Сердце Довакина

Черноволосая девушка не спеша вышла на веранду дома и вдохнула свежий лесной воздух, в котором преобладал смолистый аромат сосны, и, прикрыв глаза, замерла на несколько секунд, наслаждаясь безмерным покоем и приятной тишиной, постепенно разбавляемой утренним пением просыпающихся птиц. Раньше ей редко приходилось испытывать подобное умиротворение, жизнь всё время подкидывала неожиданные неприятности, переворачивающие мир с головы на ноги. А теперь, казалось, в жизни всё встало на свои места. "У меня есть всё: заботливый муж, прекрасный дом, жизнь, о которой можно лишь мечтать, семья... Но чего же мне не хватает?" - часто размышляла девушка, с тёплой грустью вспоминая свои приключения. Она частенько сбегала по ночам из тёплых объятий супруга ради того, чтобы снова почувствовать себя свободной и независимой. Прихватывала уже запылившийся лук и стрелы, местами заржавевший меч и пробиралась на улицу, где вскакивала в седло вороного коня, уносясь к далёким горам, мечтая снова почувствовать вкус ветра и свободной жизни. Но с восходом солнца ночные приключения заканчивались, и возвращалась обычная бытовая жизнь, в которой не было ни опасностей, ни драконов, с которыми бывшей воительнице так хотелось биться вновь. Ради семейного счастья приходилось раз за разом смирять свой буйный нрав и закипающую в жилах кровь, однако, существовали вещи, ради которых девушка была готова идти на подобные жертвы. В дверях дома показался норд, держащий на руках годовалую девочку с красивыми зелёными глазами и начинающими расти огненно-рыжими волосами, доставшимися ей от отца. Девушка мягко улыбнулась и, мягко ступая по земле, поднялась по ступеням веранды, подходя к мужу с дочерью и заботливо обнимая обоих. Мужчина влюблённо смотрел на неё и тоже улыбался. - Ты когда-нибудь думала, что у тебя будет семья? - задумчиво спросил Бриньольф, глядя куда-то вдаль. - Нет, - я минуту помолчала, - а ты? - Тоже, - норд поцеловал дочь в макушку. - Ворам не положено иметь семью. Либо ты занят делами гильдии, либо своей семьёй. Можно совмещать, конечно, но ты же понимаешь, какой опасности подвергаются их близкие? - Но ты же не бросил воровство, ты теперь вместо меня ведёшь дела гильдии, - с нотками зависти произнесла я. - Но я же консультируюсь с тобой, - возразил Бриньольф. - Брин, вопрос о смене интерьера не считается консультацией, - я закатила глаза в саркастичной усмешке. - Я просто берегу тебя, - рука легла на моё плечо и прижала к тёплой груди. - Все норды такие собственники? Наш диалог прервался, когда я услышала победный вопль и свист стрелы. Заранее зная, кто выпускает стрелы из многострадального лука, я поторопилась к тренировочной площадке за нашим домом. Там, напротив мишени для стрельбы, стоял черноволосый мальчик четырёх лет с золотистыми глазами и неестественно вытянутыми драконьими зрачками. Мой сын перенял мои гены и по праву мог называться Драконорождённым. Правда, у него признаки драконьей крови выражались гораздо более явно. В свои четыре года мальчик казался гораздо старше, он обладал врождённой ловкостью, обострёнными, почти животными рефлексами и поразительной выносливостью. Словом, всем тем, чем обладала я в детстве. Хотя видеть в темноте так же, как он, я не умела. Мальчик развивался быстрее своих ровесников, а я оставалась единственным человеком, способным направить его таланты и навыки в правильное русло. Наши уроки походили на мои занятия с Рэй, однако проходили с гораздо большей заботой и любовью с моей стороны. - Бишоп, я столько раз просила тебя не заниматься в одиночку, - сердито взглянула на поникшего сына, - ты только закрепишь свои ошибки, а новому не научишься. Ты должен слушать меня, если хочешь стать таким же сильным и смелым. - Я знаю, - буркнул мальчик, отдавая мне лук, - но ты вел... вернулась позже обычного, пл... пропустила начало урока. - Извини, малыш, - я присела и потрепала его по волосам, тепло глядя в золотистые глаза, - значит, сегодня мы будем заниматься дольше. Бишоп радостно посмотрел на меня, бойко выхватывая кинжал из-за пояса. А я снова тяжело вздохнула, ведь он забыл про мой запрет на ношение оружия... Прыжки, удары, пируэты. Наши тренировки каждый раз становились всё интереснее как для меня, так и для моего сына. И его рвение применять теорию на практике было мне абсолютно понятно, ведь я тоже не особо любила зубрить, предпочитая действовать. До шести лет Бишоп будет заниматься со мной, а потом мы с ним отправимся на Высокий Хротгар, где его обучением займутся Седобородые. Я могла бы сама обучить его крикам, но понимала, что этого оказалось бы недостаточно. Бишоп должен научиться дисциплине, выдержке, спокойствию, понять, для чего нужны крики, что означает драконья кровь в жилах, осознать своё предназначение. Бриньольф много раз спорил со мной по поводу Седобородых, не желая отдавать сына на воспитание чужакам и отшельникам, но я каждый раз забрасывала его аргументами, и спор прерывался. Мы держали в тайне от сына воровскую жизнь Бриньольфа, не желая, чтобы он вырос таким же. Нашей задачей была и будет передача Бишопу лучших родительских качеств. Зато мой муж успокаивал себя мыслью, что младшая дочь останется с нами. Ей не передался мой дар, но никто об этом не пожалел. Чтобы вынести такое бремя, нужно строгое и даже жёсткое воспитание, которому я не хотела подвергать дочь. Ария вырастет красивой девушкой, заведёт семью и проживёт спокойную жизнь, которой у меня почти никогда не было. Наши дети стали для нас всем, хотя и я, и Бриньольф тосковали по боевым приключениям и опасностям. Кажется, на этом моя история почти подошла к концу. Когда вырастет Бишоп, старый Довакин вроде меня станет не нужен миру, Скайриму потребуется новый, молодой, полный сил герой, всегда готовый встать на защиту своей родины. И тогда летописи запомнят его историю так же, как запомнили мою. Скоро я буду готова передать хрупкий мир в руки своих детей, а пока что просто присяду около камина со своим мужем и снова углублюсь в прошлое, мечтая о том, как однажды Бишоп займёт моё место и станет героем, которым я смогу гордиться. Нет, я уже им горжусь, я горжусь моими детьми, которым судьбой предначертано стать великими героями, которыми однажды стали мы с Бриньольфом.