Случай вечером, на безлюдной улице

      Когда-то в приюте, Ацуши читал книгу про соулмейтов. Он искренне верил, что судьба не могла обойтись с ним так плохо, и не даровать вторую половинку, которая будет оберегать, заботиться и любить таким, какой он есть. Накаджиму всегда ловили в библиотеке, оставляли без еды на дня два, а то и три, но Ацуши снова пробирался туда, чтобы ещё раз прочесть эту книгу.       В этой сырой клетке, куда мальчонку чуть ли не бросали, Ацуши лелеял мечту о паре, фантазировал, как она (почему-то он был уверен, что это девушка) будет обнимать его, целовать, и они вдвоём будут покупать занавески для дома, шутливо ссорясь и толкаясь, а потом есть мороженое и лежать на траве возле реки, смотря на прекрасный закат.       Мир, что пока был серый для мальчишки, всё равно играл красками от мечты о своей половинке. Порой, он жил ею. «Ощущал» что-то такое странное, что никогда не чувствовал. Мальчишка был окрылен этим чувством и в то же время подавлен мыслью-допущением о том, что никогда не встретит своего соулмейта.       Но эти мысли отгонялись также быстро, как Накаджиму выгнали из приюта ни с чем. В рваной, приютской серой одежде парень мотался по Йокогаме без еды и средств на существование, обессиленный и потрёпанный, как пёс.       Где-то возле реки, почти под мостом, Ацуши выловил суицидника-Осаму, который, в свою очередь накормил беднягу, а потом и выяснилось, что Накаджима — эспер, обладающий способностью «зверь лунного света». Большая кошка в теле тощего мальчишки пожрала и разгромила половину приюта, из-за чего Ацуши и выгнали, даже не сказав ничего. Дадзай предложил парню работу в Детективном Агенстве, снял квартирку (на имя Накаджимы, конечно) и всё бы хорошо, да вот только…       В один прекрасный денёк, загруженный работой по самое не хочу Ацуши, устало плыл среди народа, которого было уж слишком много, как ему тогда казалось. В руках Накаджима держал стопку бумаг, которые Дадзай просил выкинуть где-то по дороге домой и, как оказалось, это отчёты Куникиды за последний месяц. Доппо не успевал их сдавать, то и дело колошматя Осаму из-за того, что тот ему мешал делать что-то важное, а Дадзай громко хохотал и бегал по офису от разъярённого коллеги, под усталые вздохи Рампо. Ёсано вечно кричала на них, а потом просто доставала свои рабочие «инструменты» уже под восхищённые восклицания Осаму, который твердил что-то про самоубийство от рук Акико, и девушка пыталась найти в этом смысл, смотря в звёздочки, что скакали в глазах брюнета.       Ацуши устало вздохнул, говоря сам себе, что завтра же отдаст эти отчёты Куникиде или Ёсано на сохранение, ведь Осаму не обидется. Дадзай, последнее время только что и делал — так это мешал Доппо работать, срывая его планы. Новый способ самоубиться, что ли?       Это никого не волновало, ибо сейчас почти все в Агенстве были напряжены до предела, — в Йокогаме возросло число убийств и Детективы пытались отыскать убийцу, под не чутким руководством Эдогавы, который то и дело куда-то сбегал, оставляя коллег на произвол судьбы.       Накаджима, снова вздохнув, прикрыл глаза, мысленно помирая от жары, которая стояла на улице с самого утра, а ведь уже полвосьмого вечера. Но погода плевала на окружающих с высокой колокольни, продолжая жарить себе людские шашлыки. Ацуши медленно шагал по улице, которая успела опустеть, и пытался расслабиться. Вовсю закрыл глаза, уже не боясь воткнуться в кого-нибудь.       И воткнулся, разбросав половину отчётов на землю. — Твою ж м… — грубый прокуренный голос вывел Накаджиму из своеобразного «транса», и парень поспешно открыл глаза, придерживая оставшиеся отчёты рукой.       И тут же их закрыл, и был уверен, что этот «кто-то» сделал то же самое.       Накаджима открыл глаза и проморгался, всей душой надеясь, что всё это — сон. Но нет. Чёрная шляпка, что неуклюже «повисла» на голове владельца, ниже — рыжая шевелюра, часть которой опускается на левое плечо, а ещё ниже — полный растерянности взгляд голубых глаз, — всё это ему просто не могло почудиться. То, что тигр видит мир полными красками. Даже то, что это — Накахара Чуя.       Мафиози.       Бывший напарник Дадзая.       Прямо перед Ацуши.       Один на всей улице и смотрит прямо на него.       Рыжий выпрямился, нервно выдохнул, опустил взгляд и снова поднял его на мальчишку. Ацуши не мог понять: рад он, что встретил свою пару, или нет. Чувства были настолько противоречивы, что Накаджима просто терялся в них. Хотелось подойти и наконец обняться со своим предназначенным, поговорить, а потом сразу хотелось другое: убежать на другой конец земли и рыдать, как маленький ребёнок. Но Ацуши же не такая свинья, он тигр.       Они бы так и простояли целую ночь, если бы не Накахара, который упал на колени и нервно захихикал: — Ну почему не блондинку с пятым размером груди, Господи?! Я что тут, должен нянькаться с каким-то мальчишкой? Ну шикарно, что ещё сказать-то, а! — рыжий вскинул голову на Ацуши и загробным голосом спросил: — ты, как я понимаю, мой…моя пара? — На-накаджима Ац-цуши, — тигр протянул руку, но её нагло отмахнули. — А вы Ч-чуя, верно? Дадзай-сан рассказывал что-то о Вас… — Да? — бровь мафиози медленно поползла вверх, а сам он поднялся. — И что говорил? — Дословно? Ну… Эх, он г-говорил: «у меня есть друг такой, напарник бывший, — злюка-злюкой, рыжий такой и шляпы глупые носит, не, ты представляешь, Ацуши-кун? Он мне ещё и смерти желает! Ненормальный какой-то этот Чуя! Мы же с ним столько лет…», на этом он уплыл совершать с-самоубийства…       Накахара вскипел, сжал руки в кулаки и разъярённо топнул ногой по дороге. — Вы такой низкий… — Накаджима слегка тыкнул пальцем в шляпу рыжего, на что заработал убийственный взгляд ледяных глаз. — Ты только что обозвал меня карликом?! — Нет! Простите… — Не «Нет», а обозвал! Чёртов Дадзай, наверняка он научил… Вот везде от него покоя нет, чёртов ублюдок! — злостно рыкнул рыжик, поправляя шляпу. — Ну ладно, у меня ещё будет шанс отыграться. А, да, точно, забыл спросить…как там тебя? Ацуши, ты эспер, или нет? — Да…а что? — Не задавай тупых вопросов, пацан, — фыркнул Чуя, — да ладно тебе. Говори уже, не трать своё и моё время зря, ночь уже, а я спать хочу. Или я ухожу отсюда. — А обняться на прощание? — Ацуши расставил руки в стороны, попутно выбрасывая ненужные бумажки из рук, готовый принять «обьятия» от своей пары, и глупо улыбнулся. — Ты что, совсем перегрелся? — Чуя-саааан! Я читал в книге, что соулмейтов так и так будет тянуть к друг другу! Они же предназначенные, как никак! Поэтому лишние обьятия никак не повредят!       Накахара недоверчиво оглядел Ацуши, будто ища какой-то подвох, но потом сам вспомнил, что тоже как-то натыкался на книгу по предназначенным, и там говорилось то же самое. Вообще, по-секрету говоря: Чуе не очень-то и хотелось, чтобы мир опять посерел, поэтому рыжий «впечатался» в тигра, нежно, но крепко и цепко обнимая.       Лицо Ацуши мигом вспыхнуло, ибо он не ожидал такого. Накаджима обнял немного покрасневшего Чую в ответ, нежно сжимая пару в своих руках и утыкаясь носом в рыжую макушку Накахары, бессовестно роняя нелепую шляпку на землю, к остальным отчётам. Чуя фыркнул в грудь Накаджимы, и обнял его сильнее, показывая своё мимолётное возмущение.       Звонок телефона прервал всю идиллию происходящего, Ацуши нехотя отстранился от Накахары, положил свободную руку на голову рыжика и ответил на звонок. — Д-дазай-сан? « — ох, Ацуши-кун, дай мне Чую, пожалуйста, — едва удерживаясь, чтобы не засмеяться, Осаму просто давился собственным смехом, а тигр послушно отдал вещь паре. — Чуя, радость моя, в этот знаменательный день, я бы хотел пожелать вам…» — Дадзай, ублюдок! Иди нахер со своими звонками, а то я убью тебя прямо сейчас! « — Буду признателен. »       Накахара забагровел от злости на Осаму, он готов был его из-под земли достать, убить, воскресить, а потом снова убить, — месть штука такая. Ацуши ловко выудил свой телефон из рук рыжика, пряча вещь в карман, от греха подальше, и снова обнял Чую, при этом пытаясь успокоить его. А Накахара признательно прижался к паре, сжав рубашку тигра и снова усмехнувшись Ацуши в грудь.       Можно сказать, что после этого они не расставались. Хотя, так и было. А ещё нельзя скрывать такую маленькую деталь: домой Ацуши вернулся в шляпке Чуи, до нельзя счастливый и сияющий.