Свободные отношения

У Сириуса и Ремуса были свободные отношения. Не то, чтобы Ремус был ими полностью доволен, но они были крайне удобны для них обоих, как ни посмотри. От Сириуса уставали многие: у него была страстная натура, наполненная всепоглощающим желанием жить здесь и сейчас, выжимая из каждого момента существования всё, что он может ему дать. Сириусу никогда не было достаточно тёплых рыжих языков пламени, горящих в камине, или совместного быстрого завтрака, или объёмного шерстяного пледа для того, чтобы быть абсолютно счастливым. Он ещё не устал бежать и спешить, ловить попутный ветер угольными волосами, участвовать в стычках с Пожирателями и горделиво зализывать раны за бутылкой крепкого огневиски, болтая ни о чём с Джеймсом или Фрэнком. Сириус жаждал новых мимолётных знакомств и коротких встреч, ярких впечатлений, он до зубовного скрежета боялся тишины и одиночества. Впрочем, это ему точно не угрожало. Острый язык, внешность рокового юноши, особенное очарование - всё это обеспечивало Сириусу популярность среди волшебниц и волшебников, и нет, большое сердце оборотня при мыслях об этом не горело испепеляющим огнём ревности, стуча о клетку рёбер; на месте маленького насоса в груди Ремуса зияла дыра, всё больше убеждался он. Несмотря на это, мужчину волновало множество других происходящих вокруг него вещей. Иногда Ремусу казалось, что они с Мародёрами до сих пор в Хогвартсе и ничего в их жизни не изменилось. Однако это было, конечно же, не так. В Магической Англии набирала обороты война, жертв становилось всё больше и больше, поединки противоборствующих сторон становились смертельнее, заклятия пыток - изощрённее. Положение многим уже казалось безнадёжным, но не молодым орденцам, конечно же. Они, преисполненные желанием защитить свою честь, правду и мировую справедливость, забывали о том, что уже не являются детьми. Что их уже никто не защитит, кроме них самих, что потерять они могут уже гораздо больше, нежели несколько десятков факультетских баллов. Они могут потерять дом. Свободу. Дорогих людей. Свою жизнь. И пока Блэк ловил очередную дозу адреналина, искренне клянясь, что в полной мере понимает опасность своих действий, Люпин ждал. О, нет-нет, как можно было так подумать, конечно, он не ждал! Не хватало ещё сидеть у окна и вздыхать, рассматривая бегущие дорожки дождевых каплей. У него было много своих дел, таких, которые могли помочь Ордену, пока Ремус не мог участвовать в операциях сам. Он боялся проявления своей оборотнической сущности, сдерживать которую из полнолуния в полнолуние не становилось легче. Просить помощи у друзей было уже стыдно - они и так провели множество бессонных ночей, удерживая его в Визжащей хижине. Ремус должен был научиться противостоять оборотню самостоятельно. Блэк был не слишком солидарен с любовником в этом отречении. Он до сих пор старался проводить полнолуния с Ремусом, и тот не вполне понимал, почему. Неужели Сириус считает себя чем-то обязанным Люпину? Не может же это быть из-за... Ремус тяжело вздохнул. Люди не рискуют своей жизнью, оставаясь один на один с оборотнем, ради нерегулярного секса и приятной компании. А что ещё мог дать молодому эксцентричному мужчине прокажённый с израненным лицом и душой? Всё это было за пределами его, Ремуса, понимания. На самом деле, у них были странные отношения, максимально нежные, трепетные, с мягкими поцелуями и плавными движениями. "И, наверное, максимально скучные," - хмурился Люпин. Анализируя прошлые отношения Сириуса и характер партнёра, Ремус делал всё более неправильные выводы, считал их логичными и принимал за истину. И всё больше замыкался в себе, что не мешало одному известному неугомонному псу каждый раз появляться возле двери Ремуса, сев и умилительно наклонив голову. Когда Люпин впускал друга, тот непременно оборачивался и чуть ли не сшибал Ремуса с ног, бросаясь ему на шею с горячим лихорадочным шёпотом, полным безудержной радости. Как же я скучал, говорил он. Я снова дома, выдыхал с улыбкой. Ты моё маленькое чудо, чуть слышно в каштановые волосы. И Ремусу становилось тепло и уютно, так, словно между мужчинами существовала крепкая неразрывная связь, накалившаяся до предела от их близости. Он был готов признать: эти моменты счастья стоят всех жутких пустых часов одиночестве. Ремус и не мечтал о большем. Этот день, исключая отсутствие в его доме Сириуса, был для Ремуса неплохим. Он успел многое сделать: попрактиковаться, поискать, поесть, приготовить, поспать, погулять. Он находился в приподнятом настроении, полностью умиротворённом и спокойном. Он не просто ждал, он был уверен, что любовник придёт. Чувствовал. И тем больше было его растущее разочарование, ком, застрявший в горле, перемещающийся в лёгкие и мешающий дышать, ведь день стремительно проходил, а Сириус всё не являлся. Словно забыл или решил вовсе не приходить. Словно Ремус ему был больше не нужен. Ремус взмахнул палочкой, срывая иллюзорный листочек с датой "31.10.81" с магического календаря. *** Не стоит даже говорить, насколько ужасна была жизнь Ремуса, двенадцать лет считавшего, что два его лучших друга мертвы, а третий стал их убийцей, косвенным и прямым. Становилось ещё тяжелее, когда он осознавал, что этот убийца, предатель, фанатик, шпион - человек, к которому Люпин был привязан. Которого, возможно, любил. Правда, в случае этого невозможного - и, к счастью, невиновного, - мужчины двенадцать лет пустоты, одиночества и саморазрушения легко компенсируются небольшим количеством нежности и участия, но до них ещё нужно добраться сквозь груду неозвученных сомнений, обид и страхов. Время не изменило всего в Ремусе, наоборот, только заострило некоторые его черты - например, почти болезненную нужду в тепле тела Сириуса. Ох, Мерлин, как же он скучал и как отчаянно старался теперь помочь мужчине справится с его кошмарами. Они больше не мальчишки, ищущие непонятно чего в обществе друг друга, возвращающиеся, потому что отчего-то друг без друга неспокойно на сердце. Они - взрослые люди, пережившие много горя на своём сравнительно небольшом веку, истосковавшиеся по спокойствию и умиротворению, готовые за них бороться. Ремус стал лучше понимать Сириуса, потому больше не задаёт вопросов о том, почему тот за него держится, почему не уходит. У них одна причина на двоих - в объятьях друг друга друзья нашли дом. И, кажется, эту причину Сириус обнаружил гораздо раньше Ремуса. Сначала Ремус не подпускал его к себе близко - боялся, что уже не нужен. Потом не переставал накручивать себя: не смогу, не сумею, надоем, смогу только ранить. Не переставал быть настороже, пока Сириус не решил, наконец, "серьёзно поговорить" с ним. И если вам кажется, что разговор по душам не может расставить все точки над "i" - вы неправы, потому что если искреннее "я люблю тебя и не оставлю" не может излечить ноющее сердце, то что может? Сириус не знал. А дальше жить без своей детки, такой важной и необходимой, такой родной, за которой было так сложно, так волнительно ухаживать, которая не понимала и отталкивала раз за разом, не представлялось возможным. Ремусу стало гораздо легче, несмотря даже на то, что он всё равно продолжал анализировать, делать странные выводы и задавать странные вопросы ночью, лёжа в их кровати. - Были ли наши отношения когда-нибудь свободными? - Люпин спрашивал вполголоса, по большей части, у самого себя, но ему отвечали из-за спины: - Нет, потому что, где бы ни было моё тело, сердце всегда оставалось с тобой, - с тёплым смешком и вздохом, обнимая за талию и притягивая к себе. В темноте комнаты губы Ремуса растянулись в улыбке, он выбрался из кольца тяжёлых рук и повернулся к Сириусу.