Рождественская книга

За окном хлопьями падает снег и наверняка очень холодно, но в гостиной весело потрескивает камин, и Тина протягивает ноги в смешных вязанных носках к огню, потеплее укутываясь в плед и сжимая в руках книгу. Она небольшая. Твердая тёмно-синяя обложка приятно-шершавая, а желтоватые страницы восхитительно пахнут чернилами и немного — яблочным пирогом. Тине нравится держать её в руках. От одного взгляда на большие, витиеватые буквы названия и крошечные рисуночки пикси вокруг в животе просыпаются бабочки, а корни коротких волос непроизвольно начинают немного болеть — Тина помнит их приключения в Корнуолле и пострадавшую тогда от этих маленьких проказников причёску. Конечно, она не впервые её читает. Эти страницы были пролистаны множество раз, и некоторые заметки на полях даже были оставлены её же рукой. На самом деле, Тина буквально помнит почти каждую строчку, но упорно читает, когда хочет погрузиться в особенную атмосферу. Как, например, сейчас. Всего через несколько часов Рождество. Погода превратила их улицу в невероятную картину идеальных зимних праздников, а развешанные во всём доме гирлянды и свечи придают окружению сказочность, волшебство. Пусть Тину всю жизнь окружали разносящие говорящие письма совы и сестра, умеющая читать чужие мысли, сейчас всё вокруг кажется чем-то большим, выходящим за грани даже её понимания. Она словно маленький ребёнок, готовящий для Санта Клауса стакан молока и несколько собственноручно испеченных печений. И пусть учебник по магозоологии о различных, иногда не самых приятных животных — не самое праздничное чтиво, она бы никогда не променяла его даже на самый лучший сборник рождественских историй. Потому что он особенный. Ньют подарил его в Нью-Йорке. С помощью Куинни зашел в МАКУСА и при всём отделе, под любопытными взглядами других сотрудников подарил небольшой свёрток в обертке с драконами и поцеловал в щёку. Удивленная то ли его неожиданным, столь быстрым возвращением в Америку, то ли поступком, Тина лишь легко улыбнулась и поспешила вернуться к работе, пытаясь скрыть покрасневшие щёки. Впервые она открыла «Фантастические звери и где они обитают» в их с Куинни нью-йоркской квартирке, когда после ужина в компании сестры, Ньюта и Якоба, при котором было договорено не использовать магию, Тина осталась одна в своей комнате. Августовские ночи в Нью-Йорке жаркие, поэтому она открыла форточку и села у окна. Это был не очередной экземпляр книги, взятый после печатания очередной партии, такой же, как и остальные. Тина поняла это сразу. Потому что уже на содержании, на полях красовался лечурка. Внизу одна из тоненьких ножек была немного смазана — наверное, он задел пальцем, пока чернила до конца не высохли. У Тины перехватило дыхание. Вся книга была разрисованная от руки. Ньют не являлся прекрасным художником, но и не самым худшим. Она угадывала каждого зверя, увиденного когда-то, и прекрасно представляла каждого ещё неизвестного. Описания были точными и немного сухими, но десятки иллюстраций, сделанных автором, придавали книге почти священную ценность. По крайней мере, для Тины. Сейчас книга немного истрепалась. Как бы ни старалась Тина сохранить её в первозданном виде, время и окружение влияло на желтоватые страницы и тёмно-синюю обложку, а Ньют всегда оказывался рядом, когда она пыталась исправить всё волшебством, мягко, но настойчиво отбирая палочку из рук. Спустя несколько лет крошечные изъяны только добавляют ощущения чего-то родного и напоминают о всех тех приключениях, в которых они побывали. Когда в гостиную заходит Ньют, Тина на середине книги. Её внимание полностью поглощено сфинксами, но из-за запаха какао и болотной трясины — он только недавно вернулся из чемодана, ведь животным неведомы праздники — она отвлекается. Ньют замирает на полпути к камину, смотря на Тину. Мягкие отсветы добродушно потрескивающего огня делают её лицо более мягче. От тепла щёки покраснели. Иногда Куинни подшучивает, что даже в самой нелепой одежде старшая сестра выглядит строго, но сейчас в самом милом на свете красном свитере с ниффлером и пижамных штанах Тина кажется уютной. Никакой строгости, никакой скованности. Ньюту это нравится. Он садится в кресло напротив и протягивает ей чашку какао. Тина благодарно кивает и забирается в кресло с ногами, оставляя книгу на подлокотнике. Страницы быстро перелистываются. Тина беззастенчиво рассматривает Ньюта. Его рыжие волосы как всегда вьются, а на красивом, до умопомрачения прекрасном лице будто появилось ещё больше веснушек. Под ногтями осталось немного грязи, а на виске Тина замечает свежий порез. Ньют, как и она, одет в рождественский свитер. На его груди изображен барсук, а штаны в чёрно-желтую полоску, что делает его живой иллюстрацией к родному факультету, но при этом он не выглядит комично. Скорее, мило. Где-то в груди у Тины скручивается узел из всепоглощающей любви к нему, и она не может противостоять себе, поэтому кружка с недопитым какао остается висеть в воздухе, а Тина быстро преодолевает расстояние между ними, берет лицо удивленного Ньюта в ладони и целует. Прижимается к губам плотно, но мягко, будто давая выбор — отстраниться или нет. И, конечно же, Ньют тянется к ней, заключает в объятия, притягивает к себе, поэтому Тина оказывается на его коленях. Поцелуи, сначала почти невинные, словно они два влюбленных школьника где-нибудь в укромном месте Ильверморни, превращаются в более жаркие. Тина почти задыхается, когда широкие ладони, покрытые шрамами и мозолями, забираются ей под свитер, но так и остаются нежно поглаживать поясницу. Когда дверь в гостиную резко открывается, Тина отстраняется, тяжело дыша. Куинни, словно и не замечающая легкого налёта неловкости в комнате, лучезарно улыбается: — Индейка готова. Прошу к столу! — и уходит. Ньют тихонько прыскает Тине в плечо, а потом подхватывает её на руки, от чего она негромко вскрикивает. Порпентина обнимает его за шею и утыкается носом в полосу кожи над свитером, блаженно улыбаясь. На кресле всё ещё лежит книга в тёмно-синей обложке с аккуратной надписью немного другими чернилами вначале: «Порпентине Скамандер, самой фантастической женщине во всём мире. От Ньюта».