Если он не придёт

      Каждый четверг я закрываю за женой двери, надеясь, что он не придёт. Сажусь заполнять бесконечные отчёты, согревая тело и успокаивая нервы бокалом Огденского, и жду, каждый раз сам не зная чего.       Он появляется около трёх, как всегда беззвучно аппарируя в коридор рядом с моей спальней. Мы давно спим в раздельных комнатах, и мне хочется верить, что он это знает. Я кожей чувствую каждое заклятие, что он накладывает снова и снова. Каждый четверг мой дом живёт своей жизнью, вплетая в себя его силу и волю. Делаю вид, что не слышу ни его нервных шагов, ни тихого шёпота, и каждый чёртов раз боюсь — как бы он не сошёл с ума. Я уже сошёл, давно, кажется, намного раньше первого четверга.       Скорее слышу, чем чувствую, как в мой защитный амулет ударяется заклятие. Сегодня он начал с сонного, кажется, нервничает больше обычного. Прикрываю глаза, наблюдая из-под ресниц, как он берет меня на руки и несёт прочь. Туда, куда сейчас не попал бы никто из моих лучших авроров, настолько сильна его жажда защитить меня.       Вдыхаю запах его кожи. Кажется, слизеринские гены передаются по наследству, иначе как объяснить нашу отчаянную попытку доиграть этот бред до конца. Больше он не торопится, медленно привязывая мои руки к столбам балдахина. А я всё дышу, дышу, дышу и не могу перестать запоминать каждую нотку запаха его тела. Что если он не придёт? Я закончу всё это как только узнаю ответ.       Просыпаюсь. Мы играли в эту игру уже тысячу раз, но я знаю, мне никогда не надоест смотреть в его виноватые глаза. Растворяясь в его поцелуях, я забываю вдыхать и чувствую, чувствую каждой клеточкой кожи всё, что он хочет мне предложить. Целую, кусаю, забываюсь в нём, ненавидя себя за каждую секунду в его теле.       Я знаю, что он плачет. Каждый раз, уходя, он роняет слезинки мне на лицо, даже не представляя, насколько ненавижу сейчас себя я. Стирает мне память, снова, каждый раз, отказываясь увидеть в моих глазах то, что я всегда вижу в его бесконечных омутах. Не знаю, верит ли он в Рай, мы не говорили уже несколько лет. Но мне хочется верить, что там ничего нет. Пустота, что поглотит нас обоих. Я до последнего верю, что он не будет страдать. Не больше, чем сейчас.       Я знаю, что скоро откроется дверь, вернётся жена, и мы будем, как всегда, жить своей обычной, правильной жизнью. Он приедет к нам в Рождество, но ни за что не задержится дольше вечернего чая. Знаю, что он больше не зайдёт в свою комнату, где по стенам ещё развешаны его старые плакаты, не расскажет нам истории из своей взрослой жизни.       Знаю, что он давно простил меня, и никогда не простит себя, и всё равно не перестаю надеяться, что в этот четверг он не придёт.