Не ушедшие

      Бластер все-таки падает. Но ему уже все равно.       Справились. Сумели.       Осталось немного...       Джин зло смотрит на Кренника, но больше не рвется лично добавлять ему пинка. Нет смысла, даже если он выживет, и нет времени.       У них его тоже нет.       Над горизонтом поднимается огромная луна — Звезда Смерти. Серебристо-серый силуэт в небе кажется призрачным, невероятным, но теперь им известно, насколько он на самом деле реален. Оружие, превратившее Священный город на Джеде в пыль. Оружие, которое — он понимает это с пугающей ясностью — сейчас превратит в пыль их самих.       — Джин, надо уходить, — говорит Кассиан. Ему не страшно, но если уж умирать, то не на этой башне рядом с поверженным врагом.       Джин помогает ему выпрямиться. Бледная, с решительно сжатыми губами, растрепанная. Она прихрамывает, но упорно пытается тащить Кассиана практически на себе. "Ничего особого, подумаешь, споткнулась", — кривится она, заметив его взгляд. Споткнулась, ага... так, что идет с трудом. Но ей попробуй только сказать об этом — сразу пожалеешь. Кассиан и не говорит.       Пока они спускаются в лифте, он включает передатчик. Может быть, у его ребят еще есть шанс спастись? До выстрела Звезды Смерти, должно быть, несколько минут — возможно, этого хватит, чтобы они успели поднять корабль в воздух и уйти за пределы атмосферы. Щит пробит, так что они могут попытаться. Только бы не стали ждать его и Джин...       — Изгой-один, — хрипло зовет он. Никто не отзывается, но он продолжает: — Если вы слышите, то улетайте. Сейчас. Это приказ.       Передатчик молчит, не понять даже, работает ли связь. Кассиан гонит прочь мысль о том, что все они уже мертвы. Он знал, что такой исход наиболее вероятен, но надежда — странное чувство. И он надеется, вопреки всему. Пусть кто-то остался в живых. Пусть они смогут спастись.       Если бы можно было вытащить отсюда Джин...       В лифте полутемно, Кассиан отчетливо видит лишь ее глаза. Кажется, она улыбается. Не боится.       — Как думаешь, мы успеем дойти до воды? — спрашивает она. И, чуть пожав плечами, поясняет: — С детства не видела столько воды.       У него перехватывает дыхание, и это никак не связано с полученными травмами. И совсем не находится слов.       — Да... — он снова заставляет себя говорить уверенно. — Да, успеем.       Почему-то им на пути больше не попадается штурмовиков. Да и не только штурмовиков — вообще никого, ни дроидов, ни персонала, ни имперских офицеров. База словно вымерла еще до того, как погибнуть на самом деле. Где-то надрывно верещит тревожная сирена, и это чуть ли не единственный звук, нарушающий зависшую тишину.       Песчаная площадка перед дверьми базы изрыта взрывами, повсюду валяются трупы в белой и кремовой броне. Кассиан невольно оглядывается в поисках кого-нибудь из своих.       — Идем, — теперь очередь Джин тормошить его, заставляя не останавливаться, не смотреть на попадающиеся на пути ошметки тел, в которых можно опознать повстанцев. Оторванная рука, сжимающая расплавившийся бластер — нашивка на рукаве ярко-зеленая, такая была у сержанта Маррэ, одного из лучших разведчиков. Он всегда утверждал, что не умрет в своей постели... От тех, кто рядом с ним, осталось слишком мало, чтобы угадать, кто это.       В воздухе пахнет дымом, копотью и кровью.       — Кассиан! — повторяет Джин, тянет его за собой. Между стволами деревьев мягко поблескивает золотисто-голубая водная гладь.       Они как раз достигают первых пальм, когда над головами низко и жутко рычит эхо. Небо рассекает ослепительно-зеленый луч, и земля вздрагивает.       Кассиан поднимается на ноги — в который раз за сегодняшний бесконечно долгий день. Джин тоже встает, придерживаясь за его руку.       — Мы почти на месте, — произносит он.       Пока они идут, поднимается ветер. Теплый, пропитанный солью и озоном, как перед близкой грозой, он треплет волосы и оставляет на губах привкус горечи.       "Несколько шагов", — уговаривает себя Кассиан. Он не смотрит назад, не ищет взглядом взлетающий звездолет. Но... пусть они успеют. Бодхи, Чиррут, Бейз, кто-нибудь из них — пусть останется жить. Кто-то из поверивших, пошедших с ними сюда.       Всегда должна оставаться надежда...       Когда они опускаются на песок у самой воды, небо окрашивается темным золотом.       — Смотри, — шепчет Джин, указывая вперед, туда, где с обманчивой неспешностью катится сияющая внутренним светом волна.       Время отсчитывает последние секунды.       Они протягивают руки друг другу одновременно, и Джин поворачивает голову, глядя на Кассиана.       В ее глазах отражается золотое небо.       — Не бойся, — одними губами выговаривает он.       — Я не боюсь, — так же неслышно отвечает Джин и утыкается носом ему в плечо, позволяя обнять, вцепляется в него отчаянно крепко — так, что он чувствует, как быстро бьется ее сердце. Кассиан проводит ладонью по ее волосам.       Свет вокруг становится невыносимо ярким.