***
Драко сидел в столовой в Малфой-менора. В комнате горела одна-единственная свеча посереди стола, её света хватало лишь чтобы освещать еду в тарелках у членов семьи. Нарцисса казалась чересчур спокойной, Люциус же постоянно ухмылялся. Это выглядело очень подозрительно, обычно каждая комната в поместье была освещена очень ярко и использовались для этого лампочки. — Эта грязнокровка Грейнджер была на игре, почему ты на неё смотрел? — Люциус разрезал кусок телятины и макнул в соус. Он поднял глаза на сына в ожидании ответа. — Грейнджер? Я даже не знал, что она там была, — соврал Драко и нервничая закусил нижнюю губу. — Ты врёшь, ты всегда кусаешь губу, когда врёшь. Драко, ты посмел мне врать? — Люциус, я думаю, что не так важно, кто на кого смотрел, это ведь простая девочка, — в защиту сына начала Нарцисса, в ответ на её слова Малфой-старший медленно положил столовые приборы и со злостью посмотрел на жену. — Простая девочка? Она грязнокровка, — повысив тон, прорычал он. — Или ты не против породнится с такой, как она? — Конечно, против, — ледяным тоном сказала миссис Малфой, не позволяя мужу так с собой разговаривать. — Но обвинять Драко в каком-то невинном взгляде — не самое твоё мудрое решение, дорогой. Люциус покачал головой: — Ты не понимаешь, а потом уже будет поздно. Таких, как она, нужно истреблять, как этого хочет Темный Лорд, — он встал со своего места и прошёл к камину. Драко увидел в огне что-то, напоминающее шарф Гриффиндора. — Поэтому я об этом позаботился. Нарцисса вместе с сыном вскочили с мест и бросились к камину, в котором они увидели горящее тело Гермионы. Миссис Малфой закрыла рот рукой, чтобы не закричать от ужаса, а Драко кинулся к камину в попытках вытащить оттуда девушку. — Поздно, я её убил, — с задоринкой в глазах ухмыльнулся Малфой-старший. — Что ты наделал? — закричал Драко. — Гермиона, нет! Резко распахнув глаза, Драко панически осмотрел комнату. Это всё неправда. Больше не правда. Он стряхнул капельки холодного пота со лба и встал с кровати, ему нужно было сделать глоток свежего воздуха. В последние пару дней он видел во сне только кошмары, и все они о смерти Гермионы. После его признания она с ним не разговаривала, и Драко даже жалел о том, что рассказал ей. Его пугало, что она больше с ним не заговорит, что отречется от него. Раньше в своих снах он видел, как отец по приказу Волан-де-Морта убивает невинных людей, как заставляет и самого Драко участвовать, но всё изменилось. Теперь каждый кошмар хуже предыдущего, он постоянно видел смерть или мучения Грейнджер, и его это ранило больше, чем всё, что он видел раньше. В такие моменты как сейчас он понимал, насколько сильно любит её. Вспоминая ужасающие картины её безжизненного тела, он понимал, что был готов на всё ради неё. Он остановил бы своё сердцебиение ради неё. Он остановил бы любое сердцебиение ради неё. Что угодно. Сменив футболку, Драко вышел из спальни и спустился в гостиную. Все спали, отсутствовала даже профессор Пепс, которая каждую ночь следила, чтобы никто не покидал спальни. Драко это показалось отличной возможностью выйти и подышать свежим воздухом, хотя бы просто прогуляться по подземелью и привести мысли в порядок, если это, конечно, ещё было реально.***
Окончив осмотр подземелья, старосты только собрались отправиться наверх, как потайная дверь в гостиную Слизерина распахнулась, и из неё выбежал Малфой с ужасом в глазах и растрепанными волосами. Гермиона схватила Криса за руку и резко вздохнула. — У него опять был кошмар, — прошептала она, представляя каково бедному Драко сейчас. — Я должна узнать, как он, — быстро бросила она и побежала за ним. Он успел оторваться от неё, но в подземелье немного мест, где можно было спрятаться, и Гермиона знала, что он скорее всего остановился на какой-нибудь скамейке. Так оно и было, он сидел, опустив голову на руки, и что-то тихо бормотал себе под нос. — Драко, — прошептала Гермиона, и Малфой поднял голову и посмотрел на неё. — Опять кошмары? — она не ждала ответа, хватило одного взгляда в его глаза, чтобы всё понять. — Однажды ты расправишься со своими демонами, — начала она, присев на колени перед ним и сплетя его пальцы со своими, — и весь хаос в твоем сердце уляжется. И возможно впервые жизнь улыбнется тебе в ответ и примет тебя в спокойный дом, наполненный счастьем. Но ты обязан расправиться со своими демонами, пока они не расправились с тобой. Драко горько улыбнулся и аккуратно провел рукой по волосам Гермионы. — Однажды мы перестанем бояться, — прошептала Гермиона и улыбнулась в ответ. Гермиона сотни раз была на его месте, просыпаясь после ужасного кошмара, она была потеряна и уязвима. Она боялась снова закрыть глаза, не зная, какие ужасы ей придётся пережить во сне. Рядом с ней никогда не было человека, кто пообещал бы ей, что всё будет хорошо, поэтому она хотела, чтобы хотя бы у Драко была она. Только она собралась снова напомнить ему об этом, как Малфой сам заговорил, будто читая её мысли. — Разве ты не знаешь, что твоя боль и моя тоже? И твои страхи — мои. И я умру хоть тысячи раз, лишь бы облегчить твой разум… — Драко прижал её к себе, боясь потерять навсегда, если отпустит. — Знаю, — ответила Гермиона и обняла его в ответ. Они просидели так некоторое время, пока Крис не нашёл их и не сказал, что пора уходить. Они проводили Драко и отправились в гостиную старост. После произошедшего никто не хотел спать. Крис и Гермиона молча сидели на диване, каждый думая о своём. Гермиона снова проигрывала в голове признания Драко и сегодняшний вечер и понимала, что никогда бы не смогла его бросить. — Я нужна ему, — тихо сказала она и посмотрела на друга. Тот всё понял и кивнул, в комнате снова повисла тишина. Не нужно было говорить вслух, чтобы понять, какие чувства испытывает Грейнджер к Драко, даже она наконец это поняла. — Знаешь, я не замечал, но ты была луной, — наконец заговорил Вудстон. — Всё это время, а он был всегда рядом, чтобы ты светилась. — Какая красивая метафора, — улыбнулась Грейнджер. — Он был солнцем? — Нет, он был темнотой. — Ты обо всех ошибках, что он совершил? — Гермиона совсем не понимала, к чему клонит Крис, и нахмурилась, ожидая объяснения от друга. — Ошибки бывают разные, очень разные, и он совершил их все. Так запутался, что перестал проявлять уважение к тебе. Но он любил тебя и обожал больше жизни, хоть и не мог признаться. Забывал об этом в самые нужные моменты. Он не искал себе оправданий, просто не умел поступать иначе. Всегда винил других, не отвечал за свои слова и поступки. Ведь так проще… Но сегодня я увидел, насколько он сломлен. А ты всё равно любишь его. И не потому, что хочешь его исправить или помочь, а потому, что он единственный, кто знает, что ты тоже сломлена. Больше никто ничего не сказал, ведь вся правда была сказана и даже непокорная Гермиона не нашла слов. Крис прочитал её всю, он нашёл ответы на все её вопросы. Он произнёс то, о чём Гермиона молчала всё это время. И она собиралась это признать и наконец раскрыть себя Драко. Дождавшись наступления утра, Гермиона бросилась в главный зал найти Драко, но его там не было. За столом Слизерина пустовало лишь его место, хотя в это время он всегда уже завтракал. Наверняка после вчерашнего кошмара он остался у себя, но Гермиона сомневалась, что его друзья оставили бы его одного в плохом состоянии, поэтому решила пойти на их скамейку. Там она его и нашла, он сидел и писал что-то на пергаменте. — Я тебя искала, — сказала Гермиона и присела рядом с ним. — Что ты пишешь? — Я понял, чьи это инициалы, — сказал Драко спокойным голосом, указывая на гравировку на скамейке. — Л, это Лили, Лили Поттер. А С, это Северус. Получается, эта скамейка была Лили и профессора Снейпа. Гермиона вспомнила, что прочла в книге о нём и о его любви к маме Гарри. И ей это подало надежду, может, не все слизеринцы холодные и бессердечные. — Знаешь, Малфой, — раздраженно, даже слегка крича, сказала Грейнджер. — Когда я наконец подумала, что вновь всё контролирую, появился ты и принёс за собой новый вид темноты и в этот момент звёзды загорелись в моём сердце, — Гермиона не могла больше говорить, сначала не понимая причину. Она задыхалась, но когда почувствовала, как слеза течет по её щеке, поняла, что плачет, плачет как плакса Миртл. — Знаешь, я не верю в любовь с первого взгляда. Первый раз, когда я увидела тебя, я не думала, что ты станешь причиной, по которой я так часто улыбаюсь, громко смеюсь, забываю о своих страхах и захожу так далеко. Я ненавидела тебя все эти годы… и… Я не верю в любовь с первого взгляда, но я верю в нас. И я… Я люблю тебя. Закончив свою речь, она совершенно разрыдалась и упала в объятья к Драко. Она плакала очень долго, будто оплакивая все эти годы, что они ненавидели друг друга, оплакивала страх и ужас, что они пережили, а Малфой просто держал её в своих обьятьях, тем самым он сдерживал обещание всегда быть рядом. Они пропустили два урока, но никого это не беспокоило. Им было плевать на недовольство профессора Дрейфюс и профессора Биннса, они просто сидели как всегда в обнимку и смотрели на горизонт. — Вчера я почувствовала, что ты полюбил меня, — поцеловав Драко в губы, сказала Гермиона. — Как? — Ты обнимал меня иначе, чем обычно. — Нет, — улыбнулся он. — Я обнимал тебя, как всегда. Я давно тебя полюбил. А вчера ты почувствовала, как полюбила меня. — А чем всё это кончится? — не унималась Гермиона. — А зачем всему этому кончаться? — спросил Драко и рассмеялся. Он посмотрел на время и встал со скамьи, протянув Гермионе руку. — Уже обед, пошли. Без вопросов она поднялась и последовала за ним. Они шли по коридору, в котором было от силы пять человек, ведь все находились в Главном зале. Горстка людей смотрела на Гермиону и Драко с таким удивлением и презрением, что она съежилась. И она безусловно понимала их. Гермиона Грейнджер и Драко Малфой идут за ручку по коридору. Грязнокровка и чистокровный гордый Малфой. Что могло быть более шокирующим, чем это? Но идя с ним по коридору, Гермиона больше не сомневалась в своём выборе, она знала, что они любят друг друга и это было самым главным на тот момент. Перед дверьми в Главный зал Гермиона остановилась. Она неуверенно посмотрела на Драко: — А что, что скажут остальные? Драко отпустил её руку, и Гермиона испугалась, что он передумал. — Мы выбрали друг друга, и весь мир может идти к чёрту, — подмигнул он ей и, распахнув дверь, уверено зашагал внутрь, прижимая любимую к себе. В зале стояла гробовая тишина.