Кроваво-красный

— Ты в порядке? — Да. — Уверен? Ты очень бледный, и рана кровоточит. — Я перевяжу. — Давай помогу, а то одной рукой… — Я сам! — Рявкнул шериф. Аарон попятился, явно не ожидая такой вспышки гнева от Рика; в машине он не сказал ни слова, молча глядя на дорогу, а сейчас вдруг вздыбился от безобидного вопроса. — Хорошо, как скажешь, — мужчина примирительно вскинул руки, и Граймс, тихо чертыхаясь, направился к своему дому. Его походка была дерганой и нервной; в здоровой руке он нес куртку, держа ее перед собой и пытаясь ненавязчиво прикрыть пах. Рукава путались и мешали идти, но иначе было нельзя — люди могли заметить его состояние. Кто-то приветственно кивал ему, даже пытался заговорить, но Рик отмахивался от всех. Он не слышал ничего, кроме стука собственного сердца в ушах. Шум в голове нарастал. Перед глазами метались темные пятна, а мир вокруг заволокло полупрозрачной красноватой пеленой, которую никак нельзя было сморгнуть: кровь, забрызгав лицо, попала и в глаза. Ощущение мелких брызг на веках сводило с ума. Хотелось размазать их, втереть в кожу — сильно, до боли. Провести перепачканными пальцами вниз по шее: к ключицам, затем к груди и дальше, все ниже и ниже… К тому моменту, когда Рик привалился спиной к закрывшейся входной двери, он почти не соображал. Все мысли выветрились из головы, оставляя лишь низкое, темное желание, что громко пульсировало в висках. Нетвердые ноги несли Граймса на второй этаж, в ванную. Там ему не смогут помешать. Он не помнил, как избавился от одежды. Куда бросил куртку, как растерзал рубашку, отрывая с мясом пуговицы, и как чуть не сломал застежку на ремне. Шериф обнаружит наведенный им беспорядок чуть позже, а пока его интересовала лишь до предела натянутая ткань его белья. У него крепко стоял; всю дорогу до Александрии мужчина пытался держать себя в руках. Молчал, сидел с каменным лицом и молил всех реальных и нереальных богов, чтобы Аарон не решил заговорить с ним. Потому что не смог бы поддержать разговор, а объяснить свое не к месту случившееся возбуждение — тем более. Рик не спешил. Он терпел слишком долго, чтобы за пару минут закончить все веселье. Пытаясь растянуть удовольствие, шериф потянулся к пропитанному кровью бинту на правой руке, размотал его. Шипя от боли и одновременно от наслаждения, оторвал прилипший к ране бинт вместе с корочкой. Из раны тотчас хлынула кровь. Порез был глубокий; он начинался у основания указательного пальца и опускался к самому запястью, наискось. Как глупо. Рик всего-то неправильно схватился за топор в горячке боя, и теперь разрезанная ладонь чудовищно болела. Эта боль, скапливаясь где-то в районе солнечного сплетения, сладкой дрожью стекала вниз и закручивалась в тугую спираль внизу живота. Выступившая кровь была такая горячая, такая соблазнительная, что Граймс не удержался. Вгрызся себе в руку, как голодный хищник, и глухо застонал. О, Боже. Густая, чуть солоноватая жидкость попала на язык. Восхитительный металлический привкус заполнил рот, и все тело стало невыразимо тяжелым, будто чужим. Оно словно вышло из-под контроля разума, теперь живя отдельно от мозга и руководствуясь только первобытной жаждой удовольствия. Рик провел языком по краям раны, собирая еще больше крови. Густая влага залила рот и, собравшись в уголках губ, тонкими струйками потекла по подбородку. В груди защемило от восторга. Граймс скользнул захмелевшим взглядом по поверхности зеркала, что висело в ванной, завороженно глядя, как багровые потеки медленно, мучительно-медленно стекают вниз по его шее. Ошеломляющее зрелище. Гипнотическое, нездоровое, даже пугающее. Но такое прекрасное. Исполняя свою недавнюю фантазию, мужчина прижал к лицу обе ладони и провел в разные стороны, смазывая брызги крови, пачкая виски, скулы, лоб, губы… Купая себя в этой пошлой красоте. Будто с головой окунаясь в собственное сумасшествие. Пах свело от напряжения. Шериф понял, что не может больше ждать, зашел в душевую кабинку и стянул с себя плавки. Контраст температур между разгоряченной плотью и прохладным воздухом был очень острым, и Рику показалось, что он оказался на морозе. Потянулся к вентилю, чтобы включить воду, и, забывшись, сделал это раненой правой рукой. Болезненное шипение утонуло в шуме воды. Вода поможет Граймсу замаскировать свои стоны, если он совсем потеряет голову. Шериф отодвинулся подальше от душа, чтобы ненароком не смыть все кровавое великолепие, которым он украсил себя, и опустился на холодный пол. Он позволил себе прикрыть глаза — лишь на секунду! — и, запрокинув голову чуть назад, глубоко вздохнуть, растворяясь в моменте. О, как долго он ждал возможности отвести душу. И он собирался сделать это раненой рукой. Окровавленная ладонь опустилась на грудь. Рик прижал ее как можно сильнее, чтобы натекло побольше крови, и, не ослабляя нажима, принялся водить ей по обнаженному торсу. Больно. Приятно. Хорошо, так хорошо… За подрагивающими пальцами оставался яркий алый след. Он тянулся по груди от соска к соску, кружа вокруг чувствительных бугорков, спускался по твердому прессу и вел к низу живота. — Мх-х-х… — затаив дыхание, Рик обернул пальцы вокруг члена. Рука медленно двинулась вдоль ствола, причиняя одновременно и боль, и извращенное наслаждение. Липко и скользко; кровь размазалась по нежной коже, окрашивая горячую плоть маслянистыми алыми разводами. Удовольствие цвело в груди. Его отголоски ощущались по всему телу. Шериф честно попытался расслабиться, хотя все мышцы были напряжены, как стальные канаты, удерживающие судно на якоре. Граймс не хотел спешить, но непослушная рука двигалась все быстрее и быстрее, высекая искры, ошеломляя жгучей болью и не менее жгучими волнами экстаза. Хотелось стонать в голос. Но вместо стонов из легких вырывались короткие хрипы. Вид кровавой ладони, ласкающей каменно-твердый член, был слишком возбуждающим, и даже с закрытыми глазами голова у Рика шла кругом. Когда его веки немного приподнимались, чтобы насладиться этим зрелищем, окружающий мир резал глаза, окрашиваясь в ярко-багровые цвета. Вдруг рука, то ли по неосторожности, то ли повинуясь чьему-то приказу, сильно сжала чувствительную головку. — А-а-ах! — шериф с громким стоном запрокинул голову, жмурясь от острых ощущений. Тело словно прошила молния. Разветвляясь, она перебежала по позвоночнику прямо в мозг, и от этого разряда электричества все внутри оплавилось. Кровь кипела внутри него. И сам он был весь в крови. В густой возбуждающе красной влаге, восхищение от вида которой проникало под кожу. В приоткрытых глазах Рика горели безумные огоньки; с кончиков влажных волос прямо на залитую кровью грудь капала вода. Взмахи ладони стали резче; пальцы плотно обхватывали налитый орган, и подступающие волны удовольствия заставляли мужчину дышать урывками, перемежая выдохи протяжными стонами. Его пресс напрягался в такт движениям руки, бедра неосознанно подавались навстречу. Во рту еще чувствовался такой желанный вкус крови, но этого было мало. Рик свирепо закусил собственные губы, пытаясь добраться до желаемого; зубы острыми кромками вонзились в мягкую плоть и пропороли ее. Да. Больше крови. Ему нужно еще. Вкус во рту стал ярче, и из груди Граймса вырвался довольный смешок. Развлекая себя, он слизывал солоноватые капли и поджимал губы, чтобы в следующее мгновение разлепить их, ощутить густоту и липкость. Упоение от происходящего завладело опьяненным разумом. Горячо и душно. Кровоточащие ладонь и губа страшно болели, но он не останавливался. Напротив, движение тесно сжатых пальцев все ускорялось и ускорялось. Второй рукой размазывая по груди красные потеки, Рик уже откровенно стонал, не заботясь о том, что его могут услышать. Это было слишком. Слишком хорошо, слишком сладко… Умопомрачительно. Дурман впитался в кожу, добрался до самых сокровенных глубин сознания, и шериф совсем выпал из реальности. Мешаясь со жгучим удовольствием, боль от ран сильно била в голову, вышибая оттуда все посторонние мысли и заставляя сердце колотиться, как бешеное. Еще несколько движений рукой, и наслаждение хлынуло через край, прорывая все плотины. Оно сожгло все преграды, и на какую-то долю секунды все тело напряглось, превратилось в один тугой комок оголенных нервов. А потом из него выплеснулось, сметая все на своем пути, живое пламя. Его накрыл оргазм настолько яркий, что дышать стало невозможно. Рик будто захлебнулся воздухом. Широко распахнув глаза и вонзившись острым взглядом в потолок, он подрагивал, изливаясь в ладонь. Белесая влага смешалась с алой, создавая совершенно потрясающий новый цвет. Прозрачно - розовый, почти невинный. Напряжение схлынуло, оставив после себя чувство полного опустошения. Тут же накатила сладостная истома, смешанная с дрожью, какая бывает после долгого бега. Дыхание напоминало хрип. Сейчас Граймс не смог даже пошевелиться, не то, что осознанно мыслить. Он сидел на полу душевой кабинки, с ног до головы перемазанный кровью — своей и чужой. Беспечный, удовлетворенный. Боль все еще была здесь, но Рика это не волновало. В эту минуту его вообще ничего не волновало. В голове было пусто и легко. Он слушал шум воды, все еще льющейся из душа, и наслаждался этими секундами его маленького личного счастья. За шумом воды он не услышал, как тихо закрылась дверь в ванную.