Если бы Юрий был котом.

Юрия часто посещала одна странная мысль: «Что было, если бы я был котом?» Да, этот вопрос Юра считал очень странным. Когда он оставался один дома, он зачастую рассуждал на счет этого вопроса. Он был бы красивым белым котом с длинной, пушистой шерсткой. Он был бы очень вредным и придирчивым. Вечно бы царапал своего хозяина и выпрашивал у него вкусную еду, а не обычный сухой корм. Но не смотря на свою вредность, Юра бы спокойно спал на коленях хозяина и терся бы о его ноги, когда он возвращался с работы. Юра бы дрался с соседскими котами и зачастую бы побеждал, однако ему было бы не скрыться от других представителей домашних животных: собак. Возможно чья-нибудь, а может даже и бродячая собака напала бы на этот пушистый комочек и изодрала бы его в клочья. Да, он мог бы и выжить, путем долгого лечения, а мог бы и умереть под когтями «убийцы». А вдруг у него не было бы хозяина? Он был бездомным. Один, среди мрачных улиц. Никто бы не подходил к нему, а родители маленьких любопытных детишек говорили: «Фу, не трогай эту блохастую тварь!». Да, Юра признает тот факт, что ему было бы очень грустно и одиноко одному. Возможно, он бы даже не был столь вредным, лишь бы его подобрали к себе, отмыли, накормили и любили бы всем сердцем. Будь Юра котом, он бы не познакомился с фигурным катанием. Он бы не был замечательным фигуристом и не познакомился бы с некоторыми людьми: Виктор Никифоров, который дал Плисецкому почувствовать невыносимую боль; Кацудон, которого он искренне ненавидел всем сердцем и душой, однако признавал в нем достойного соперника; Яков, который научил его многому; Мила и Георгий, которые поддерживали его; Отабек, который стал первым и единственным другом Юры. Подумав об Отабеке, блондин невольно улыбнулся. И что бы он делал без него? Алтын показал Юре много новых чувств. Он научил Юру искренности. И он показал Юре новое чувство, которое сложно было назвать дружбой. У Плисецкого было бы девять жизней и каждая из них была бы совершенно разной и с разным концом. Первая проходила бы в годы какой-нибудь войны. Он мог жить в городе, который чаще всего подвергался нападениям врагов, а мог жить и в дикой глуши. Не думаю, что у него был бы хозяин. Он бы оказался обычным бродягой, ловил небольших мышек, птичек. Жизнь была бы не легкой, но Юра упорно бы пытался выжить в аду. Иногда он бы бегал вокруг людей, а к одному из них привязался бы и всегда бегал бы за ним, а этот человек был бы вовсе и не против. Вторую жизнь он представлял совершенно иначе. Юра был бы котом какого-нибудь знатного богача. Жил бы он в роскоши и не знал бы никаких забот. Его кормили бы самой дорогой едой, возможно даже у него был бы свой повар, что звучало ещё более странно. Спал бы он на шёлковых подушках, был бы всегда ухоженный и красивый. Третья жизнь отличалась бы от второй. Он жил бы в обычной семье, состоящей из отца, матери и их маленького сынка, который зачастую игрался бы с котом. Именно этот бы малой стал для Юры тем хозяином, с которым он бы всегда бегал хвостиком. Пока тот шёл в школу, Юра бы следовал за ним пол пути, а потом возвращался бы домой и, как бы это странно не звучало, ждал бы его, как пёс. Четвертая жизнь была бы бродячей. Он лазал бы по помойкам, бегал вокруг людей, тёрся об их ноги, лишь бы те подарили ему немного ласки и, возможно, еды. Но несмотря на все свои попытки, Юру бы просто отталкивали в сторону, не желая, чтобы тот касался их. Но всё-таки один проходимец услышал жалостливое мяуканье и увидел полные боли кошачьи глаза. Он бы взял его, отнёс домой, намыл, накормил, и тот бы благополучно уснул на коленях своего нового хозяина. Пятая жизнь начиналась бы так же, как и четвёртая, только в ней не был бы «Happy end». В один прекрасный день Юра не встретил бы того самого человека, а сам он умер бы от голода или же от таких же бродячих собак. А так же есть вариант, что какие-то подростки затащили бы его в переулок и начали избивать, издеваться, возможно вкалывать всякие препараты. Подумав об этом, по телу блондина пробежался табун мурашек. Вот как, а так он бы не захотел закончить свою и так никчемную жизнь. Шестая жизнь была бы очень необычной. Юра был бы хищным леопардом, живущем в диких лесах. Он был отличным охотником и считал бы себя «царём всех зверей» и да, его бы совершенно не волновал тот факт, что царём всех зверей является лев. Он был бы быстрым, ловким, красивым и просто замечательным представителем леопардов, да и всего семейства кошачьих в целом. В дальнейшем фантазия Юры закончилась. Он считал, что последующие три жизни были бы похожи на предыдущие. И при этом Юра словил себя на мысли, что думая о своих хозяина в голове возникал до боли родной и… любимый для Плисецкого образ и сам Юра был бы не против провести все свои девять жизней с… В этот момент до слуха блондина доносится тихий скрип двери и шаги в прихожей, а после доноситься и голос вошедшего: — Я дома, — услышав его, Юра сразу же подрывается с места и бежит в прихожую. Выбежав из дверного проёма, Юра останавливается, рассматривая своего «гостя». Он был весь усыпан снегом. По одному этому виду можно судить, что на улице достаточно сильная метель. Вся шапка, пальто, штаны и ботинки были покрыты снегом. Больше всего пострадали шапка и ботинки. Изначально головной убор должен был быть чёрным, но снег так замёл его, что этого цвета просто было не проглядеть, а на носках ботинках были небольшие бугорки снега, которые обладатель сразу стряхнул с ног. Но больше всего в этой картине Юру привлекло лицо гостя. Щёки и нос были красными от мороза, а на бровях и не особо длинных ресницах красовался белый пух, который настолько красиво смотрелся на лице парня, что у Юры просто перехватило дыхание, а время будто остановилось. Но всё же Юра смог очнуться от этой дурманящей красоты и наконец-то пошевелиться.  — С возвращением, Бека! — Плисецкий подорвался с места и побежал на казаха.  — Эй, Юра, только не…! — но договорить Алтыну не дали руки белобрысого подростка, но мало того руки, так он еще и запрыгнул на Отабека, обнимая его и ногами, как когда-то обнимал своего деда. Правда Юра не долго так висел на предмете своего обожания.  — Ааа, да ты весь холодный! — Плисецкий спрыгнул с Отабека, отпрянул от него на метр и обнял свои плечи, будто хотя согреться.  — Если бы ты дослушал, то не стал бы совершать столь необдуманных поступков, — казах медленно стянул с себя шапку, пальто, под которым, как оказалось, был одет темно-серый теплый свитер, который когда подарил ему зеленоглазый, так, в знак дружбы, чтобы Отабек не замерз зимними вечерами (такой заботливый) и ботинки.  — Ладно-ладно, я понял, — после того, как Алтын окончательно снял верхнюю одежду, Юра медленно подошел и наконец благополучно обнял казаха, а тот в свою очередь обнял подростка в ответ. Да, они бы были готовы стоять так всю вечность, однако боль в ногах от усталости у Отабека взяла верх. Казах практически с самого утра находился на катке и отрабатывал некоторые прыжки и так до позднего вечера.  — Юр, может пойдем, присядем? — Алтын посмотрел в глаза Плисецкого с долей некой мольбы.  — А, да, ты же устал, наверное, пошли-пошли, — Юра взял все еще холодную руку Отабека и направился в сторону гостиной, -Кстати, может ты хочешь попить чего-нибудь теплого? Кофе, например.  — Да, не отказался бы, — придя к месту назначения, Алтын устало плюхнулся на диван, прикрывая глаза. А Юра сразу же рванул на кухню, ставя чайник на плиту. Подождав пару минут, чайник закипел и стал издавать свист, исходящий из носика. Сняв чайник, Плисецкий быстро заварил кофе Отабеку ну и чай себе. Он вернулся в комнату и обнаружил, что Алтын преспокойно уснул все в том же сидячем положении. Поставив обе чашки на небольшой столик, Юра стал внимательно разглядывать черты лица Отабека. Краснота с щек и носа спала, но розоватый румянец остался, снежинки на ресницах и бровях растаяли и это немного расстроило блондина, ведь они так красиво смотрелись на лице Беки. Красные губы казаха были чуть приоткрытым и слегка подрагивали, так же как и веки. Юра бы долго сидел так и разглядывал спящего Алтына, но решил не рисковать, а то вдруг проснется от его прожигающего взгляда. Он скользнул взглядом изумрудных глаз по шее, которая не была прикрыта воротом свитера, а после все ниже и ниже и взгляд его остановился на руках, которые мирно покоились на коленях Алтына. Они были все еще красные от мороза. Юра осторожно коснулся кончиками пальцев руки Отабека и его поразил тот факт, что они были все еще холодные, хотя за это время они вполне могли нагреться. Не долго думая, Плисецкий взял плед и, сев рядом с казахом, укрыл их обоих, а после взял руки Алтына в свои, пытаясь их согреть. Вскоре и самого Юру заклинило в сон и он, положив голову на плечо Отабека, так же благополучно уснул. На столе преспокойно стояли две чашки не выпитых кофе и чая, а на диване спали двое парней, которые испытывали друг к другу далеко не дружеские чувства. Да, Юра был бы совсем не против провести все свои девять жизней с этим милым и любимым казахом, Отабеком Алтыном.