2017
В трубке слышится робот, говорящий на испанском, а потом и на английском, что абонент временно недоступен, и Йен с раздраженным выдохом опускает ее. Он несколько секунд смотрит на потухший экран, а потом открывает вкладку сообщений и пишет. «Я меняю номер» Ответа ждать, наверное, нет смысла, тем более сейчас ему уже надо выбегать на работу, но все-таки оставить Микки без предупреждения о том, что он меняет старый номер на новый, не может. По крайней мере, он постарается. Ответное сообщение приходит только ночью, когда Йен готовится ко сну. Номер незнакомый, но, конечно же, он сразу понимает, кто ему пишет. «Если понадобится — найду» Галлагер закатывает глаза и качает головой, глубоко вздыхая. Новый номер он отправляет через две минуты после того, как ему пришло сообщение от Микки. Еще одно сообщение он шлет через два часа, когда не в состоянии заснуть, он постоянно смотрит в экран на новый номер Микки. Тот меняет номера чуть ли не каждую неделю, и Йен и сам не может точно сказать, откуда знает это, потому что связываются они действительно очень редко. «Скучаю» Ответ приходит сразу же. Наверное, Микки еще никогда в жизни так быстро не отвечал ему. «Пошел нахуй» И, наверное, странно, что Йена это заставляет понимающе ухмыльнуться. Он еще раз вздыхает и кладет телефон под подушку, прикрывая глаза. Возможно, это бы и могло обидеть его, не знай он, что подобный посыл от Микки почти тоже самое, что и признание в любви. Заснуть получается легче, а, проснувшись, он понимает, что от Микки пришло еще одно сообщение. «Я тоже» Когда Йен пытается набрать ему, робот по-испански, а потом и по-английски говорит о том, что абонент временно недоступен.2023
«Не поверишь, где я сейчас» Йен чуть щурится от яркого света солнца, светящего прямо в глаза через лобовое стекло и спускает со лба вниз солнечные очки. На его губах легкая улыбка, и Лип, сидящий за рулем, угрюмо вздыхает. Ответ на сообщение приходит быстро. «В очередной психбольнице?» Йен фыркает и улыбается, а Лип, не сводя взгляда с дороги, говорит: — Это действительно хуевая идея. — Йен переводит на него взгляд, а потом вздыхает и начинает крутить в руке телефон. — Я не могу приехать в Мексику и не увидеть его. Ты же знаешь, это было бы пиздец как странно, — отвечает Йен, глядя на брата. Тот все так же не сводит взгляда с дороги. — Хочешь сказать, что местом для отпуска выбрал именно Мексику не из-за того, что хочешь провести время с Микки, а, скажем, из-за пляжей и солнца? — раздраженно спрашивает Лип. — Брось, у меня же есть мозги. — Здесь пляжи и красивые парни, это неудивительно. И, кстати, — заговорщицки начинает Йен, прищуривая глаза под очками. Это, конечно, невозможно заметить, даже если Лип посмотрит на него, — девушек здесь тоже куча. Брось, это не займет много времени. — Я сейчас должен поверить, что ты не будешь все эти две недели с ним? Йен, делай, что хочешь, я просто буду валяться на пляже, — без особого интереса отвечает ему Лип, и Йен слабо улыбается ему. Он проводит по экрану пальцем, чтобы разблокировать его, и печатает сообщение. «Пиши полный адрес. С городом. Будем надеяться, за неделю я к тебе доберусь» Они успевают доехать до небольшого двухзвёздочного отеля, откуда пешком пятнадцать минут идти до пляжа, и Йена нервирует молчание Микки, но ответ с точным адресом все-таки приходит, а Йен и не вытаскивал чемодан со своими вещами из багажника машины. Йен ни секунды не сомневается, прежде чем постучать в дверь. И открывают тоже сразу. Микки смотрит на него с чуть поджатыми губами. Его волосы совсем немного длиннее, чем когда они виделись последний раз, а виски не выбриты. На нем легкие джинсы и черная безрукавка, и смотрит он на Йена так, будто бы совсем не рад ему. Только светлые глаза с головой выдают. — Ну и че ты приперся? — Йен не отвечает, он тянет Микки к себе за грудки и грубо целует в губы, чувствуя, как отвечают тут же. И это не может не заставлять улыбаться прямо в поцелуй. Он хочет притянуть Микки к себе за талию, но тот отталкивает его, проводит языком по губам и опускает взгляд, а потом, сжимая зубы, тихо матерится и кричит что-то на испанском. Йен приподнимает брови, а из другой комнаты выходит парень, явно мексиканец. Тот удивленно смотрит на Йена, а потом переводит взгляд на Микки. Тот обращается к нему еще грубее и указывает пальцем на дверь. — Мик? — Это сосед, подожди, — говорит ему Микки и опять переходит на испанский. Они недолго переругиваются с соседом, а когда тот замечает, что Микки готов пустить в ход кулаки, матерится на испанском и, забрав кошелек, телефон и ключи от квартиры, выходит, громко хлопая дверью. Они с минуту стоят в полной тишине, а потом Микки, хватая его за футболку, тянет в отдельную комнату с кроватью. Он ничего не говорит, старается даже не смотреть на Йена, просто поворачивается спиной и начинает стягивать с себя джинсы, и Йен, конечно, помогает. Сам он более открытый, он знает, Микки и сам скучал по нему, еще бы нет, но признать это сейчас не может. Гордый слишком. И Йена окутывает полностью. Запах Микки, его стоны, его голос, мат, вкус его губ, вид прогнутой поясницы и жесткие черные волосы, в которых пальцы не могут полностью зарыться. Йен вспоминает, почему никакой секс никогда не мог сравниться с сексом с Микки. Странно, что он вообще иногда забывает об этом. После третьего раза они лежат на кровати абсолютно голые. Микки курит, иногда делится сигаретой с Йеном, а сам Йен смотрит на татуировку со своим неправильно написанным именем. Как только Милкович замечает это, то сразу же прикрывает грудь одеялом. — Как тебе жизнь здесь? — прерывает молчание Галлагер. Микки долго затягивается и выдыхает с припухших губ сизый дым. Он выглядит расслабленным достаточно, чтобы получился разговор, который не закончится сразу же очередным «Пошел нахуй, Галлагер». — Нормально, зарабатываю, трахаю ребят, еда вкусная, и погода просто невъебенная, — отвечает Микки, чуть приподнимая брови. Йен всматривается в его лицо. — А у тебя что? Очередные серьезные отношения? — Микки стряхивает пепел и переводит взгляд на Йена. Тот лишь усмехается. — Пока что лишь один уголовник, делающий вид, что не хочет меня здесь видеть. — Микки ничего не отвечает, и когда Йен, прикусывая губу, не дает взять ему из пачки следующую сигарету, тот вопросительно смотрит на него. Галлагер наклоняется и затягивает его в поцелуй. Губы Микки всегда на вкус как горькие сигареты, и, черт возьми, пиздец, как Йен скучал по ним шесть долгих лет. Даже словами выразить это вряд ли получится, да он и не пытается. Они с Микки, по части разговоров, всегда были нулями, смысл менять что-то сейчас. Он отрывается от губ, а пальцы Микки уже лежат на его щеке. — Я приехал в отпуск. У меня неделя, и, если ты хочешь, чтобы я ушел сейчас, я уйду. Ты меня не увидишь, — серьезно говорит Йен, наблюдая за Микки. На его лице сменяется несколько эмоций, и он, кладя ладонь на грудь Йена, мягко, пожалуй, даже слишком мягко, отстраняет его от себя и тянется к телефону на тумбочке. Йен слышит гудки, а потом Микки агрессивно говорит что-то по-испански, и Йену кажется, что, похоже, Микки даже комфортней говорить сейчас на нем. Микки дает отбой и поворачивается к Йену. — Что это было? — спрашивает Галлагер, а Микки, поворачивая его на спину, нависает над ним. — Сказал, чтобы этот пидарас нашел себе хату на неделю, — отвечает Микки и, видя, как губы Йена начинают растягиваться в широкую улыбку, наклоняется и целует его. Эта неделя проходит очень быстро. Несправедливо быстро и даже не верится, что она действительно существует в их жизни. Микки показывает любимые места, они ходят на пляж загорать и купаться, Йен пробует кучу острой, но вкусной еды и постоянно целует Микки. Они занимаются сексом столько, что Йену кажется, он назанимался им на год вперед. Когда он закидывает чемодан в багажник и поворачивается к Микки, тот очень сильно старается скрыть грусть, но Йен слишком хорошо его знает. Он улыбается и подходит к нему вплотную, вглядываясь в лицо. Микки не меняется. И нет ничего лучше этого. — Ты, вроде, опаздываешь, — говорит вдруг Микки, когда молчание затягивается. Йен не отвечает. Он наклоняется и целует его, а Микки обвивает руками его шею. Поцелуй превращается в какую-то борьбу, они целуются как в последний раз, потому что, черт возьми, кто вообще знает, может, оно так и есть. — Сука… — выдыхает Микки, глядя в его глаза. Его брови чуть сведены, а губы подрагивают. — Я буду скучать, — говорит Йен. И говорит он это даже будто бы не Микки, а самому себе, потому что он действительно осознает, как никогда, что будет скучать. — Пошел ты, — слышит он ответ. И нет ничего более очевидного, чем то, что Микки будет скучать еще сильнее. Тот не смотрит, как Йен отъезжает, а Йен не оглядывается назад. Разговор о Микки Йен заводит только тогда, когда они практически подъезжают на границу с Америкой. — Мне надо жить дальше, — вдруг говорит он со вздохом. — Забыть его и жить дальше. — Наверное, приятель, — просто отвечает Лип, потому что он, наверное, единственной из всей семьи знает, что говорить что-то Йену не имеет вообще никакого значения. Все равно сделает так, как сам захочет. — Кстати, ты говорил правду про девушек в Мексике. Со мной еще никогда не вытворяли такое. Даже в колледже, — с улыбкой говорит ему Лип, а Йен усмехается. — Надеюсь, ты не забывал про гондоны. — Иногда даже два использовал. — Пиздишь, — фыркает Йен, а Лип вздыхает. — Поспи, в Америке сменишь меня, а то у меня уже поясница раскалывается. — Йен лишь кивает и прижимается лбом к холодному стеклу окна. Когда он видит шлагбаум на границе, он четко понимает — ему надо забыть Микки.2026
Йен просыпается от громкого звонка собственного телефона. На его груди лежит Майк, тот тоже недоволен, что им так рано звонят, тем более когда у обоих выходной. Галлагер тянется к телефону, а парень отворачивается и ложится на другую подушку. — Да? — хрипло говорит Йен, даже не глядя на экран. Впрочем, когда он слышит знакомый голос, сонливость сразу исчезает. — Я в городе. На нашем месте через час. — И в трубке слышатся протяжные гудки. Сердце Йена начинает биться в ускоренном темпе. Он смотрит на вновь, судя по всему, заснувшего Майка и старается осторожно выбраться из постели, но тот приоткрывает глаза. — Куда? — Работа, спи, — тот хмурится и зевает, но глаза послушно закрывает. — Так сегодня же выходной, — хрипло говорит тот, а Йен поджимает губы, но оправдываться ему не приходится. — Не приучай их к тому, что они могут выдирать тебя по выходным. Йен спокойно выдыхает. Он надевает белье и джинсы, а потом наклоняется над парнем и коротко целует его в губы. — Я позвоню, — говорит он и, подхватывая футболку, идет в ванную. Йен приезжает настолько быстро, насколько может. Учитывая то, что спал он не больше трех часов, он чувствует себя очень бодрым, а сердце, только успокоившееся, начинает вновь стучать как бешенное. Микки сидит на выступе. Тот не выглядит прячущимся, наоборот. Тот одет в обычные джинсы и черную безрукавку, волосы все такие же короткие, Микки вообще мало меняется. Йену кажется, что еще через десять лет тот будет ровно таким же, как и сейчас. — Как?.. — спрашивает Йен, подходя к нему. Микки выкидывает недокуренную сигарету и поднимает на него взгляд. От солнца тот немного щурится. — У меня остались связи в этом городе, — просто отвечает Микки, по сути ни на что и не отвечая. Йен пристально смотрит на него. — Хотел провести с тобой немного времени, вечером мне уже уезжать. И, черт возьми, Йен очень сильно хочет сказать, что он не может, что у него есть парень, которого он любит, с которым все серьезно, но все рушится в тот момент, когда Микки сам тянется к нему. Он не может этому сопротивляться. И ему кажется, что никогда не сможет, потому что Микки всегда сводил его с ума, всегда заставлял его забывать обо всем. Его губы, как всегда, требовательные, а касания грубые, и у Йена дрожь по телу от них. Иногда ему кажется, что он гребаный зависимый, который просто не может в очередной раз удержаться от наркоты, которая за собой оставит лишь жуткую ломку. Они занимаются сексом прямо у решетки, как и сотни других раз на этом месте, и даже после сотни раз это все равно остается особенным, даже после тысячного раза это останется особенным для них двоих. Микки не сдерживает стонов, он будто бы дорвался, ему будто всего мало. Мало рук, мало поцелуев, мало гребаного члена в заднице, и Йен пытается додать ему всего по максимуму. Они натягивают одежду обратно в не напрягающей тишине. Микки открывает банку пива, а Йен закуривает сигарету. Он запрокидывает голову и выдыхает сизый дым. В голове пусто, никаких мыслей, только одно сплошное удовлетворение. — Твой телефон заебал трезвонить. — Слышит он Микки и на секунду прикрывает глаза. — Новый парень, что ли? — Типа того, — неопределенно говорит Йен. Он не может сказать, что с этим парнем уже почти год вместе, что Йен почти переехал к нему, потому что это все равно, блядь, кажется изменой. Причем изменой не Майку, а Микки. И если это не пиздец, то Йен не знает, как это еще назвать. Милкович молчит. — А у тебя кто-нибудь есть в Мексике? — легко спрашивает Йен, в тайне надеясь, что ответ будет отрицательным. Почему-то мысль о том, что у Микки с кем-то, кроме него, могут быть серьезные отношения, просто не вяжется в голове. — Ничего особенного, — отвечает Микки, вставая рядом с ним. Он протягивает ему банку, а сам забирает сигарету и втягивает в себя дым. — Почему ты не выходил на связь? — спрашивает вдруг Йен, а Микки, не отвечая, лишь горько усмехается. Галлагер чувствует, как за удовлетворенностью почему-то появляется злость. — Ты знаешь… с кем бы я ни был, с кем бы ни спал, я всегда всех сравниваю с тобой. — Он усмехается и сжимает зубы. — Не могу отделаться от этой блядской привычки. Хуево от этого. — Микки стряхивает пепел, а потом сжимает в руке пустую банку и бросает ее на землю. Он молчит несколько минут, а потом звонко матерится и встает перед Йеном, зло глядя в его глаза. — Знаешь, что всегда бесило меня больше всего? — начинает он и, не дожидаясь ответа, продолжает: — Ты мог сказать лишь слово, и я бы был с тобой. Я бы, блядь, сдох, мир перевернул бы, но вернулся к тебе, но тебе это нахуй не было надо! — с каждым словом его голос становится все громче. — Тебе хуево? Сравниваешь со мной всех? Да пошел ты, блядь, нахуй! — он сжимает свои кулаки, а Йен, понимая, насколько силен гнев Микки, лишь усмехается и поджимает губы. Он прищуривает глаза и чуть наклоняется, чтобы смотреть в злые глаза Микки. — Каждую встречу, Микки, — выдыхает он. — Каждую, блядь, встречу ты посылаешь меня нахуй, но знаешь, в чем твоя проблема? — он утыкается пальцем в его плечо. — Ты же загнешься, если я действительно уйду. Как бы ты не выебывался, как бы не старался казаться безразличным, ты врешь мне, ты врешь себе, потому что, — его голос переходит в шепот, а на губах появляется злая ухмылка, — ты до сих пор до одури любишь меня. Он даже не удивляется, когда Микки бьет его в челюсть. Они дерутся, не сдерживая ни сил, ни эмоций, кричат друг на друга матом, валят друг друга на землю, и от боли почти темнеет в глазах, но в один момент Йен перекатывается и, прижимая Микки к земле, целует его разбитые губы, чувствуя металлический привкус крови. Милкович грубо отвечает ему, тянет за чуть отросшие рыжие волосы, и Йен, прижавшись к его лбу, прикрывает глаза. — Но больше всего, — говорит Йен в его губы, между поцелуями, — меня бесит то, что я люблю тебя не меньше. Больше они не разговаривают. Микки уходит, оставляя Йена наедине с самим собой, а Йен не смотрит ему вслед. Жаль только, сигарету не успел стрельнуть у Микки, а свои закончились. Когда Фиона на пороге своего дома видит его с разбитым лицом, то ничего не спрашивает. Просто заводит в дом и достает аптечку. Только когда Йен сам начинает говорить, ее глаза начинают расширяться от удивления. — Ему стоило лишь позвонить, — говорит он ей, и Фиона, конечно, сразу же все понимает. Ей не нужно объяснять. — Блядь, просто набрать, чтобы я побежал к нему сломя голову. — Йен… — тихо начинает она, но он перебивает. — С кем бы я ни был, как бы я не убеждал себя в том, что люблю, появляется он и у меня все катится по пизде, — он сжимает разбитые губы, чувствуя острую боль от открытых ран, а Фиона меняет ватные тампоны, промачивая их в спирте. — Так всегда будет. Мне будет восемьдесят, а ему восемьдесят два, и я все равно поковыляю, блядь, к нему. — Ты можешь бороться с этим. Просто не отвечай на звонки, не реагируй, забудь. Майк любит тебя, — говорит она на одном дыхании. — Он хороший парень, и ты с ним счастлив. Йен ей на это ничего не отвечает. Он знает, что она права. Конечно же, Фиона права. Но с Майком Йен расстается в этот же вечер.2031
Йен стоит возле молочного отдела и выбирает пачку молока, когда видит знакомую мелькнувшую тень. Он хмурится, понимая, что, возможно, показалась, но все-таки вместе с тележкой идет к хлебному отделу. И он до конца не верит, когда видит Микки со спины. Не верит, потому что, возможно, у кого-то просто похожая спина, стиль одежды и прическа. Йену кажется, он даже двинуться не в состоянии, но когда он слышит голос Микки, то сердце пропускает удар. Милкович спрашивает что-то у консультантки, Йен даже не вслушивается. Он просто катит тележку с продуктами, и Микки, слыша это, на автомате поворачивается и приподнимает брови. — Микки… — пораженно выдыхает Йен, глядя ему в глаза. Тот не выглядит столько удивленным, тот вообще никакие эмоции не показывает. Будто бы это не он просто стоит в магазине в США, в Чикаго, в их районе и покупает, блядь, буханку хлеба. — Как… что ты здесь делаешь? — на одном дыхании спрашивает он, хмурясь, а Микки приподнимает бровь. — В продуктовом? Точно не продукты покупаю, — отвечает он, но Йен не успевает больше ничего спросить. Милкович берет первый попавшийся батон хлеба, кидает в тележку и идет дальше. Йен хмурится, но идет за ним. — Микки!.. — Ты по всему магазину за мной таскаться будешь? — грубо спрашивает Микки, переводя на него взгляд. И Йен не знает, как на это реагировать. Он вообще не понимает, какого черта происходит, какого черта Микки в городе, какого черта даже не останавливается, чтобы поговорить и какого черта даже не связался. Они идут к кассе, Микки явно напряжен, но все так же старательно игнорирует Йена, который пытается с ним заговорить. И Йену даже кажется, что, возможно, тот не говорит с ним для того, чтобы на камеры в магазине не палить, но это кажется полнейшим бредом, как и все происходящее. — Почему ты не сказал, что ты в городе? — спрашивает Йен полушепотом, когда кассирша пробивает продукты Микки. — Почему… Блядь! Сколько ты уже здесь? — Микки не отвечает, а Йен сжимает его плечо и поворачивает к себе. Он понимает, что они начинают привлекать внимание. — Картой или наличными? — спрашивает кассирша, а Микки достает наличку. — Наличными, — отвечает он ей. — Два месяца, и отцепись ты, блядь, уже, — говорит он зло, скидывая его руку с плеча. Он упаковывает продукты и выходит из магазина, а Йен напрочь забывает о собственной тележке продуктов и выходит за ним. Микки идет к машине, к черному джипу, который, судя по всему, принадлежит ему, не угнал, и Йену кажется, он попал в какую-то чертову параллельную вселенную. — Микки, какого хуя! — не выдерживает Галлагер, переходя на крик, а тот сжимает зубы, открывает багажник и кладет туда продукты. Йен хочет раскрыть рот, чтобы опять позвать его, но Микки сам подходит. Он поднимает руку Йена на уровень его глаз, а сам пристально смотрит на него. На безымянном пальце Йена кольцо. Глаза Галлагера раскрываются, а Микки отпускает его руку и отстраняется. — Микки… — тихо выдыхает Йен, сводя брови, а тот, ничего не отвечая, садится в машину и уезжает. Йен возвращается к себе домой будто в прострации. Он забывает взять продукты, конечно, хотя за ними и выходил, и его муж, Айден, удивленно смотрит на него, видя его состояние. — Йен, что с тобой? — взволнованно спрашивает он, проходя к нему. Йен не отвечает, он даже не смотрит на мужчину, только сквозь него. — Черт, Йен… — шепчет тот, и Галлагер чувствует, как с него снимают легкую куртку, как усаживают на диван. — Я принесу твои таблетки, подожди. — Нет, нет, — тихо говорит Йен, наконец, поднимая на него взгляд. Его муж выглядит обеспокоенным, в его глазах почти страх, и Йен выжимает из себя улыбку. — Все хорошо, я… просто… — Что произошло? — Ограбили возле продуктового, кошелек свистнули, вот и продуктов не купил, ничего страшного и… — Что? Кошелек? А как же… — начинает Айден, но Йен перебивает. Он сжимает ладонями его щеки и коротко целует. — Там ничего, кроме двух сотен не было, все карточки и визитки в другом, не волнуйся. — Тот явно успокаивается, а потом слабо улыбается. — Ладно… с тобой все в порядке? Не ранили тебя? — Нет, — просто отвечает Йен, а мужчина тянет его к себе и обнимает. И тот наверняка заметит его учащенное сердцебиение. — Все хорошо. — Йен обнимает его в ответ. Когда Йен рассказывает о случившемся в продуктовом семье, никто не выглядит удивленным. Сейчас они сидят у Фионы, впрочем, как и всегда, когда собираются посидеть вместе. Первой молчание прерывает Дэбби: — Ты просто эгоист, — начинает она, а когда Йен хочет ей ответить, продолжает, недовольно глядя в его глаза: — Увидел Микки и сразу же забыл о существовании своего собственного мужа. Йен поджимает губы, но ничего не отвечает. — Соглашусь, — просто говорит Лип, вздыхая. Без лишних комментариев. — Я ничего пока не сделал, я просто рассказал о случившемся, — возражает Йен, а Дэбби закатывает глаза и хлопает ладонью по столу. — Ты не можешь рушить жизнь с Айденом просто из-за того, что увидел Микки! — Я ничего не собираюсь рушить… Я просто сказал, что увидел его. — Да нет разницы, раз ты его видел, значит, вскоре все разрушишь, — гнет свое Дэбби, и Йен в поисках поддержки смотрит на свою семью, но те отмалчиваются, чем принимают сторону Дэбби. Впрочем, молчание прерывает Фиона. — Ты уже не подросток, Йен, — начинает она, смотря в его глаза, — У тебя есть обязательства и… — Я не за такой поддержкой пришел, — перебивает ее Йен, обводя взглядом всех. Семья выглядит напряженной, конечно же, они знают обо всех аспектах их с Микки нездоровых отношений, конечно же, они переживают, иначе нельзя. Йен на секунду задумывается, а потом приоткрывает губы. — Вы знали… — вдруг говорит он, хмурясь. — Вы все знали, что он здесь, не так ли? — Все понимали, чем это чревато, — отвечает ему Лип, пожимая плечами, а Йен откидывается на спинку стула и прикрывает глаза. — Твой муж ждет тебя дома, — тихо говорит Фиона. — Он любит тебя. Ты любишь его. Микки лишний, он и сам это понимает, раз не связался с тобой. — Йен не раскрывает глаз, лишь тяжело вздыхает. О Микки он больше говорить не хочет. Он вообще не хочет ни о чем говорить. И он возвращается домой к мужу, как и должно быть, потому что иначе быть не может. Они засыпают вместе, и Йен очень долго всматривается в его спокойное лицо. Айден красивый. Шатен с короткими волосами и зелеными глазами, он ростом как Йен, и у него невероятно обаятельная улыбка. А еще он очень его любит. И это не имеет абсолютно никакого значения, потому что Йен ебаный эгоист. — Ты, блядь, что, следил за мной? — спрашивает Микки, видя его на следующий день на пороге своей квартиры. Он выглядит удивленным и разозленным. — Тебе кто мой адрес сказал? — агрессивно спрашивает он, сжимая кулаки, а Йен усмехается. — У меня есть связи в этом городе. — Вали нахуй отсюда, — отвечает ему Микки, и Йен, заходя в квартиру, тянет его к себе и целует. И, на его памяти, ему впервые не отвечают. Он терзает губы Микки, кусает их, раздвигает языком, но тот просто не отвечает. Но и не вырывается. Только через какой-то миг он резко отталкивает Галлагера. — Я сказал — вали отсюда! — громко говорит Микки, а Йен сжимает его щеки ладонями и наклоняется, сводя брови и улыбаясь. — Почему ты не сказал, что в городе? — Микки выглядит пораженным. Его брови приподнимаются, а губы сжимаются. — Как ты мог скрыть? — Как я мог? — чуть ли не шепотом спрашивает Микки, глядя в его глаза. Он отталкивает от себя его руки. — Ты совсем с катушек поехал, Галлагер? Ты, блядь, на мужике каком-то женат! — говорит он на одном дыхании, а Йен отводит взгляд. — Я разведусь, — говорит он, причем так легко, как будто бы это действительно ничего не значит. Но Микки это не радует, тот смотрит на него, как на больного, а потом в бессилии опускает руки. — Блядь! — кричит он, пиная журнальный столик. Единственное, что попадается. — С тобой всегда так! То я люблю тебя, то я не могу быть с тобой, то я буду навещать, то, блядь, через стекло смотреть на меня сложно, — он говорит это быстро, и если у Микки и бывают истерики, то Йен сейчас стал причиной одной из них, — То я поеду, то я другой человек! Пошел ты, Галлагер, просто пошел нахуй! — он толкает Йена в грудь, и тот даже не сопротивляется, он ударяется спиной об стену. — Я заебался… как же я с тобой заебался… — Микки кладет руку на лоб, опуская голову, а Йен молча наблюдает за ним. К горлу подкатывает горький ком. — Хочешь разводиться? Разводись. Только это без меня. — Я люблю тебя, — говорит Йен, стараясь заглянуть в его глаза. Микки лишь поджимает губы. — Заткнись, — просит он, не глядя на него. — Я всегда любил только тебя. — Закрой ебаный рот! — уже громче говорит Микки сжимая кулаки. — Убирайся. — Думаешь, мне легко? — начинает Йен, грустно усмехаясь. — Думаешь, я не пытался забыть? Да все идет к черту, когда я вижу тебя! Только я думаю, что все, оно самое, появляешься ты, и я понимаю, ни черта подобного! Так всю жизнь было! Блядь, да ты нужен мне! — Убирайся, — повторяет Микки, сжимая зубы. Йен лишь отводит взгляд и качает головой. — Ты уверен? — Да, — отвечает Микки, а Йен серьезно смотрит в его глаза. — Конец? Микки усмехается, а потом приподнимает брови и кивает. — Да. Йен вздыхает и кивает в ответ. Он подходит к мужчине, заглядывает в глаза, и тот не отстраняется, когда рука Йена ложится на его щеку. Они стоят так не больше минуты, а Йену кажется, что вечность. Он наклоняется и целует его лоб, а потом выходит из квартиры. И он даже не удивляется, слыша, как Микки кулаком бьет дверь. — До сих пор не могу поверить, что ты разводишься, — слышит он тихий голос Фионы. В действительности, Йен не помнит, когда последний раз чувствовал себя настолько хуево. И из этого состояния ему не удается выйти вот уже месяц. — Это честно по отношению к Айдену. Он не должен терять со мной время. Ему никто ничего не говорит по поводу Микки, все и так прекрасно понимают, почему Йен разводится, все так же знают, что они с Микки не вместе, но никто не пытается с ним задушевно поговорить. Это уже радует. Жизнь превращается в сплошную рутину. Работа, дом, работа, дом, и отношений Йен совсем не хочет. Понимает, нет никакого смысла. За пятнадцать гребаных лет, считай за срок Микки, он, наконец, понимает, что, кроме Микки, он никого не хочет. И винить в своей тупости он может только себя. Возможно, ему надо было, чтобы Микки окончательно послал его, чтобы понять это. Спустя еще один месяц и один рабочий день, он понимает, что дверь его квартиры не закрыта. Нахмурившись, он тихо открывает ее. — Не ссы, это я, — слышит он голос Микки и раскрывает глаза. Он закрывает за собой дверь и недоуменно смотрит на Милковича. Тот сидит в небольшом кресле и переключает каналы на телевизоре. — Смени замки, любой первоклашка взломает. — Не все первоклашки умеют взламывать замки, — просто отвечает Йен, снимая обувь и куртку. Он проходит к Милковичу. — Зачем ты здесь? — сразу спрашивает Йен, а Микки лишь вздыхает. — Показать тебе хотел кое-что. В прошлый раз не до этого было. — отвечает Микки. Он кидает пульт на кресло за собой и поднимается. Йен заинтересованно смотрит на него, а Микки снимает с себя черную кофту и бросает ее вслед за пультом. Йен начинает улыбаться, глядя на татуировку, а потом поднимает взгляд на глаза Микки. — Ты действительно набил это слово на своем теле, — говорит Йен, подходя ближе. Он касается пальцами слова «мудак» прямо под своим неправильно написанным именем. — Да, — легко отвечает Микки, пожимая плечами. — Был немного зол на тебя. — Отошел? — спрашивает Йен, приподнимая брови. Микки горько усмехается. — Нет, — честно отвечает он. — Слышал, ты развелся несколько месяцев назад. Неужели не срослось? — и в голосе Микки такая издевка, что волей-неволей улыбку вызывает. Йен принимает правила игры. — Как выяснилось, — начинает он, — у меня может срастись только с пизданутыми уголовниками. — Микки фыркает и опускает взгляд. На его губах растягивается улыбка. — А мне тут как раз один биполярный мудила предложение сделал, думаю согласиться, — отвечает он, а Йен прикусывает губу и качает головой. — Не пизди, только один биполярный мудила будет тебя терпеть. И то, подумает несколько раз, прежде чем предложение сделать. — И то, вряд ли кто-то на его предложение согласится. Йен не выдерживает первым. Он тянет Микки к себе и обнимает, зарываясь пальцами в короткие волосы. Он глубоко втягивает в себя его запах и прикрывает глаза, чувствуя, как Микки смыкает руки на его спине, обнимая в ответ. — Блядь, — шепчет Милкович. — Еще раз учудишь хоть какую-нибудь хуйню, хоть что-то: изменишь, станешь гетеросексуалом, ислам, блядь, примешь, я выстрелю тебе в лоб, а потом себе, чтобы не мучиться, — на одном дыхании говорит Микки, чуть отстраняясь и приподнимая подбородок. Йен опускает взгляд и прижимается своим лбом к его. — Я не предоставлю тебе такой возможности, — отвечает он и, наконец, вовлекает его в поцелуй. Наверное, впервые слова «я скучал» и «пошел нахуй, Галлагер» даже не нужны. Они как-то сами собой в воздухе витают. — Не могу поверить, что вы это сделали, — говорит Фиона, с улыбкой глядя на Микки и Йена. — Это просто пиздец, — поддерживает Лип, а Микки с Йеном переглядываются с широкими ухмылками. На груди у Микки неаккуратными и неровными буквами выбито «Йен Галогер мудак, но я все равно его люблю», а на груди Йена, в свою очередь, более красивым и мелким шрифтом набит ответ «Микки Милкевич еще больший мудак, но я его тоже люблю».