Так работает Рождество

Тонкие ботинки увязли в снегу – в небольшом сугробе посреди улицы, куда Шерлок влез просто по неосторожности. Он встряхнул ногой, получилось немного нелепо. Был бы под снегом лед, гладкая подошва уже бы точно заскользила по нему, неумолимо приводя к падению. Изо рта вырвалось рваное облачко пара, но быстро рассеялось, смешавшись с молекулами влаги в воздухе, за ним еще одно... Все дело в том, что это было Рождество. Почти. Это был тот единственный день в году, к которому люди готовятся весь предыдущий месяц, на который они спускают уйму денег, толкутся в магазинах с подарками и продуктами и маниакально украшают сверкающей чепухой все, что видят. И нет, это не плохо. Это просто невероятно, маниакально глупо. Ну и, может быть (совсем чуть-чуть), романтично, если следовать определению этого слова в словаре. Шерлок едва заметно улыбнулся, выбрался на очищенный от снега участок тротуара, поморщился от холода, успевшего проникнуть в ботинки (а теперь они еще и промокли), поднял воротник пальто и засунул руки поглубже в карманы. Белый цвет был немного непривычен для улиц Лондона, изменял знакомые очертания почти до неузнаваемости, сковывал движения и отвлекал взгляд. Под светом фонарей снег искрился куда ярче гирлянд в окошках окружающих магазинчиков и отражался в улыбках случайных прохожих. Улыбки – это тоже особый дар Рождества. – В этом году белое Рождество, вот почему они улыбаются, сами не замечая этого, – раздался рядом знакомый голос. Шерлок кивнул в знак согласия и обернулся. Сбившееся дыхание и осторожную поступь Джона он услышал еще шагов за десять до того, как тот приблизился вплотную, и теперь с интересом оглядел его. Нос красный, руки в карманах, слишком тонкая куртка не спасает от внезапного холода, а вот ботинки на толстой подошве, теплые. И на губах играет улыбка. Счастливая. Примечательно, что он даже не пытается это скрыть – удовольствие от их встречи и внезапное тепло, разливающееся по венам от одного взгляда его друга, гениального консультирующего детектива, умом которого он так любит восхищаться. Шерлок глубоко вздохнул. – Но ты так смотришь на них… если бы я тебя не знал, то решил бы, что ты мысленно распределяешь их по палатам для умалишенных. Но я тебя знаю, поэтому боюсь, что так и есть, – продолжал Джон. – И вообще, что ты здесь делаешь? Джон поежился и (у него почти получилось) постарался хмуро взглянуть на Шерлока. – Шел мимо, наступил в сугроб, – честно пояснил Шерлок. – Клейтон оказался вовсе не убийцей-дворецким, а обычным заурядным невиновным дворецким. А убийцы там не было вовсе, нелепое стечение обстоятельств. И если бы не настольная лампа и не сын Клейтона, даже я не был бы уверен в этом. – Сын? – переспросил Джон. Шерлок усмехнулся – из всех обстоятельств дела он выбрал самое скучное. Куда интереснее была лампа и цепочка событий – невероятная на первый взгляд, даже на его собственный первый взгляд. – Мальчишка. Ему так хотелось поскорее отпраздновать Рождество, что на допросе полиции он упустил множество существенных деталей и специально умолчал о самом главном… Еще одно доказательство глупости некоторых традиций. После он посчитал освобождение его отца подарком Санта Клауса. Шерлок ускорил шаг. До Бейкер-Стрит оставалось два квартала, и он надеялся пройти их как можно быстрее. Лучше бы даже пробежать, но тогда шансы растянуться в сугробе значительно возрастут. Джон потом месяц будет вспоминать. Глупо. – Для него ведь это так и есть. А ты его личный Санта Клаус, – воскликнул Джон. – Оглянись вокруг: праздник, радость, сбывшиеся желания и мечты. – Тишина, спокойствие, ни одного стоящего убийства. Даже загадочный дворецкий оказывается скучным дворецким, – Шерлок резко остановился посреди улицы и с легкой усмешкой повернулся к Джону. – И мои желания и мечты не сбываются. – А что ты хочешь? – осторожно спросил Джон. – Хотя, как обычно… чужие несчастья, странные, непонятные, нескучные. Только не сегодня, Шерлок. И это всеобщее желание – обойтись без бед хотя бы на Рождество. Наверное, оно просто перевешивает твое. Шерлок на миг задумался. Интересное дело, конечно, было бы замечательным подарком, но на самом деле ему отчаянно хотелось совершенно другого. Того, что его хваленая дедукция никак не помогала вычислить, понять, но во что отчаянно хотелось верить. – Может быть, я просто хочу быть счастлив в Рождество, – тихо ответил он. А дома их ждала елка, декоративные носки, развешанные на камине, пара гирлянд и абсолютная тишина. Миссис Хадсон, скорее всего, уже отправилась спать. Шерлок скинул пальто, шарф, уселся в свое кресло у камина и стянул мокрые холодные ботинки. Не стоит давать шанс простуде, болезнь отвлекает и туманит мысли. Джон неодобрительно хмыкнул, Шерлок хмуро покосился на него. – Так что ты делал в двух шагах от моей больницы? – вновь спросил Джон с кухни и загремел посудой. Шерлок в ответ неопределенно передернул плечами. Он и сам толком не знал. Такси сломалось на середине пути, следующего Шерлок решил не дожидаться и пошел пешком. Нужно было проветрить голову, подышать морозным воздухом и, может быть, найти пару ответов на пару вопросов. Только ничего такого сделать не получилось, ноги несли Шерлока в одном вполне определенном направлении, куда его тянуло почти каждый раз, когда было скучно. Второй фактор (после работы), раскрашивающий жизнь красками, хоть немного отличающимися от серой. Он сделал два круга вокруг больницы, но так и не нашел объективных причин, чтобы войти туда, найти Джона и заставить его развлекать себя. Да и как это возможно? Происходит само собой, просто когда он рядом. Можно, конечно, записаться к нему на прием, и понаблюдать забавную вытянувшуюся физиономию и гневный взгляд. И сердитое восклицание, что даже на работе нет никакого покоя и личной жизни. Но потом Шерлок вляпался в сугроб, а Джон нагнал его сам. – Не хочешь говорить, – констатировал Джон и сунул в руки Шерлоку кружку горячего чая. – В любом случае – выпей. Стоит тебе заболеть, и твой характер портится окончательно. Не думаю, что готов вынести это снова. Шерлок коснулся губами края кружки, с удовольствием отметил, что Джон за ним внимательно наблюдает, и прикрыл глаза. Вот теперь на него навалилась усталость, сонливость, а горло все-таки запершило. Чай согревал, взгляд Джона почти ласкал, тишина убаюкивала. – Ты невероятен, – прошептал Джон, очевидно, уверенный, что Шерлок его не услышит. А потом забрал из ослабевших рук кружку и крепко приобнял, намереваясь отвести в кровать. Наверное, действительно разумно было выбрать комнату на одном этаже с гостиной – куда проще дойти в почти бессознательном состоянии. Хотя тепло тела Джона, его уверенные, крепкие, но такие заботливые прикосновения и случайное дыхание в шею можно было бы чувствовать и подольше. Например, до утра. Чем не рождественское желание? Вот только его желания никогда не сбываются, с самого детства. Всегда чьи-нибудь другие… Так и сейчас, каким бы глупым и нелепым оно ни было, сбылось желание другого человека, когда-то искреннее верящего в Рождество и до сих пор способного верить в чудеса. Желание, услышав которое, Шерлок бы счастливо рассмеялся и заговорил о неслучайных совпадениях, коллективном мышлении и глухоте мироздания, исполняющего только то, что загадают вместе несколько человек… *** Работа в Рождество. Работа в Рождество. Работа в Рождество… Сколько ни повторяй, а факт остается фактом: работа в Рождество. Все предельно честно и справедливо, даже сменами не пришлось меняться, словно еще в начале года его планировали оставить работать в Рождество. Еще немного, и слово набьет оскомину. А чего он ждал? Жены нет, детей нет, даже подружки на данный момент не случилось. Это так логично. И вполне вероятно – не так плохо. Все дело в привычках и приоритетах. Потому что, если бы не работа, он бы просидел дома в одиночестве, совершенно не представляя, чем себя занять. Может быть, прогулялся бы по оживленным улицам, может быть, попытался бы сам испечь индейку, слишком большую для него одного, позвонил бы поболтать Саре, поздравил бы ее с помолвкой и осторожно, чтобы не расколотить лишним движением, положил бы телефонную трубку на место. – Сегодня основные травмы – это синяки и шишки от недовольных подарками родственников, – немного грустно заметила Кара, медсестра на приеме больных. Она облокотилась на стойку и разглядывала прохожих за огромными прозрачными дверьми больницы. По обе стороны от них стояли елки, украшенные довольно стильно, но как-то скучно – всего в двух цветах. – Сегодня пациентов не так много, – немного невпопад ответил ей Джон, прикидывая, что еще можно добавить на рождественские деревья. Что-нибудь смешное, забавное, чтобы детям нравилось и у врачей зубы от однообразия не сводило. Что-нибудь, несущие настоящий дух Рождества. – И половина из них странные, а другая с глубокими душевными травмами, депрессией и прочими радостями семейных праздников. – О врачах сейчас можно сказать тоже самое. – Да брось! Мы бодрячком, даже улыбаемся им, почти в пределах протокола. – Да… Джон натянуто улыбнулся и отошел на пару шагов в сторону. Кара могла заболтать кого угодно, может, поэтому ее чаще других ставили на смены в праздники, да она и сама менялась без проблем. Ей нравилось просиживать в больнице целыми днями, иногда она сама говорила, что так оправдывает свое существование. Прозрачные двери разъехались, впустив в теплое помещение поток морозного воздуха и высокого типа в черном пальто, который с порога громко чихнул и неодобрительно поморщился. Он уверенным шагом направился к стойке регистрации, коротко бросил Каре, что ему на прием с вероятной простудой. Джон неодобрительно хмыкнул и попятился в кабинет. Лучше быть на месте, когда пациент зайдет. К тому же, этот мог поднять скандал, таких Джон уже приноровился вычислять с первого взгляда. – Добрый день, – улыбка вышла почти естественной. Может быть, именно потому, что пациент не пытался фальшиво сделать тоже самое. – Ваши жалобы? Лучше услышать обо всем от пациента лично, карта, заполненная с его слов, все равно немного сможет сказать сверх этого. Разве только то, что зовут его Шерлок Холмс, он нигде не работает, имеет неплохую страховку и почти никогда не обращается к врачам. – Боли в горле, кашель, жар… думаю, вы и сами это заметили за то время, что разглядываете меня. Джон снова улыбнулся, теперь уже немного смущенно. Не разглядывал, просто старался быть вежливым и установить контакт. – Я осмотрю вас, затем выпишу рецепт. Судить о болезни с одного взгляда – не мой метод. Пациент хмыкнул то ли одобрительно, то ли пренебрежительно. Джон поймал себя на мысли, что здесь не он оценивает и пытается найти ответ, а этот Шерлок Холмс зачем-то испытывает его. – Конечно, чтобы компетентно поставить диагноз, вам нужна моя карта, история болезни, анализ крови, мочи, но это слишком долгий путь. Сейчас же вы посмотрите мое горло, послушаете дыхание, выпишете жаропонижающее и что-нибудь от боли в горле и отпустите домой. Джон удивленно поднял взгляд. Шерлок Холмс смотрел прямо на него и даже не пытался это скрыть. Изучающие серые глаза, кстати, довольно красивые, если вообще обращать внимание на мужские глаза, оказались очень близко. Джон нервно сглотнул, выдавил из себя профессиональную улыбку и продолжил изучение шеи. – Есть что-то, о чем я должен знать? Помимо вашего горла и жара? – ровным голосом спросил он. – Определите, – ответил Шерлок Холмс. Это был вызов. Сложно сказать чему: его врачебным навыкам, наблюдательности, человечности или его методам. И Джон даже не удивился толком, от такого типа, как Шерлок Холмс, можно было ожидать всего. Джон это знал, просто знал, лишь только увидел этого пациента, заговорил с ним, взглянул в странные холодные глаза. Как снег на улице, даже серебрились так же, разве что не приносили той же радости, казались слишком пустыми, по какой-то неведомой, но, должно быть, очень веской причине. Джон вызов принял. Очень серьезно подошел к обследованию, взял пару дополнительных анализов (на всякий случай, их результаты все равно придут не раньше следующего дня), долго слушал дыхание, сердечный ритм, смерил давление, заметил глубокий порез на руке и неодобрительно покачал головой. Это хоть и могло обернуться множеством проблем, вроде заражения крови, но явно не было тем, что должен был найти Джон при обследовании. Мысль, что так пациент просто заставляет уделять ему больше внимания, Джон отбросил, как слишком обидную. Ведь тогда и он сам окажется глупцом, каких поискать, и этот Шерлок Холмс из загадочной личности превратится в заурядного хама-невротика. Вот только ничего, кроме обычной простуды, Джон обнаружить так и не смог. – Не туда смотрите, – видимо, заметив поутихший энтузиазм Джона, сказал Шерлок Холмс. Джон вскинул голову от своих записей и снова наткнулся на взгляд… с чуть расширенными зрачками. На этот раз Шерлок Холмс одобрительно кивнул. – Черт возьми, вы принимаете наркотики! – не удержавшись, воскликнул Джон. – Мистер Холмс, я… – Шерлок, пожалуйста. И да. Черт! Джон обессиленно опустился на стул. Конечно. Его поведение, насмешки, тотальная уверенность в себе и еще множество мелких деталей сводились к одному – на осмотр пришел обычный наркоман, действительно умудрившийся простудиться. Возле больниц такие часто ошиваются, караулят машины с медикаментами в надежде украсть дозу или вот так являются на прием. Правда, чаще заявляют, что им больно и просят морфия для облегчения… А этот даже не упомянул… с его порезом на руке, странно. Да и одет вполне прилично, сам спокойный, как старый удав, снова усмехается. Все эти факторы… Сплошное разочарование, когда интересная загадка вдруг обращается отвратительной прозой жизни. – Мне нужно обработать вашу рану на руке, придется наложить швы. Я… – Джон поколебался, – введу вам местную анестезию, боли вы не почувствуете. И мне нужно знать, как вы порезались? – Упал, – доверительно сообщил Шерлок. – Поскользнулся прямо возле вашей больницы. – И пришли сюда с простудой, а не с глубоким порезом? – Жар донимает меня больше, чем царапина на руке. – Конечно. Само собой. Джон слишком резко схватил шовный материал, рассыпал половину и присел, чтобы собрать, когда в кабинет вошел еще один посетитель. Джон добрую минуту рассматривал его ботинки – слишком блестящие и начищенные, чтобы принадлежать кому-то, кто просто ошибся дверью. Затем выпрямился, зачем-то прижав к груди пакеты с иглами и стерильными повязками, и смог разглядеть посетителя целиком. Высокий, в идеально сидящем костюме, с презрительным выражением лица. И смотрел он только на Шерлока, которого, кажется, отлично знал. Потому что, тяжело вздохнув, он обратился именно к нему, подчеркнуто игнорируя Джона. – Очень умно, Шерлок, – устало сказал незнакомец. – Оригинальное место, чтобы спрятаться от меня. – Я ждал тебя еще пятнадцать минут назад, – ответил ему Шерлок. – Теряешь форму. – Заехал перекусить. Вижу, зря, – он кивнул на руку Шерлока, а затем повернулся к Джону. – Кажется, вы собирались зашить рану? Продолжайте, я вам не мешаю. Джон поспешно вывалил содержимое собственных рук обратно в ящик, схватил шовный материал, чистые перчатки и расположил руку Шерлока так, чтобы удобнее было заниматься раной. Новый посетитель беспокоил, как своим внезапным появлением, так и непонятными отношениями с Шерлоком. Иррационально – он явно был не последним человеком в жизни Шерлока Холмса, а вот же ж, не вызывал ни капли доверия. Шерлок напрягся в его присутствии, Джон это чувствовал, хоть тот и старался не показать виду. – Простите, но кто вы? – не выдержав, спросил Джон. – О, он часто забывает представляться, – прокомментировал Шерлок. – Меня зовут Майкрофт Холмс, я брат Шерлока и его опекун, – ответил незнакомец. – Поэтому можете смело сообщить мне его диагноз и отдать рецепт на лекарства. – Опекун? – переспросил Джон. – Именно, прошу, не спрашивайте меня… – Это как-то связано с наркотиками? – перебил его Джон. – О, он вам рассказал? – довольно искренне удивился Майкрофт Холмс. – Нет. Вот теперь Джон удостоился внимательного взгляда, почти такого же, как у Шерлока, только без легкой насмешки. Если бы в этот момент Джон не держал иглу, то руки бы точно задрожали, крайне неприятные ощущения… В такие моменты вспоминалась военная служба и довольно простые взаимоотношения между людьми. Они стремились выжить, и не было ни сил, ни времени на интриги и закулисные игры. Обычно. – Заканчивайте, доктор… Уотсон, – взглянув на бейджик, сказал Майкрофт. – И в ваших же интересах молчать обо всем, что вы здесь услышали и поняли. Теперь рука с иглой все-таки дрогнула, немного оцарапав бледную кожу рядом с раной. – В моих интересах? Как я понял, ваш брат пытался скрыться от вас, возможно, убежать, так, что упал, довольно серьезно порезав руку. Вы держите его в ежовых рукавицах? Вряд ли позволяете слишком много… Опекун? Он принимает наркотики. Сейчас. Вы их ему сами даете? Или так тщательно следите, что он успевает где-то их достать? Джон сам не понимал, что на него нашло. В крови кипел адреналин, наружу вырывалась настоящая злость. Хотелось схватить Майкрофта Холмса за грудки и приложить его пару раз об стол головой, чтобы не смел так больше относиться к своему брату. Хотя… как? Джон ровным счетом ничего не знал об их отношениях. Он знал только, что не хочет отпускать Шерлока с этим человеком, не хочет снова позволять ему убивать себя, а хочет снова взглянуть в его умные глаза и улыбнуться, поговорить, постараться понять… Возможно, Джон сам начал сходить с ума. Шерлок рядом сидел тихо и, кажется, с удовольствием наблюдал за разговором. Майкрофт Холмс спокойно перенес вспышку эмоций, а потом и вовсе рассмеялся. – Шерлок давно считает меня своим врагом, – доверительно сообщил он. – Не сказать, что я с ним согласен, но это его право – заблуждаться. Но поверьте, это совсем не так. Я беспокоюсь о нем, не моя вина, что не могу быть рядом двадцать четыре часа в сутки. А от всех тех, кого я… прошу присмотреть за ним, он избавляется в считанные минуты. Я мог бы определить его в соответствующее заведение, даже делал так пару раз, но пока он не захочет вылечиться, этого не произойдет, – Майкрофт говорил так, будто Шерлока рядом с ним не было. Или он просто не находил важным считаться с его мнением, с его чувствами. Или он элементарно устал… – Вы, доктор Уотсон, выражаете беспокойство за его судьбу? Что ж… похвально. Тогда я предлагаю вам небольшую сделку. – Сделку? – переспросил Джон и перевел взгляд с одного брата на другого. Майкрофт терпеливо ждал, Шерлок откровенно забавлялся. – Именно. Присмотрите за моим братом. Завтра, для начала. Я организую вам отпуск в больнице, заплачу приличную для вас сумму, но и потребую тоже не мало. – Вы… хотите меня купить? – Боже упаси! Я уезжаю в командировку, мне нужен человек, который присмотрит за Шерлоком. Учитывая праздники и его непростой характер, это задача непростая. А вы, как мне показалось, весьма заинтересовались судьбой моего брата. – Я… – Джон заколебался. Не каждый день поступают подобные предложения. Не каждый день мир начинает сходить с ума. Абсурд! Джон взглянул на Шерлока. Тот улыбнулся ему уголками губ и едва заметно кивнул. И продолжал внимательно смотреть своими невозможными глазами. Кажется, здесь должен был быть выбор? Если и был, то сделал его явно не Джон. – Хорошо, – сказал он. – Я согласен. *** Вопреки всем представлениям Джона, Майкрофт жил не в огромном особняке где-нибудь в роскошном районе Лондона, а в обычной квартире. Правда, недалеко от Букингемского Дворца. Пять комнат, одна из которых была отведена Шерлоку, другая оказалась спальней Майкрофта, еще были гостиная и кабинет. В пятой комнате предстояло жить Джону. По словам Майкрофта, с Шерлока нельзя было спускать глаз ни на секунду, удивительно, что он не поселил Джона прямо в комнате брата. В конечном итоге, контракт составили на неделю – не такой большой срок, чтобы устраиваться, как дома, но и не малый – кое-какие вещи пришлось захватить с собой. Ну и медицинские принадлежности, само собой. Майкрофт едва успел показать комнату Джону и выдать инструктаж на пяти печатных листах, как за ним приехала машина и увезла, вероятно, в аэропорт, а, может, на железнодорожный вокзал… он не потрудился сообщить место прибытия. Джон во время его торопливой речи изображал кивающего болванчика, безуспешно пытался вставить хотя бы пару слов или вопросов, а затем быстро пробормотал слова прощания и остался один. В растерянности он сел на диван и с опаской принялся за чтение инструктажа. – Не думаю, что там можно найти что-то интересное. Не для тебя, – раздался голос за спиной. Джон, хоть и ожидавший появления Шерлока, все равно вздрогнул от неожиданности. – Что? – растерянно переспросил он. – Мой брат славится своим умением преувеличивать, особенно, когда дело касается меня, – Шерлок вздохнул и странным взглядом оглядел комнату. – Джон, брось бесполезные бумаги. – Шерлок, вы… – Джон? Шерлок подошел ближе, слишком близко. Его внимательный взгляд неспешно проник сквозь слои наносного простодушия, социальных убеждений, привитых еще в детстве правил… куда-то в самую душу, обнажая ее, делая уязвимой. Джон нервно кашлянул, но не смог сделать ни шага в сторону. Ему оставалось только смотреть в ответ, завороженно, но, кажется, совсем не так, как ожидал от него Шерлок. – Джон… – повторил Шерлок, на этот раз пытаясь скрыть разочарование и раздражение. – Чем вы хотите заняться сегодня? – слишком быстро спросил Джон. – Чем вы обычно занимаетесь по утрам? Шерлок шагнул в сторону, быстро прошелся по комнате и облюбовал себе место в кресле у большого камина. Он вытянул ноги, невидяще посмотрел на огонь и прикрыл глаза. – Единственное занятие, которое могло бы развлечь меня, для меня недоступно, – тихо сказал он. Джон неодобрительно нахмурился. Единственное занятие? Наркотики? Конечно, подоплека наркозависимости кроется в несогласии с самим собой, с внутренним разладом. Это сугубо психологические проблемы. Проблемы слабых людей. Шерлок ему таким почему-то не показался, но… с фактами сложно спорить. – И не будет. Придется вам подыскать другие развлечения, – холодно ответил Джон. Шерлок удивленно покосился на него. – А-а, вы думаете, что я говорю о своей наркозависимости. Это лишь… – он неопределенно махнул рукой. Изящный жест, тонкая кисть, непроизвольно отметил Джон, – приятное дополнение, способ убить время, когда мой мозг находится в простое. Не самое удачное, надо признать, курение подходит куда больше. Но здесь я, видимо, лишился единственной радости в жизни, и наркотики стали естественным выходом и способом протеста. Джон старался проследить за нитью рассуждений, но потерялся уже на втором предложении. Шерлок говорил сплошными загадками, даже не пытаясь донести информацию до собеседника. Он просто рассуждал, наверное, для самого себя, что-то доказывал и выводил логически. И со стороны казался уж точно не совсем нормальным. – Тогда что же вы называете развлечением? – ухватился за начало разговора Джон. – Загадки. Необъяснимые случаи. Все то, что не могут разгадать обычные люди, что прячется от них в мелких, не замеченных ими деталях. А я вижу их, наблюдаю и умею делать выводы. От скромности он явно не страдает. Джон, подумав, сел в кресло, стоящее напротив того, в котором сидел Шерлок, и чуть наклонился вперед. – Что вы имеете в виду? Шерлок улыбнулся. – О, – его глаза вспыхнули. – Это будет не совсем честно, но… – пробормотал он, поколебавшись секунду. – Вот ты, Джон. Ты был на военной службе, уволен около года назад из-за ранения в плечо, у тебя есть сестра, последний раз ты звонил ей на Рождество, за короткий разговор вы умудрились поругаться. Твоя сестра пьет, ты ничего не можешь с этим поделать, да и не пытался особо. Вполне возможно, это была одна из причин, почему ты сбежал в Афганистан. Ты хирург, отличный хирург, но из-за тремора в руке тебя не допускают к операциям, поэтому тебе приходится довольствоваться легкими больными, да консультациями. И ты согласился на предложение Майкрофта, потому что… – Шерлок нахмурился – сомневался. – Почему ты согласился, Джон? – Вы… это отвратительно! – Джон задохнулся от возмущения и потер виски кончиками пальцев. – Вы собрали на меня досье? – Майкрофт, вероятно, собрал. На всякий случай. – Вероятно? – Именно. Я никакого досье не видел. – Тогда откуда вы… только не говорите, что вы медиум или моя биография пришла к вам в наркотическом угаре. – У тебя всегда была проблема с точными формулировками, взять хотя бы этот блог, – едва слышно пробормотал Шерлок. Джон непонимающе кашлянул и нахмурился еще больше. – Что. Вы. Имеете. В виду. Вчера Шерлок казался ему куда более адекватным. Немного уставшим, скучающим, жаждущим свободы, но все равно вполне нормальным человеком. – Вся твоя биография, Джон, открыта для того, кто потрудится присмотреться повнимательнее. У тебя военная выправка, даже стрижка не претерпела за год существенных изменений, ты слегка хромаешь и рефлекторно сжимаешь ладонь левой руки. Тремор, ранение, полученное при травмирующих обстоятельствах. С таким диагнозом не допускают до операций. – Пусть так, но сестра… – Я имел возможность разглядеть твой телефон, пока вы с моим братом вершили вчера мою судьбу. Слишком дорогая игрушка для тебя, если соотносить его цену со стоимостью твоей одежды. Значит, подарок. Модель молодежная, поэтому родители исключаются. Потом, ссора. Ты не поглядывал на часы, не выказывал признаков беспокойства, никуда не спешил. Я бы сказал, что ты был рад остаться в больнице как можно дольше. На простого пациента ты потратил втрое больше времени, чем отводится на один прием. У тебя на лбу складка, которая появляется лишь после большой ссоры… ты… – Хватит! – раздраженно прервал его Джон и покосился в зеркало – глубокая складка действительно залегла между бровей. – Это действительно впечатляет. Местами. Но откуда ты можешь знать, что появляется или не появляется обычно у меня лбу, если никогда раньше меня не видел… Шерлок хмыкнул. Джон надеялся на другую реакцию, но и такая сойдет. Если он еще мог купиться на путаные объяснение про военную службу, то предположение о его обычной мимике… этого нельзя знать без личного знакомства. С человеком или с его досье. – Не веришь, – констатировал Шерлок. – Хотя надо признать, я играл не совсем честно. Кажется, немного перестарался. Но в свое оправдание могу напомнить о принципах физиогномики… Джон едва удержался, чтобы не фыркнуть. Чтобы поставить окончательную точку в неприятном разговоре, он еще раз, теперь уже более внимательно, оглядел гостиную. Мебель в коричневых тонах, жарко горящий камин, блестящий пол, большие окна, не дающие однако много света из-за раскинувшихся рядом с домом пушистых елей. Елей… В гостиной было… почти обычно, никаких признаков того, что вообще-то сегодня Рождество. – Вы принципиально не отмечаете Рождество? – поинтересовался Джон. – Глупые традиции, – фыркнул Шерлок. – Считаете? – Убежден. – И вы ошибаетесь… – Я никогда не ошибаюсь! Ну, конечно. Категорично и самоуверенно, но почему-то трогательно и очень знакомо. Настроение поднялось до отметки «Не так уж и плохо». – Тогда предлагаю прогуляться. *** Шерлок понятия не имел, как так вышло. Еще вчера он засыпал в своей квартире на Бейкер-Стрит, а сегодня проснулся в незнакомом доме, ограниченный в свободе действий, да еще и без возможности заниматься любимым делом. Он больше не был консультирующим детективом, полиция не нуждалась в его услугах. Напротив, едва заметив его около мест преступлений, его выпроваживали оттуда, угрожая арестом. Здесь по какой-то невероятной, непонятной причине его дедукция не работала должным образом. Он наводил подозрение не на тех людей, откровенно мешал расследованиям и несколько раз едва не угробил сам себя, попав в заложники и словив шальную пулю. Наверное, после самого большого разочарования в своей жизни он и стал принимать наркотики. Чтобы забыться, чтобы загасить свой беспокойный и такой бесполезный здесь разум. Все это он узнал от Майкрофта, осторожно выспросил, стараясь не вести себя подозрительно. Не вышло. Майкрофт всегда видел его насквозь, это не менялось ни при каких обстоятельствах. В итоге Шерлок оказался заперт в собственной комнате, словно нашкодивший подросток. И по ощущениям в теле, бледной тонкой коже и расширенным зрачкам, дозу он принимал не так давно. Положительная сторона в том, что следующая понадобится не так скоро. А потом Шерлок увидел Джона через прозрачную дверь больницы, выбрался из машины Майкрофта и умудрился упасть, не сделав и пару шагов. Даже тело подводило его здесь. Невероятно отвратительные ощущения. Джон не узнал его. И это означало, что мир вокруг окончательно сошел с ума. Но все оказалось не так паршиво, когда Майкрофту пришла в голову поистине гениальная идея. И теперь Джон, пусть не совсем его Джон, не такой, к какому он привык, которого ценил и к которому стремился в минуты душевного раздрая, сомнений, в минуты радости… стремился почти всегда, Джон вытащил его на прогулку по ближайшему парку. Этот Джон не верил ему, часто хмурился, был напряжен и уже не особо рад знакомству, но точно так же был одержим идеей Рождества и пытался внушить Шерлоку всю важность этого праздника. Впрочем, точно так же безуспешно. Джон что-то болтал, рассказывал о Санта Клаусе, об оленях, даже перечислял их имена, которые Шерлок и так отлично помнил, благодаря делу трехлетней давности, где преступники взяли себе имена этих рогатых животных, рассказывал истории о том, как справлял сам, перечислял советы, как нужно справлять… Шерлок почти не слушал его. Точнее, не вслушивался, сосредоточился на знакомом голосе, на интонациях, на тембре и постарался в который раз найти объяснение безумию, в которое превратилась его привычная жизнь. – В этом году белое Рождество, – вдруг сказал Джон, и Шерлок вынырнул из своих мыслей. Его Джон тоже так говорил. Вчера, когда все еще было на своих местах. – Поэтому люди вокруг больше улыбаются, – закончил фразу Шерлок. Джон удивленно покосился на него. – Ты прав. Не думал, что ты замечаешь это. – Я замечаю все. Но не разделяю поросячьего визга вокруг нескольких миллиметров осадков. – Это называется духом Рождества. Его нужно чувствовать, а не разделять. – Глупые традиции и убеждения. – А если я смогу изменить твое мнение? – Это невозможно, Джон. Неужели ты еще не понял? – Все, что я понял, это что тебе не хватает хорошего отдыха и проверенных традиций и убеждений. – Пустая трата времени. – Они появляются не просто так, а для того, чтобы на один день почувствовать себя чуть-чуть счастливее. И расслабиться. – И понять, насколько человек может быть одинок в этом мире, если верить статистике. Джон рассмеялся и схватил его за руку, что почти никогда не делал раньше. Шерлок тут же заткнулся и послушно разрешил вести себя куда угодно. Потому что (и это явно было глупостями и предрассудками, и, наверное, наркотическим бредом) было очень приятно чувствовать ладонь Джона в своей даже сквозь два слоя перчаток. Шерлок редко задавался вопросом об устройстве невероятного, волшебного и особо его не касающегося по своей абсурдной природе. Если бы к нему кто-то обратился с просьбой расследовать рождественские чудеса, он бы, наверное, взялся, как за откровенный вызов своим способностям. Не факт, что преуспел бы – слишком мало материальных фактов, доказательств и объективных свидетельств, но уж точно получил бы удовольствие от процесса. А сейчас это все коснулось его лично, и вроде бы появился повод начать расследование, но… Вряд ли в этом глупом мире у него что-то получится. Но это, опять же, еще не доказанный факт. Стоит попробовать, чтобы понять. Джон тащил его за руку через парк к дальнему его концу, откуда доносились радостные крики, а улыбки на лицах идущих навстречу людей сияли еще ярче. Ему явно пришла в голову какая-то идея, «гениальная» и в «духе Рождества», вон как нетерпеливо ускоряет шаг. Его попросили оберегать Шерлока от наркотиков, а он взялся доказывать всякие глупости. И не сказать, что наблюдать за этим было неприятно, губы сами растягивались в улыбке, и с трудом можно было отвести взгляд. – Ты когда-нибудь катался на коньках? – спросил Джон, когда они вышли к большому открытому катку, на котором и места-то свободного, казалось, не осталось. – Пару раз в детстве, – признался Шерлок, с недоверием поглядывая на испещренный царапинами от лезвий лед. – Отлично, значит, стоять умеешь? – Не слишком хорошо, это была идея моих родителей… Постой, – Шерлок удивленно выдохнул, вот уж правда, его мозг здесь почти не работает! – Ты собираешься затащить меня туда? Джон довольно улыбнулся. – Какой у тебя размер ноги? – А ты не боишься, что я упаду и… скажем, ударюсь головой. И это ухудшит мое состояние. Ты же знаешь диагноз. – Придется рискнуть. Джон едва не светился от счастья. Сейчас он очень напоминал самого себя, самого себя, решившего жестоко отомстить Шерлоку за всю его невыносимость, обидные реплики и головы в холодильнике. Позволить или нет? Лед оказался разбитым и неровным, а взятые напрокат коньки немного не по размеру. Иначе как объяснить, что ноги тут же начали разъезжаться, держать равновесие было равносильно подвигу, а уж о том, чтобы сделать шаг, и подумать страшно. Джон рядом, однако, легко прокатился на десяток метров вперед, обернулся, вернулся и заботливо поддержал Шерлок под локоть. – Кто ж знал, что ты действительно не умеешь кататься на коньках, – протянул Джон, еще крепче прижимая Шерлока к себе. Дополнительная причина, чтобы стоять на месте и не двигаться. Совсем. – А ты и не мог знать, – возразил Шерлок и осторожно сделал вперед маленький шажок. – Я тебе ничего не рассказывал о своем прошлом опыте, и ты познакомился со мной только вчера. – Верно… Вот только мне кажется, что я знаю тебя гораздо дольше, – очень тихо сказал Джон. – Что? – Шерлок стремительно развернулся, потерял равновесие и нелепо замахал руками. В какой-то момент он задел Джона, тот ослабил хватку, и они оба оказались на льду. Шерлок приложился локтем и ударился затылком, даже в глазах на миг потемнело. Оставалось надеяться, что никакого сотрясения он не заработает… для полного комплекта к прочим проблемам. Джону повезло больше, он просто приземлился на Шерлока сверху и напряженно застыл, вглядываясь в его глаза долгим серьезным взглядом, словно старался разглядеть что-то, припомнить, но у него никак не получалось. С самой первой встречи в больнице Шерлок ловил на себе эти взгляды, Джон не мог спокойно смотреть ему в глаза. Наверное, именно поэтому сначала он сделал неверные выводы, решил, что не он один все помнит. Так было бы легче – пусть мир вокруг сходил с ума, а они с Джоном остались бы константами хотя бы друг для друга… – Ничего, – буркнул Джон, поспешно поднимаясь на ноги. *** Идея покатать на коньках оказалась безумной и, на первый взгляд, совершенно ужасной. Шерлок едва мог стоять на ногах, Джону приходилось возить его за собой по катку за руку, как маленького ребенка. Шерлок раздражался от своей некомпетентности, ворчал на катающихся рядом и отчаянно критиковал лед, каток и манеру всех остальных кататься. В теории он был подкован, конечно, на практике же сам крепко цеплялся за все более-менее надежное на его взгляд: за бортики и за самого Джона. Он морщился, поджимал губы, зло прищуривал глаза, все время пытался одернуть пальто и поправить шарф. А еще он наблюдал, цепко выхватывая взглядом все, происходящее вокруг, невольно, словно по привычке. И кидал частые взгляды на Джона, отчего кровь приливала к щекам и становилось жарко, хотелось прижаться лицом ко льду, а еще – долго-долго смотреть в ответ. Может, тогда получится понять, почему Шерлок – от своего черного пальто до немного капризного голоса и жалоб на скуку – кажется ему таким знакомым и таким… притягательным. Да, покататься нормально так и не получилось. Потому что Шерлок не умел, а Джон постоянно отвлекался на его прикосновения и слишком близкое дыхание. Но именно поэтому Джон вышел с катка совершенно счастливым и старался потом держаться к Шерлоку поближе, впитывая его жесты и манеру говорить. Впервые. Заново. Словно вспоминая. – Метод дедукции, – говорил Шерлок, уверенно шагая куда-то вперед. – Всегда работает… работал безотказно. Ведь его основа – только наблюдения и выводы, объективные и беспристрастные. В теории и, как мне казалось, на практике. Но… Вот, смотри, Джон, видишь этого человека на скамейке. И Джон смотрел. Видел мистера Уилсона, одного из своих пациентов, часто страдающего от болей в желудке, о котором знал уже почти все, потому что старик был неимоверно болтлив. – Он бывший моряк, лет пятнадцать как ушел на пенсию. Сейчас живет один, дети давно разъехались, но его часто навещают внуки подросткового возраста. В парк ходит регулярно, облюбовал одну лавочку, довольно замкнутый в себе человек, поэтому больше наблюдает. Джон вздохнул, и бросил сочувственный взгляд на Шерлока, когда к скамейке мистера Уилсона подошли пять бойких, улыбчивых старушек и загомонили все разом под явное одобрение старика. – Нет, Шерлок. Это мистер Уилсон, я его немного знаю. Он всю жизнь проработал в пекарне, до сих пор живет со своей семьей, в парк выбирается редко, но только для того, чтобы поболтать с теми милыми старушками. Несмотря на мягкий тон Джона, Шерлок дернулся так, будто ему дали пощечину. Он сбился с шага, обернулся и пристально посмотрел на старика. – У него выправка, как у военного. И татуировка на правой руке, – тихо сказал Шерлок. – У него корсет, поддерживающий мышцы, и проблемы с позвоночником. А его пекарня называлась «Якорь». Давно еще, на один из юбилеев, он сделал себе такую татуировку. Напился, я думаю, я видел еще пару старых работников той пекарни с точно такой же. – Он наблюдает за подростками, довольно заинтересованно, стараясь не упускать деталей из их поведения. Эта лавочка для него – привычное место, он бездумно выбрасывает мусор в урну и не промахивается. Он сторонится людей, взгляд становится испуганный и отрешенный, стоит кому-то пройти мимо… Разве я не прав? Это же так очевидно! – Среди подростков его сын – поздний ребенок. Точно не скажу, кто из них, возможно, в желто-черных штанах, старик упоминал как-то раз о них. Лавочки и расположение урн везде примерно одинаковое, стандартное, особенно, в этом парке. Чужие взгляды он действительно не любит, но тушуется не из-за них. Честно говоря, понятия не имею, почему он так себя ведет, возможно, ждет кого-то неприятного ему лично. – Откуда ты столько всего о нем знаешь? – Он мой пациент, Шерлок, очень-очень болтливый пациент. – Вот теперь я точно знаю, почему начал принимать наркотики, – грустно усмехнулся Шерлок. Он ссутулился, опустил плечи и выглядел очень потерянным и уязвимым. Тут же захотелось обнять его, прижать покрепче и зашептать в ухо всякую чепуху – поделиться своими силами. – А может, именно они лишили тебя твоих способностей? Ты говоришь, что раньше это умел… – Умел. Да… Как будто во сне. Джон, не зная, что еще можно сделать в этой ситуации, сжал руку Шерлока в знак поддержки. Было жалко смотреть на него, такого слабого, так не должно было быть. Точно. Определенно. Шерлок в ответ благодарно хмыкнул и тоже сжал пальцы. – Джон, – тихо позвал он. – Почему ты согласился на предложение Майкрофта? Ответь мне честно. Я… я думал, что знаю тебя… твои мотивы, но теперь уже не уверен ни в чем. Это из-за денег? – Нет. Конечно, нет. Ты очень странный, Шерлок. Словно особенный, хоть и довольно невыносимый и ошибаешься часто, но что-то в тебе такое есть… У тебя удивительные глаза, очень умные и одинокие. И взглянув в них, тогда в больнице, я просто не смог отказаться. Мне захотелось быть рядом с тобой и как-то помочь. – Это называется жалость, Джон. И я не думал, что ты настолько сентиментален. – Нет, это… – Жалость. Ты слишком подвержен бесполезным эмоциям. – Мы уже уяснили, что ты очень часто ошибаешься… Неверный вывод, Шерлок. Джона предательски подвел голос. Последняя фраза вышла с хрипотцой, а его пальцы непроизвольно сжались сильнее на руке Шерлока. Джон говорил правду. Никакой жалости… глупо было жалеть Шерлока – на него можно было злиться, им можно было восхищаться, любоваться, ему можно было сочувствовать. А сейчас его хотелось то ли стукнуть за непонятливость, то ли притянуть к себе и обнять, выдохнуть в шею и почувствовать запах его волос. А потом, возможно, немного отстраниться, заглянуть в глаза, прося разрешения и прикоснуться к губам легким подбадривающим поцелуем, почти невинным. Здесь. Сейчас. Странно, иррационально и почему-то очень правильно. Хоть и не было у Джона никакого опыта таких отношений – не случилось, да и не тянуло, но сейчас ему было все равно. Не какой-то мужчина был перед ним, чья щетина будет неприятно царапать подбородок, а сильные жесткие пальцы сминать куртку, а Шерлок, который был… просто Шерлок. И этим одним словом, непривычным на слух именем, все было сказано. Все, что было в этом человеке, еще следовало найти и вытащить на свет божий, чтобы увидели все и, в первую очередь, он сам. И это было похоже на судьбу. Как предназначение. Но Джон только сжал плечо Шерлока и отогнал непрошенные мысли. Вряд ли тот оценит внезапный гейский порыв от очевидного не-гея. Кем бы он сам не являлся. В конце концов, это будет совершенно непрофессионально. Шерлок завороженно смотрел куда-то в сторону, внимательно провожая взглядом маленького мальчика в ярко-красном пуховике, тянущего за собой новенькие санки. – Я ошибаюсь… – медленно сказал Шерлок. – Но ты почти всегда оказываешься прав. – Я? – Да. Именно. Словно бы все встало с ног на голову. Ты должен мне помочь. – Но как? В чем? Отбирать у тебя наркоту всякий раз, когда… – Забудь про наркотики, это несущественно. Я понятия не имею, что со мной произошло. И поверишь ли ты мне, если я расскажу. Единственное, в чем я уверен – что это не привиделось мне, не приснилось, было на самом деле. И было замечательно. Правильно, куда лучше этого странного мира вокруг. Шерлок замолчал, продолжая бежать куда-то вперед. Он явно не договорил, Джон это чувствовал так же ясно, как ощущал морозный ветер, дующий в лицо, от которого покраснели щеки и немного обветрились губы. Он едва поспевал за Шерлоком, даже не пытаясь представить, куда он так спешит, хотя сильно подозревал, что никуда. Просто быстрая ходьба стимулирует умственные процессы. Может, Шерлок так надеется вернуть свои потерянные способности? – Куда ты идешь? – не выдержав, поинтересовался Джон. – Нужно восстановить цепочку событий, которая привела меня сюда. – Здорово, – Джон резко остановился и дернул Шерлока за руку, вынуждая сделать то же самое. – Я, конечно, тебя совсем не знаю, иначе, может быть, уже бы догадался, о чем ты умалчиваешь. Но я, если ты не забыл, твой… – Джон замялся, не в силах подобрать нужное слово. Сиделка? Врач? Личная заноза в заднице? Хотя с последним можно еще поспорить – кто у кого… – Ты моя нянька, я помню, – невозмутимо подсказал Шерлок. – Да, и поэтому обязан следовать за тобой, куда бы ты ни сунулся. – И следить, чтобы я не наделал глупостей. Но ответь мне на вопрос, Джон. Неужели ты сам не хочешь пойти со мной? – Может, и захотел бы, если бы был в курсе куда и зачем. – Хорошо. Куда – туда, где все начиналось, к дворецкому по имени Клейтон. Зачем – чтобы попытаться выяснить, что со мной произошло, почему я попал в другую реальность, потеряв самого себя. Все пошло наперекосяк именно тогда, когда я уехал из его дома. – Другая реальность? – Джон решительно развернул к себе Шерлока и всмотрелся в его глаза. Зрачки были обычными, но это еще совершенно ничего не значило. Стоило провести тест для точного результата. И когда он успел? Черт возьми, он же отходил ни на шаг! – Когда ты принял наркотики? Я не проверил твои карманы – моя ошибка. Ты… Почему-то было обидно, словно Шерлок обманул его лично с корыстными намерениями. Или просто судьба посмеялась, ожидаемо. Не будет заглядываться на пациентов, о которых его со всей серьезностью предупреждали. Шерлок, к его удивлению, тихо рассмеялся и вывернул карманы. – Я ничего не принимал, – тепло сказал он. – Просто поверь мне на слово, и, если захочешь, позже мы сделаем анализ. Я действительно еще вчера жил совершенно иной жизнью, работал консультирующим детективом, единственным в своем роде и успешно применял свои способности. Мой мозг – единственное, что у меня есть по-настоящему, благодаря чему я живу. Только способность наблюдать и делать выводы определяла меня, отличала и приносила радость. И у меня был друг, хороший друг, которому нравилась опасность, который восхищался мной, моими способностями. Его звали Джон Уотсон, мы снимали на двоих квартиру на Бейкер-Стрит, были соседями и… не знаю, наверное, он постепенно стал человеком, которого… кх-м, которым я дорожил больше всего. – Джон Уотсон? – Да. Я оказался в твоей больнице не случайно, я увидел тебя сквозь стеклянные двери, поспешил, поскользнулся и упал. – И я должен тебе поверить? – Джон мне всегда верил. А ты – это он, без сомнения. Просто… при других обстоятельствах. Отлично. Шерлок говорил это все нарочито спокойно, размеренно, с небольшой ноткой раздражения в голосе. И горечи. И тоски. Если бы Джон действительно умел наблюдать, он бы засомневался, по чему Шерлок скучает больше: по своим способностям или по своему лучшему другу. А пока же… возможно, это будет самый глупый и опрометчивый поступок в его жизни. Но Джон решил попробовать. Поверить, последовать и попытаться помочь. – Нам лучше поймать такси, – сказал Джон. – Такси, – едва заметно улыбнулся Шерлок, словно это навевало на него новые воспоминания. Может, так оно и было. – До дома Майкрофта отсюда пятнадцать минут пешего хода. – А до дома твоего Клейтона? Теперь Шерлок улыбнулся шире. – Спасибо, – тихо выдохнул он и крепко сжал руку Джона, который подумал, что иного пути и не было. Только поверить этому совершенно невероятному Шерлоку Холмсу. Клейтона дома не было. Джон это понял после трех настойчивых ударов в дверь. Шерлоку же еще понадобился осмотр дворика и вороватый взгляд в не зашторенное окно. Клейтон жил в большом флигеле при основном доме, куда идти было бессмысленно – охрана выставит их раньше, чем они успеют приблизиться к подъездной дорожке, и никакое красноречие не поможет против накачанных гор мышц без проблесков интеллекта. Скорее всего, именно такие и охраняют дом. – Сегодня Рождество. Наверняка они с сыном поехали в город, – предположил Джон. Шерлок облегченно вздохнул. Он явно предположил то же самое, но боялся озвучить вслух – не везло ему сегодня с выводами. – Да. – Мы можем приехать завтра. Ты вполне переживешь один день в этом мире. – А если… – Если ты разучишься думать и, когда вернешься, не сможешь больше заниматься любимым делом? Шерлок раздраженно покосился на него. Ага, со святым не шутят, уяснили. – Если он уехал на неделю? Он упоминал, что хочет навестить родителей в Дербешире. – Значит, проживешь здесь неделю. Теперь Шерлок недовольно поморщился. Опять же, если бы Джон его знал, то подумал бы, что его тяготит невозможность применить свой интеллект, и неделя – слишком большой срок, чтобы быть… заурядным идиотом. А пока же Джон решил, что Шерлок просто не желает бросать своего лучшего друга в неведении на целую неделю. Можно сойти с ума, когда близкий человек пропадает из собственной постели без следа. В темных кудрях сверкал свежий снег, наверное, он упал с крыши, когда Шерлок топтался под окнами, как воришка или безумный сталкер. Руки глубоко в карманах – явно замерзли, это чисто инстинктивный жест. Переступает с ноги на ногу – ботинки слишком тонкие для снежной морозной погоды, а у него и так застужено горло. И по-детски обиженный, полный вселенской грусти взгляд, а еще слегка надутые полные губы. Джон понял, что смотрит слишком пристально и откровенно, только когда наступил в сугроб и едва не поздоровался с ближайшим столбом. Голова немного кружилась, словно он был немного пьян, мысли путались, а чувства обострились до предела. И появились смутные чужие воспоминания, пока совсем нечеткие, больше похожие на все тот же наркотический бред. Словно это заразно. *** Для Шерлока понятие «дом» давно уже было применимо и к квартире на Бейкер-стрит, и просто к месту, где он чувствовал себя хорошо. Опытным путем выяснилось, что таких мест множество, если есть в нем один-единственный человек. Впрочем, знание это было, скорее, подсознательное и никак не сформулированное и обдуманное. Но оно существовало, влияло на поступки и окутывало уютом весело потрескивающих дров в камине и звуков родного голоса. Джон сидел рядом на помпезном диване и рассказывал забавный случай из своей врачебной практики. Шерлок пытался справиться с желанием растянуться на диване во весь рост, положить голову ему на колени, закрыть глаза и отдать себя во власть ощущений, умиротворения и прочих глупостей, на которые раньше никогда не обращал внимания. – А знаешь, это не так уж плохо, – лениво заметил он и, для разнообразия, почти не подумав, все-таки лег на диван и довольно посмотрел на Джона снизу вверх. – Что? Мои колени в качестве подушки? – Нет же, побыть здесь еще неделю не так уж плохо. С тобой. – Со мной? Джон все такой же недогадливый. И если Шерлока это задевало, то совсем чуть-чуть, здесь ему проще объяснять, здесь всегда можно списать все недомолвки на собственную глупую сущность. – Именно. – А как же тот… другой я? Знаешь, я бы очень обиделся, если бы узнал, что мой… друг развлекается где-то в другой реальности с первым встречным врачом. Точно, недогадливый и совершенно не видящий очевидного. У него теплые колени, чуть подрагивающие, когда он смеется, очень приятный запах и ласковые руки, бездумно перебирающие его волосы. – Ты простишь. Как обычно. К тому же, я вернусь не с пустыми руками. Ну а задержка не по моей вине. – Уверен? Может, ты просто плохо подумал? – Думать в этом мире – твоя прерогатива. – Очень удобная позиция. – Это точно… А еще он смотрит однозначным и очень открытым взглядом. Шерлок никогда не ловил на себе такой… там. Тот Джон был всегда собран, немного напряжен и не позволял себе лишнего. Он восхищался, ругался, иногда кричал, упрекал, но неизменно – уважал и ценил. Вот только что было для него важнее: сам Шерлок или же его выдающиеся способности? А еще этот Джон дает шанс, и кто такой Шерлок, чтобы им не воспользоваться? Поэтому он приподнялся, оказавшись очень близко к Джону, потянулся и легко поцеловал. Для начала. Потом, не отстраняясь, вопросительно поднял брови и чуть наклонил голову, спрашивая разрешения на дальнейшие действия. – Я тебе говорил, что я бы очень-очень обиделся, если бы тот, кто мне небезразличен, вдруг полез целоваться к другому человеку? Пусть даже к другому мне? – ворчливо прошептал Джон. Нелепая попытка уйти от неизбежного. И не нужно быть великим детективом, чтобы увидеть, как ему хочется продолжить и что сам он едва держится, чтобы не наброситься с ответными поцелуями. – И что? Какая разница? Джон закатил глаза и фыркнул. Словно для него было очень привычно выслушивать подобные реплики. – Большая. Два разных человека, Шерлок. Одного из них ты знаешь всего два дня, другой же живет с тобой на протяжении нескольких месяцев. – Это один человек, один характер. – Но если сейчас ты постараешься и поставишь одному из нас зас… э-э-э, ну, допустим, синяк, то на другом он не появится. Он будет у меня, но не у другого Джона, понимаешь? Шерлок понимал, отлично понимал, что хочет сказать Джон. Пытается вывести его на этический спор и осторожно, ну, или прямо, донести мысль, что… стоп. Или же он просто развлекается. Очень уж привычная укоризна в его глазах, те же морщины на лбу, поджатые губы, с подрагивающим уголком – явно пытается сдержать улыбку. – Джон, – строго сказал Шерлок и даже сел, выпрямившись, для убедительности. – Когда? – Что? – Джон все-таки улыбнулся. Ангельски невинно. – Когда ты пришел в себя? – Я и не выходил, – улыбнулся еще шире. – Всегда был где-то внутри, но когда тебе в голову пришло целовать совершенно незнакомого человека, очнулся, вспомнил все. Наверное, от возмущения. И чем он тебя привлек? И почему, черт возьми, ты не сделал этого со мной раньше? – А теперь ты смеешься, – проигнорировал все его возмущение Шерлок. – Еще бы. Здесь я, кажется, куда умнее тебя. Приятное чувство. – И ты… тебя не отталкивает, что я больше не гениальный детектив, что я почти всегда ошибаюсь в выводах? – это был очень важный вопрос, даже голос немного сел. Это был самый главный вопрос на самом деле. – Если меня что и отталкивает, то это наркотики, – резко заметил Джон. Шерлок раздраженно фыркнул. Сколько можно это твердить! – А в остальном… ты – это ты, мне больше ничего не нужно. Я не с тестом на IQ жил, и мне не важно, будет ли иметь успех твой очередной эксперимент. Я люблю расследования, конечно, но и без них нам было здорово вдвоем. Когда ты не начинал сходить с ума. Но даже тогда бывало весело. Не думай, что все тебя ценят только за твой интеллект. Все оказалось до безумия просто. И все слова куда-то пропали. И раз Джон однажды разрешил, то и сейчас должен позволить и понять. В конце концов, он всегда понимал, это ведь его территория – чувства, эмоции, привязанности и глупые желания. Поэтому Шерлок притянул его к себе и снова поцеловал, на этот раз более напористо и требовательно. – После твоих пламенных речей я не приму отказа, – прошептал он в губы Джону. – Я в него просто не поверю. Наверное, Шерлоку это действительно было нужно. Может быть, еще очень давно, до встречи с Джоном. Физическая разрядка – можно тысячу раз отрицать, что она важна, действенна и, в какой-то степени, желанна, можно называть ее слабостью обычных людей, но сейчас Шерлок был куда больше обычным человеком, чем всегда. А может быть, это стало нужно с появлением Джона, для Джона, только с ним. Когда он впервые восхитился Шерлоком в такси, когда солнечно улыбнулся ему, когда поверил безоговорочно. Джона хотелось сделать счастливым. Джона хотелось… Джону Шерлока, наверное, хотелось тоже, потому что он ответил на поцелуй, перехватил инициативу, обхватил ладонями его лицо и очертил большими пальцами скулы. – Давно хотел это сделать, – немного смущенно пояснил он. Шерлок вновь притянул его для поцелуя. На этот раз тягуче-сладкого, долгого, глубокого и очень откровенного. – Иди сюда, – попросил Шерлок, притягивая Джона к себе на колени. – Так гораздо удобнее. Теперь можно было спуститься ниже, провести языком по солоноватой коже на шее, одновременно пытаясь расстегнуть рубашку, справиться с непокорными пуговицами. Чуть прикусить кожу, пососать, зализать покрасневший участок, гарантированно оставляя первую собственническую метку. Их будет много, очень много, и пусть их больше никто не увидит, но в следующий раз они едва не заставят кончить от одного их вида. Джон глухо застонал, откидываясь назад и подставляясь для новых поцелуев. Дергаясь, стоило только задеть его сосок, непроизвольно подаваясь бедрами вперед, когда Шерлок добрался до молнии на ширинке. А потом внезапно отстранился. – Мне не нравится этот диван, – хрипло пробормотал Джон. – Скрипит. Спальня? Спальня. Если Шерлок вспомнит, которая из двух его. Хотя подгадить таким образом Майкрофту тоже доставит определенное удовольствие. Шерлок толкнул Джона на кровать, довольно оглядел с ног до головы – наполовину снятая рубашка, расстегнутая ширинка, чуть приспущенные штаны, взъерошенные волосы и горящие желанием глаза… Не мешкая больше ни секунды, он быстро разделся, ни капли не стесняясь и упиваясь пристальным взглядом, голодным взглядом, и шагнул к кровати. – Все приходится делать самому, – пробормотал он, стягивая с Джона штаны вместе с боксерами и ботинками. Ага, давно хотел так сделать. – Мне просто нравится за тобой наблюдать, – хрипло сказал Джон. Вот так. Так почему бы и нет… Шерлок опустился на колени перед возбужденным, уже истекающим смазкой членом Джона. Главное, не перестараться, не увлечься с первого раза. Потому что хотелось большего. Прямо здесь, сейчас. Всего. Где-то внутри свербела мысль, что подобное может и не повториться. Шерлок осторожно дотронулся губами до головки, провел по ней кончиком языка и взял в рот. Джон вскрикнул и вцепился в простыню, сминая ее. Завораживающая картина. Шерлок гладил его бедра, бока, легко играя с членом, не позволяя себе большего, мял ягодицы, раздвигал их и пальцем дотрагивался до ануса. Закрытый пока, тугой, сжимающийся сильнее от прикосновений. – Посмотри в тумбочке, – с сожалением выпустив член изо рта, попросил Шерлок. Джон понял его без пояснений, потянулся и вытащил презервативы и полупустую банку смазки. И обиженно уставился на нее. – Откуда это у тебя? – чуть дрогнувшим голосом спросил он. – Это не моя комната. Майкрофта, – пояснил Шерлок и заговорщицки улыбнулся. – Должна же быть от него хоть какая-то польза. – О Боже. Ты опять за свое! Хотя… мне уже плевать. Конечно. Ему было на все плевать, кроме пальцев Шерлока внутри него, скользящих в неспешном ритме, сгибающихся и творящих что-то невероятное. Кроме медленно входящего в него члена, мучительно сладко, болезненно лишь в первые мгновения, а потом резко двигающегося внутри под нужным углом, вызывающего дрожь наслаждения по всему телу. Кроме наконец-то появившейся возможности гладить Шерлока, целовать, зарываться в его волосы и прижимать к себе. Кроме мощного оргазма, накрывшего его первым, и полных восторга, потемневших от возбуждениях глаз Шерлока перед собой, его глухого стона и губ, шепчущих его имя… *** Шерлок проснулся от запаха пирога и веселого щебетания миссис Хадсон. С кухни ее было слишком хорошо слышно, оставалось только удивляться, что он не проснулся раньше. Он вновь был в своей комнате на Бейкер-Стрит, в своей постели, совершенно один. Неужели ему просто приснился такой отвратительно реалистичный сон? Дождавшись, когда иногда слишком заботливая домовладелица наговорится с Джоном и уйдет к себе, Шерлок распахнул дверь и застыл на пороге, наткнувшись на внимательный взгляд Джона. – Миссис Хадсон принесла рождественский пирог, обещала зайти вечером, – сказал Джон. – Я слышал. – Я приготовил кофе. Думал, он тебе понадобится. – Ты прав. – Я встал пораньше, потому что ты забрал себе единственное одеяло и порядком удивился, что все встало на свои места. – Что? – Ты голый, Шерлок. Я могу только радоваться, что ты не вышел так десять минут назад, когда миссис Хадсон укоряла меня твоими ботинками, оставленными слишком близко к камину. Джон улыбался, все еще немного опасливо, но очень-очень счастливо. Шерлок удивленно оглядел себя, дал мысленный подзатыльник за ненаблюдательность, попенял на остаточное явление былого идиотизма. Мир встал на место, его способности предстояло еще проверить, а Джон тоже все помнил. Значит, не сон. Значит, придется купить одеяло побольше или принести дополнительное из комнаты Джона. Первый вариант предпочтительнее. Значит… – Значит, мои желания тоже исполняются, – сказал Шерлок. – Подозреваю, просто потому, что против этого никто ничего не имел. – М? – не понял Джон. – Ты говорил, что я не могу получить в качестве исполнения желания даже парочку интересных дел просто потому, что большинство людей желает, чтобы этого не произошло. – Конечно, – Джон облегченно рассмеялся и притянул Шерлока к себе. – Именно так и работает Рождество. Именно так… И поцеловал, думая, что и это желание сбылось, потому что его тоже загадали два человека… а может еще и миссис Хадсон присоединилась, с нее станется. Конец.