Первая битва...

      Когда всё началось? Я не знаю. Ты всегда был рядом, помогал, поддерживал. Говорят, люди часто ненавидят рождённых старшими из-за наследства. Наверняка, это просто слухи. Родную кровь невозможно ненавидеть. А я умудрился ещё и полюбить. Вот только я скорее себе язык откушу, чем признаюсь в этом.       Завтра — наша первая битва. Мы так долго ждали этого дня. Дядя Торин недовольно ворчит, что мы ещё слишком юны для всего этого. Но я-то знаю, что он просто волнуется за нас. — Кили, ты бы поспал, — я вздрогнул от неожиданности и посмотрел на брата. Сердце подпрыгивает при виде тепла на дне серых глаз. — Не получается, — смущенно улыбаюсь, — завтра будет особенный день… — Вот именно, — перебивает меня Фили, осторожно убирая прядь волос, — но это будет завтра. Мы готовы. И орки — те враги, которых мы будем убивать. Я киваю. Орки рассчитывают застать врасплох нас, но их ждут. Не только гномы, но и люди, готовые защищать свои дома. Мы устроились особняком. Судя по сообщению разведчиков, орки должны были подойти на рассвете. Наша первая битва… — Я знаю, — Фили неожиданно порывисто меня обнимает, — всё будет хорошо, Кили. Спи, — я замираю. Фили рядом, такой тёплый, надёжный. Волнение постепенно покидает меня, мандраж, как сказал бы дядя Торин, уходит. — Для воина нет ничего хуже мандража перед битвой, — не уставал он повторять нам, — но нет, ни одного воина, который не волновался бы перед битвой. Любой — первой, десятой, сотой. Это естественно. Главное — принять своё волнение и не поддаться ему. Кажется, я только сомкнул веки, когда раздался звук горна. Орки были близко. — Я буду рядом, — Фили ловит меня и серьёзно смотрит в глаза, — Кили, не лезь на рожон. — Не буду, — сжимаю ладонь брата, — обещаю.       Дядя Торин был прав… Битва напоминала хаос. Крики, кажется, доносились со всех сторон. Мы с Фили тоже не сидели без дела. Когда кончились стрелы, я перешел на меч по руке. В запале драки сунулся было вперёд — тут же получил в плечо. Правая рука онемела, пришлось драться левой. — Кили, — рядом вырос брат. Скоро от моего противника остался только труп, — дай посмотрю. — Ерунда, ранение пустяковое… — То-то, кровь хлещет, — перебил меня брат, — весь рукав мокрый, — а я и не заметил, честно говоря. Фили, ворча и игнорируя драку, наспех перевязал мне рану.       Битва, к этому времени, уже кончилась. Стоны людей заставили меня вздрогнуть и окинуть поле боя встревоженным взглядом. Гномов я не увидел, а вот несколько людей явно отправились к пределам… Умерли, в общем, не разбираюсь я в людских посмертиях. — Вот вы где, — дядя Торин появился, словно из ниоткуда, — оболтусы. Так, идём. Перевяжу нормально, а не обрывками одежды.       Уже в лагере дядя перевязывал плечо, под нос ворча о двух катастрофах, которых нужно, как минимум, ещё лет пятьдесят дома подержать. Широко улыбаюсь. Таким дядей как у нас можно только гордиться. — Ну, как ты? — Фили сменил дядю, едва тот закончил перевязку. — В порядке… прости, что так глупо пострадал… — Кили… — брат крепко обнимает меня, — глупый. Я ж до смерти испугался за тебя. Смущенно улыбаюсь, устраиваюсь удобнее в родных объятиях. Фили меня, словно маленького, подхватывает на руки, укладывает куда-то. Довольно улыбаюсь и закрываю глаза. Старших братьев принято любить.… Но я люблю Фили уже не только как брата. Каждое прикосновение вызывает сладкую дрожь, сердце намерено выскочить из груди.       Светловолосый гном смотрит на тёмную макушку задремавшего младшего. В глазах мелькает нежность. — Спи, брат, — шепчет он. О младших принято заботиться, но Фили любит Кили не только как брата. Кто-то, быть может, осудит, но стесняться своих чувств, старший не собирался совершенно. Однажды он признается Кили. И, как знать, может тот ждёт именно этого.