Предательница и её король

      Он навещает её почти каждый день, неизменно один, но с улыбкой, затмевающей остальных в палате. Впрочем, Сьюзен даже не удивляется, что другие пациенты больницы тут же исчезают, предоставляя их самим себе. Кто знает, что им приходит в голову при звуке имени гостя - может, они и не принимают их за брата и сестру.       Эдмунда, правда, всё это беспокоит ещё меньше.       - Ты скучала по мне, Сью? - с порога спрашивает он и снова пускается в животрепещущий рассказ о своих очередных приключениях в колледже. Когда она вдруг рассеянно напоминает ему об остальных родственниках, он ненадолго замолкает и бросает короткий ответ вроде того, что он и сам бы не прочь узнать и им надо будет обязательно встретиться после того, как её выпишут.       - Но врачи говорят, у меня хроническая депрессия, - тоскливо вздыхает Сьюзен, нервно сжимая в ладони пустой пузырёк из-под бесполезных таблеток, наблюдая, как брат опять пытается собрать пазл с непомерно сложным рисунком. Какой-то наивно-сказочный замок на фоне без малого тысячи сплетённых ветвей растения с острыми листьями, почти омелы - и что-то же каждый раз привлекает в нём Эдмунда, однако она не притрагивается к мозаике после его ухода.       - Я не могу всё время быть рядом с тобой, Сью, - устало повторяет он, зачем-то делая акцент на времени, хотя Сьюзен и так понимает, что когда-нибудь это должно кончиться.       - Но мне так нравится быть с тобой, - мягко поправляет она, и Эдмунд с неповторимой усмешкой касается её руки через неуютный больничный столик.       - Тогда я постараюсь приходить почаще, - обещает он.       Дни без Эдмунда тянутся невыносимо. Сьюзен кажется, что она насквозь пропахла хлором, и она с тоской думает о косметике, часть из которой на прощание так хотела забрать Люси, но в спешке забыла.       На прощание?.. Её память напрасно цепляется за эту формулировку, и уточнить ей не у кого - Эдмунд упрямо молчит на вопросы о родственниках, а дежурные медсёстры утверждают, что больше к ней никто не заявлялся. В любом случае, общение с братом хоть как-то скрашивает время между скучными стандартными процедурами и групповой терапией, на сеансах которой Сьюзен и не может толком сообразить, почему у неё депрессия, разве что виновато проклятое заточение в четырёх унылых стенах.       Наконец ей позволяют совершить прогулку около здания больницы. Не самая блестящая перспектива, однако Сьюзен рада и этому. Случайный ветерок играет с её неубранными волосами, пока она сидит на сиротливой детской скамейке в ожидании Эдмунда, уже предвкушая возвращение в палату.       - Ты нашёл меня! - встречает она его с улыбкой.       - Не знал, что вам разрешают выходить, - он наклоняется для быстрого поцелуя, но почему-то не решается сесть рядом. Здесь, снаружи, Сьюзен замечает почти болезненную бледность брата, едва не скрывшую такие же, как у неё, веснушки.       - Всё в порядке? - решает уточнить она. Эдмунд качает головой и отворачивается, расхаживая по каменной дорожке, поёживаясь от приятной для неё прохлады и засовывая руки в карманы пальто, которое она никогда не видела прежде.       Ах да, вроде бы они вообще не разговаривали до тех пор, пока её не положили в больницу.       - Ты помнишь, как здесь оказалась? - наконец прерывает её панические раздумья Эдмунд.       - Нет, - Сьюзен пожимает плечами. - Доктор сказал, мне становится хуже от мыслей об этом. Я должна оставить прошлое позади и радоваться каждому новому дню. Я ведь должна, Эд?       Он кивает и покорно садится рядом. Сьюзен по привычке кладёт голову ему на плечо, но её гложет смутное беспокойство из-за остальных.       - Когда придут Питер и Люси? - не выдерживает она в который раз подряд.       - Если бы они хотели, они бы уже были здесь, - суровеет брат. - Они предпочли Нарнию нашему миру, для них ты предательница пострашнее меня.       Сьюзен изумлённо наблюдает за больными детьми, вяло играющими неподалёку. Ветер изредка подхватывает и кружит опавшие листья, словно нарочно напоминая ей волшебные живые деревья и воздушно-лёгких красавиц дриад.       - Но Нарнии не существует, Эдмунд, - кое-как справляется с собой она. - Мы её выдумали, когда кругом была война и нам потребовалось убежище, чтобы спрятаться. Питер и Люси уже достаточно взрослые, чтобы понимать это, глупо обижаться на правду.       - Мы всегда были для них неполноценными, - Эдмунд криво усмехается, и горечь сквозит в его голосе, как невыразимая печаль в её мыслях. - Предавший однажды предаст снова, верно, дорогая сестра?       - О чём ты говоришь? - ужасается Сьюзен. - Невозможно предать тех, кого не существует, мы ничем не обязаны Нарнии и её выдуманным жителям, мы просто решили повзрослеть.       - Дай мне руку, Сьюзен Великодушная, - необычайно серьёзно просит Эдмунд, протягивая ей раскрытую ладонь. - И я докажу тебе, сестра моя королева, что ты ошибаешься.       Сьюзен недоверчиво косится на него и, поколебавшись, всё-таки берёт его за руку. В то же мгновение мир вокруг преображается, и она поражённо вскакивает с уютно прохладной каменной скамьи, разглядывая хорошо знакомое место. Они оказались в беседке, окружённой изящными кипарисами, позади них раскинулись изумрудные апельсиновые деревья. Ни с чем не сравнимое пурпурное тархистанское солнце, такое безжалостное днём, на закате окрашивает источающие головокружительный аромат прежде белые гардении и луноцветы в нежно-розовый. Алые, словно кровь, розы обвивают мраморные дворцовые стены, отбрасывая на них причудливые тени, будто затейливый орнамент на старинном гобелене. В нескольких шагах от них мелодично журчит мастерски сооружённый фонтан, и птицы выводят трели, на которые не способны их пернатые сородичи из Англии.       - Ташбаан, - шепчет Сьюзен, с восторгом отмечая, что к ней вернулось и её изысканное королевское платье. - Как это возможно? Вы нашли способ возвращаться в Нарнию, когда вам угодно?       - Это ненастоящая Нарния, Сьюзен, - слова брата заставляют её обернуться. Эдмунд тоже приобрёл былое величественное королевское обличье, но его преображает печаль. - Это мир, который я создал для тебя по воспоминаниям. Мы гостили здесь три недели, и Аслан уже тогда сказал мне, что не собирался больше призывать нас в Нарнию.       - Но, дорогой, ты бы не сумел создать для меня целый мир, - логично возражает Сьюзен. - Я в Англии, в больнице, с сотней таких же, как я...       - Тогда вспомни, почему тебе понадобилось лечение, - перебивает её Эдмунд устало. - Ты и вправду была больна, сестра моя, ты очень долго страдала, и некому было навестить тебя, потому что и я, и Питер, и Люси погибли в катастрофе на железной дороге.       - Нет, - Сьюзен со слезами на глазах снова хватает его за руку. - Нет, ты жив, ты реален и всегда был со мной. Нет, я не верю.       - В день, когда Аслан сказал нам, что катастрофа произошла в действительности, я обезумел, - продолжает Эдмунд, не глядя на неё. - Остальные радовались - и Питер, и Люси, и Юстэс, и даже профессор Керк,потому что Аслан позволил нам перемещаться во времени и пространстве и видеть гораздо больше, чем в наши прошлые визиты в Нарнию. Он разрешил нам навестить родителей, которых сам же для нас сотворил вместо настоящих. Разве не должны они горевать, получив троих мёртвых детей и ещё троих мёртвых родственников в придачу, спросил я, и Аслан зарычал, хотя к тому времени Он уже перестал быть львом.       - Эдмунд, - едва выдыхает Сьюзен, не отпуская его и не сводя с него затравленного взгляда.       - Нас ждали вечное счастье и покой, а я всё твердил Ему, что мы не можем обрести мир, когда вы с родителями страдаете где-то в реальности. Что ж, возражал мне Аслан, ты всегда больше других нуждался в Сьюзен, вам обоим требовались ответы на вопросы, которых не задают в Нарнии, поэтому она перестала быть её другом. Ей уготована другая судьба, говорил Он,и наконец я так измучил Его постоянными расспросами и сомнениями, что Он позволил мне попасть в настоящую Англию, - Эдмунд поднимает на неё глаза и берёт её ладони в свои. - Вся эта вечность пролетела для вас в один миг. Я был рядом с тобой, когда ты гостила у родителей и получила телеграмму. Я видел то же, что видела ты в той школе, где проходило наше опознание.       - Нет, - опять отказывается верить Сьюзен, несмотря на рой чудовищно ярких картинок в её памяти. Истерично рыдающие люди, снующие туда-сюда санитары и полицейские, обезображенные, искалеченные тела... Словно спящий Питер в рубашке, пропитанной кровью, по-прежнему горделивый монарх в алых доспехах, готовый вести за собой несметную армию. Люси, её храбрая маленькая Люси, собранная спасателями буквально по кусочкам благодаря её новому блестящему платью, его обрывки мелькают на её изувеченных руках и ногах.       Её Справедливый Король Эдмунд, чуть поодаль, реальный, тот же, что больше других, конечно, заслуживал эту участь.       - И я вернулся и сказал Аслану, что не могу быть счастлив, когда меня хоронят в закрытом гробу. Никто не мог бы быть счастлив с отсечённой головой, кричал я, и все они - Питер, Юстэс, Люси и Джилл - сбежали, чтобы больше никогда не слышать моего проклятого голоса, - Эдмунд обессиленно отворачивается. - Глупец, вскричал тогда и Аслан, тело - это просто оболочка,твоя душа будет вечность находиться в Нарнии, не зная боли и печали. Тогда я отрёкся от своего престола, и Он изгнал меня.       - Что? Разве это возможно? - Сьюзен цепенеет от страха.       - Да, Он позволил мне остаться в Англии с условием, что я больше никогда не попаду в Нарнию. Я не смог сразу объяснить тебе всё, прости. Я видел, что с тобой сделала эта катастрофа, видел таблетки, то, как ты рыдала и пыталась убить себя, не справившись с этой болью, - Эдмунд наклоняется, отбрасывая волосы с её лица. - Никакое счастье не могло быть для меня построено на том, что чувствовали родители и ты.       - Тогда где мы? Что всё это значит? - восклицает она со слезами в голосе.       - Ты приняла слишком много снотворного, дорогая сестра, - объясняет Эдмунд безнадёжно. - Ты уже давно в коме. Я смог проникнуть в твои сны, чтобы всегда быть рядом.       - Что будет, если я умру? - в ужасе спрашивает Сьюзен, пытаясь прочитать ответ по его глазам.       - Я не знаю, - легко отвечает он и вскидывает брови. - Мы с тобой точно не попадём в Нарнию, зато ничто больше нас не разлучит. Думаю, для начала нам бы стоило прогуляться по этому саду, пока не зашло солнце.       - Ты пожертвовал вечностью ради меня? - ахает Сьюзен всё ещё изумлённо.       - Да, и я сделал бы это снова, сестра моя королева, - Эдмунд предлагает ей руку, и они вместе направляются в глубь сада. - Аслан был прав насчёт нас, и, пусть предавший раз навсегда остаётся предателем, единожды ставший правителем Нарнии навеки её правитель.       Сьюзен улыбается сквозь слёзы, целует его и покорно идёт следом по дорожке вдоль кипарисов, мимо искрящегося брызгами фонтана, с упоением предаваясь воспоминаниям о Золотом веке Нарнии, которая была настоящей лишь тысячу лет назад.       Королева Люси Отважная вовсе не опечалена пропажей брата. В её новом мире столько поводов для радости, что на горе и тоску не хватает даже вечности. Она красива и без глупой яркой помады, без десятка верных поклонников. Теперь с ней лучшие друзья и Верховный король Питер, всё больше созидающий и блуждающий в грёзах, наслаждающийся красотой подлинной Нарнии, в которой ни намёка на охоту за белым оленем и приземлённый, совершенно неуместный здесь фонарный столб.       Верховный король Питер не сразу отзывается на крик своей сестры-королевы откуда-то из глубины их умопомрачительно душистого цветущего сада у стен величественно возвышающегося Кэр-Параваля. Когда он спускается из своего кабинета и неторопливо идёт на голос, он неожиданно замечает в тени ветвистых кипарисов и усыпанных апельсинами деревьев изваяния смутно знакомых ему людей.       - Кто это? - спрашивает король Питер, любуясь необычайно искусной работой неизвестного мастера: одна фигура будто склонилась над другой на смертном ложе, обе овиты розами, алыми, словно свежая кровь.       - Ваши Величества! - вмешивается разыскивавший их фавн Тумнус. - Аслан велел вам не приходить сюда больше без него! Вас ждут во дворце, поспешите!       Король и королева только пожимают плечами и, упоённые вечным счастьем, возвращаются в Кэр-Параваль, к сотням подданных и чарующей музыке дриад, заглушающей пение птиц у заколдованных статуй.       Где-то в далёкой Англии, в залитой тусклым фальшивым светом мрачной больнице останавливается сердце последней Пэвенси, забытой всеми нарнийцами, кроме одного.