекрасна и обнажена. Что была невозможно красива и желанна с ее распущенными черными волосами. Ночь, чьи изящные пальцы были так трепетно аккуратны и внимательны, что сердце сжималось от ощущений, даримых ими. В эту ночь его ласки были терпеливы, а ее губы были податливы и сладки. Для него она была единственной, безумно желанной, томной и обволакивающей. Его холодная синева вокруг них согревалась ее оранжевыми отсветами, порождая новые цвета и оттенки. Он был нежен и настойчив. Она сдавалась и позволяла все. Ночь позволила им довериться и раскрыть себя друг перед другом. Эта ночь приняла в себя давящую тяжесть, чтобы потом взорваться ярчайшим сиянием, ослепляя яркой невозможностью. Ночь всхлипнула от неожиданности, закусывая губу и не позволяя сорваться с губ стону боли. Ночь склонялась, собирая языком не выступившие слезы, целуя, извиняясь за все и благодаря за все. Она была горячей и тянущей, наполняющей. Ночь качнула бедрами, чтобы затем охнуть, оплавляясь страстью. Изгибала спину и сминала покрывала, желая чувствовать еще и еще, больше, куда больше, чем сейчас. Ночь боялась задохнуться, слышала мерный гул собственного сердца, закаленного тренировками и боями, но не останавливалась. Она была дикой и ненасытной, поглощающей и принимающей. Она не оставляла после себя ничего, сметая на пути все рамки. Она не помнила себя и уже не понимала, где кончается ее Я и начинается чужое. У нее кружилась голова и пропускало такты восторженное сердце, но ночь неизменно шептала, извиваясь. По ее вискам катились капли пота, теряясь в длинных распущенных волосах, она целовала и кусала солоноватые плечи, она зарывалась в короткие волосы лицом. Она хотела стать единой, и все быстрее ловила губами воздух. Она собирала мир по крупицам. Переплетала пальцы, смотрела в глаза… Чтобы потом взвиться столбом искрящегося пламени и, оглушенной, опасть тлеющими углями. Усталой и изможденной. До неприличия счастливой. Сегодня невозможно было иначе. У них оставалось только сегодня, ведь завтра их уже не будет. Сегодня они оба рискнули упасть вниз. Вместе, чтобы вдвоем вознестись к небесам. Сегодня они позволили себе быть распутными, сегодня пришло их время - последнее время перед отправкой во тьму. Они наслаждались этим вечером, как долгожданной наградой, ведь потом времени для них не будет. Они рискнули опуститься вниз перед тем, как завтра их, возможно, не станет. Не станет ни их, ни даже их сущностей, а потому они решили раствориться друг в друге сегодня. И они никогда об этом не пожалеют.