девочка,
чье тело
я читаю, как слепой шрифт брайля
мелом
чертит мне стрелочки
прямо к воротам рая
Евгений Соя
Неделя пролетела почти как один день. Я учила детей обороняться, цапалась с Амбридж, иногда пила чай с Макгонагалл, и брала уроки у Снейпа. Зельеварение - очень полезная стезя и мне было интересно химичить над котлом. К тому же, я хотела на практике понять, можно ли применять правила общей алхимии и зельеварения в тёмной магии. Если да, то это открывало мне невероятные просторы для экспериментов. К тому же, со Снейпом было о чём поговорить и о чём помолчать. Мы не затрагивали личное, но общие темы были доступны для обсуждения. Он был не против меня в своём кабинете, а меня вполне устраивало его общество. К тому же, на время прибытия Каркарова мне бы не помешало временное политическое убежище, а безопаснее кабинета зельевара в Хогвартсе помещения нет, разве что только Выручай-комната. Зато, сны были отдушиной в моей тоске по мужу. Я безумно скучала по Сириусу, его рукам и прикосновениям, объятиям и поцелуям. Но даже возможность общаться во сне уже согревала душу, мы могли общаться на расстоянии, в отличии от миллионов пар, находящихся в разлуке. Поэтому я не жаловалась и не произносила свои мысли вслух. - Когда приедет Каркаров? - спрашивает Сириус в моём сне, глядя в камин. - За неделю до Хеллоуина, - ответила я, потерев лицо руками. - Не знаю, что буду делать. - Я с совой отправил тебе один медальон, - говорит мне мужчина. - Если что-то случится, я буду знать об этом сразу. Пожалуйста, носи его. Я волнуюсь за тебя. - Как скажешь, - пожала плечами я. Он переживает - я прекрасно его понимаю. Мне спокойнее, он не может выйти из дома, а дом на площади Гриммо - самое защищённое помещение в волшебной Британии. Даже лучше Хогвартса. Мне остаётся только тоска за ним, ему же ещё и переживания, что со мной что-то случится. Время до приезда Каркарова прошло практически незаметно. Не успела я и глазом моргнуть, как бабье лето сменилось суровой осенью, когда природа начала укутывать землю в золотисто-красное покрывало, солнце всё чаще сменяли тучи, холодный ветер пронизывал до костей тех, кто пожалел денег на зачарованную мантию, а ночью заморозки покрывали окна и дорожки изморозью. Зима наступала и очень скоро ляжет снег. А я... Я находила покой, сидя в ветвях Гремучей ивы, глядя на Чёрное озеро, я успокаивалась душой. Переосмысливала всё, что было в моей жизни. Скоро будет война, я уверена в этом. Но я не боялась смерти. Не боялась боли и пыток, не боялась умереть от этого, нет. Мой страх был иным - я боялась выжить. Выжить и остаться на руинах и осколках этого мира, когда не останется ничего из того что мне дорого, я боялась остаться одной на этой горе трупов. Именно так выглядит мой боггарт: я вся в чужой крови, захлёбываясь рыданиями, смотрю в мёртвые стеклянные глаза Сириуса Блэка. И мой страх заставлял меня ежедневно уходить в Запретный лес и практиковаться в Тёмной магии. Я разучивала проклятия и боевые заклятия, да и вообще кучу разных полезных вещей. Например, ритуалы. О, да, особенно мне нравились они. Чем глубже я постигала ритуальное искусство, на которое раньше почему-то не обращала внимания, тем чётче понимала, насколько широки и практически безграничны возможности волшебников. Зная нужные слова, символы и ингредиенты, можно совершить практически всё что угодно. Пусть даже физически это очень тяжело. Подобные ритуальные практики высасывали меня досуха и спала я как убитая. Со временем поняла для себя: даже при моём уровне дара, два сложных ритуала в день - мой предел. Дальше я могу только упасть и спать сутки напролёт. С каждым днём, с каждой тренировкой, я чувствовала, что становлюсь сильнее и слабела одновременно. Тёмные искусства выжимали меня. Я сильно похудела, хотя ела за троих, ввалились щёки и начали просвечивать рёбра и позвонки, синяки под глазами приходилось маскировать косметикой и компрессами, а сама я больше походила на тень. С зачарованными перчатками я и вовсе больше не расставалась, вместо ладоней у меня было уже кровавое месиво, с трудом заживающее. Как только заживали одни порезы, тут же появлялись другие и так по кругу, несмотря на то что я постоянно мазала руки заживляющей мазью. Именно поэтому я приняла решение за две недели до прибытия Каркарова взять перерыв и если уж магичить, то только по-светлому. Я не имею права дать этому уроду злорадствовать даже по такой мелочи, как внешний вид. - Я так хочу тебя поцеловать, - шепчу я, глядя на Сириуса. Мужчина пытается провести рукой по моей щеке, но ничего не выходит - я будто бы иллюзия для него, как и он для меня. - Я скучаю, родная, - в ответ признаётся мне Блэк. - Я попробую уговорить Дамблдора отпустить тебя на недельку. Ты уже совсем прозрачная. - Мне нужно практиковаться, - упрямо ответила я, вновь чуя этот разговор. - Я должна быть сильнее Каркарова. - Сейчас ты напоминаешь только тень, - покачал головой Сириус. - Может быть ты и становишься сильнее магически, но это ничем тебе не поможет, если ты еле стоишь на ногах и не можешь держать палочку из-за изрезанных в мясо рук. Тебе нужен отдых. Два месяца ты выжимаешь себя досуха, ещё немного и ты загонишь себя в могилу. - Я буду рада, если ты сможешь договориться, - ответила я, заочно давая своё согласие на откормку, восхитительный секс и полноценный сон. Да и кто от такого откажется, если вкупе это предполагает любимого мужа? Покажите мне эту даму, отправлю ей приглашение в психушку Мунго. - Люблю тебя. - Люблю, - коротко отвечает мне супруг. С минуту мы стояли, глядя друг другу в глаза, а после Сириус заговорил. - Не думала, спрятаться на время, когда приедет Каркаров? - Нет, - коротко мотнула головой я. - Я не трусиха. Я не собираюсь зарывать голову в песок. Слухи обо мне достаточно сильно распространились по Хогвартсу и меня обсуждают. Каркаров узнает обо мне. А мне не нужны пересуды о трусливости. Настало время посмотреть в глаза своим детским страхам. - Моя маленькая храбрая чернокнижница, - улыбается Сириус. В этот момент я просыпаюсь от стука в дверь. Чёрт, да кому что нужно в шесть часов утра?! А-а-а, да чтоб вас всех! Ненавижу! Почесав щеку одной рукой и сжимая палочку второй, я подхожу к двери и резко открываю её. Две рыжие макушки передо мной заставили меня скептически приподнять брови. Правда в купе с шелковой пижамой и накинутым поверх халатом, растрёпанностью после сна и общей помятостью, это выглядело, скорее всего, забавно. - Ирин, пусти или Филч нас сожрёт, - шёпотом оповестил меня один из близнецов. Отойдя от двери, пропускаю парней и захлопываю дверь, успев услышать визг кошки завхоза. - В спальню, быстро. Дверь закройте! - прошипела я, слыша, как к двери моей комнаты кто-то приближается. Громкий стук в дверь заставил меня чуть вздрогнуть и негромко зарычать. Ну какого чёрта я должна покрывать этих идиотов? Выждав минуту для правдоподобности, открываю дверь и вижу того, кого собственно и ожидала. Филч, собственной персоной. Его противнейшая кошка ужом влезла в комнату, но тут же была отлевитирована на руки Филчу. - Вы не видели близнецов Уизли? Они пробегали здесь, а потом растворились, - с явным презрением ко мне, говорит Филч. Хамло. Хотя примитивный проблеск разума в словах сквиба всё же был - моя комната находится в тупике. - И вам доброе утро, мистер Филч, - отвечаю я. - Нет, не видела. Как вы могли заметить, я только поднялась с кровати. - Мне кажется, миссис Норрис чует их в вашей комнате, - прищурился завхоз. - Разрешите осмотреть. - Не разрешу, - выставила я руку, собиравшемуся уже войти в мои покои завхозу. - У меня в комнате много личных наработок по чёрной магии. Если вы или ваше зверьё что-нибудь свернёт, нам придётся эвакуировать замок. Помимо всего прочего, это просто некультурно. Я не хотела бы получить скандал от своего мужа. - А... - попытался что-то сказать Филч, но я не дала вставить слова. - Всего доброго, мистер Филч. Попробуйте поискать в башне Когтеврана, кажется, я слышала, что они собирались трансгрессировать туда, - холодно ответила я, сохраняя достоинство даже в таком разнузданном виде. Глаза завхоза загорелись и несмотря на мяучащую на его руках кошару, он унёсся в противоположном направлении, а я закрыла за ним дверь и задвинула засов. Нет, всё-таки наличие ума мне померещилось - ну какая трансгрессия в Хогвартсе? Впрочем, Филч идеальный служивый человек - тупой, исполнительный и в полном восторге от Дамблдора. Спору мало, профессор подарил ему возможность хотя бы глядеть на магию. Альбус вообще был эдаким чудесником среди волшебников. Взять хотя бы Ремуса Люпина. Позволить оборотню обучаться в Хогвартсе - немыслимое сумасбродство и необычайная щедрость. Позволить же скрыть этот факт и более того - покрывать это - и вовсе финт, на который способен только Дамблдор. Любому другому такое бы с рук не сошло. Захожу в спальню и наблюдаю увлекательнейшую картину: шёпотом матерящийся рыжий - Джордж, кажется - которого за руку поймали дьявольские силки. Растила их на подоконнике специально для некоторых ритуалов. Ну и если кто-то полезет в окно, то сильно об этом пожалеет. Фред же пытался оттянуть адское растение от брата, не понимая ещё, что его ногу тоже уже почти взяли в плен. Только за это презабавнейшее зрелище я готова простить им тот факт, что они вломились ко мне в шесть утра. - Может его сжечь? - шипит Фред. - Оно не поддаётся! - Во-первых, - сквозь зубы отвечает ему близнец, - ты сожжёшь его вместе с моей рукой, а во-вторых, Каркарова нам головы пооткручивает за такие фокусы. - Десять баллов Гриффиндору за верное предсказание, - хмыкнула я, привлекая к себе внимание. - А вообще, вам положено знать, что такое дьявольские силки и как с ними бороться. Люмос! Если прежде в комнате стояла почти кромешная тьма, то сейчас она озарилась светом палочки и растение, испугавшись света, тут же отпустило обоих, втягиваясь за шторы. - Я же говорил тебе... - За маской холодной и циничной женщины... - Прячется удивительно отзывчивая аристократка, - закончил Фред их фразу в привычной манере общения. Оба широко улыбались. - Вам померещилось, - ответила я, хмыкнув. - Я злобная и агрессивная, и не надо рушить мифы, сложенные обо мне. - И всё равно... - ...спасибо, - мальчишки улыбаются и одновременно с двух сторон подались ко мне. Я шарахнулась назад. Близнецы были не теми людьми, которым я готова была позволить прикоснуться к себе. Я вообще никому это не позволяла. Кроме Сириуса. По недоуменным взглядам поняла - они просто хотели поблагодарить, как привыкли. Надо же. Всего несколько месяцев назад они готовы были до смерти меня закормить своими блевательными батончиками и гнойными конфетами, а сейчас, вон, любезничают. - Вы можете отсидеться у меня до завтрака, если хотите, - не ответила я на их благодарность. - В гостиной, за картиной, чай и печенье. Огневисики и вино не трогать - убью. На комнате с синей дверью несколько чёрных заклятий - снять не сможете, сами вляпаетесь, снимать не буду и Снейпа попрошу, чтобы не снимал. Будете уходить - закройте за собой дверь. Меня не будить. Всё понятно? - Ага! - широко улыбнулись близнецы, невольно вызвав во мне усмешку. Бестолочи. - Седьмого в Кабаньей голове, в два, - вдруг прошептал один из них. Кивнула, типа, приняла к сведению и информацию, и факт тайности. И взмахом палочки выставила обоих в гостиную, а сама бухнулась спать. Слишком поздно легла - зачиталась фолиантом времён основателей Хогвартса. А фолиант был прелюбопытнейший. Впрочем, к чёрту. Спать. Хочу спать. POV Сириус Блэк. Она уехала месяц назад, а я уже начал сходить с ума. Мне так чертовски не хватало Ирины, что я уже готов был лезть на стены. Старый дурак. Разве ей действительно нужен именно я? Мне тридцать пять, ей двадцать пять. Я полжизни провёл в Азкабане, а она в клетке Каркарова. Нам обоим переломали жизни родители. Нет, мы сами себя сломали. В угоду или вопреки, стремясь быть любимыми или ненавидимыми - это неважно. Внимания. Каждый из нас хотел внимания. Настоящего, родительского, с каким хорошие родители любят хороших детей. Не такие, как мы и не таких, как мы. Зачем я только сунулся в эту историю? Зачем позволил ей приблизиться к себе? Что, Блэк, хотел как в Хогвартсе - целовать молодое тело, слышать как она стонет твоё имя и чувствовать как острые ногти полосуют спину? А что можешь дать ей ты? Ирина, да, она такой человек - не подпускает никого, но если любит, то отдаст всю себя без остатка. А ты? Узник собственного дома, собственного разума. Чёрт, ты даже не можешь в паб её сводить! Она молодая и красивая, для неё наверняка нашлась бы партия куда лучше тебя. Судьба, говоришь? Если бы ты думал головой и просчитывал наперёд свои дела, а не действовал импульсивно, сумел бы заставить себя отстраниться от неё. Да, ты женился на ней из лучших побуждений - уберечь от участи жены пожирателя, но с другой стороны, много ли больше ты ей дал? Да, Сириус, у тебя есть деньги, но ты не можешь их потратить. Есть дом, но ты боишься и ненавидишь его. Теперь вот есть жена. Признайся в этом хотя бы себе. Ты полюбил её. О, ей не двадцать пять, она гораздо старше своих лет. И сколь многого она могла бы добиться, когда это всё закончится, если бы не замужество за беглым преступником. А ты идиот, сломавший ей жизнь. Стоит ли твой комфорт её покорёженной судьбы? Тонкие руки на моей шее, наконец, дают понять, что всё это действительно не сон. Ирина целует меня, а я, застонав ей в губы, крепко прижимаю её к себе. Похудела. Так сильно, что я чувствую своими предплечьями её выпирающие позвонки даже сквозь рубашку и пиджак. Она старается быть сильнее, потому что ты не можешь её защитить. Я обещал быть с ней и в горе, и в радости. Но не могу даже оградить её от самого страшного её кошмара. Мы не набросились друг на друга как безумные, не было ни жарких поцелуев, ни признаний в любви. Простые объятия были куда уместнее. Мы снова рядом. Вместе. Миссис Блэк. Моя девочка, моя супруга, будущая мать моих детей. Всегда в голове при словосочетании "миссис Блэк" возникал образ матушки, Вальбурги Блэк, но Ирина и близко не была такой как она. Бесконечно милая, улыбчивая и нежная, а главное - она такая только для меня. И умом я это прекрасно понимал, но... Но ревность съедала меня. Однажды, когда Джеймс и Лили снова скандалили на тему Северуса Снейпа, Лили обронила фразу, которую я, наверное, не забуду никогда: "Если ты ревнуешь, значит не уверен во мне или в себе. И я даже не знаю, что из этого раздражает меня сильнее". Она не знала, что даже близнецы Уизли, приближающиеся к ней ближе, чем на десять футов, вызывали во мне желание прикончить их с особой жестокостью. Меня раздражало, что они смели шутить с ней, смеяться с ней, улыбаться ей, когда я, имеющий это исключительное право, находился за несколько сотен, а то и тысяч, миль от неё и не мог себе это позволить. Я был не уверен в том, что действительно нужен ей. Что она любит меня. Не потому что не уверен в том, что она способна на это, а потому что не уверен, что такого как я ещё можно полюбить. И от этого только больше бесился. Бесился, но не мог позволить ей узнать о своей ревности. Она не поймёт. Я сам не понимаю.