Мы преодолеем это вместе!

      -Гребаная докторша! – мужчина с психу швыряет палитру в стену, капли красной краски неровными потеками стекают на пол жалкой лужицей, мольберт деревянной трухой растаскивается им же по грязному бетону. - Иди ты знаешь куда, сука? Открывай немедленно, твою мать! – бледный, невысыпающийся уже несколько дней, он нервно ходит по периметру бетонного мешка. – Как, как, ты меня сюда затащила? – разлохматив грязную зелень волос, он со всего маха разбивает костяшки кулаков о шершавые стены, раз за разом вбиваясь в непробиваемую толщу до тех пор, пока дыхалка не сбивается с ритма и дышать становиться невыносимо тяжело и больно, голова кружиться больше от злости и осознания беспомощности, буквально на секунды он отключается, возвращаясь стальной силой воли, пульс частит, зрачки расширяются и легкая судорога пробегает по бледному лицу. Глубоко вздохнув и прислонившись лбом к холодной стене, он медленно затихает, грудная клетка перестает ходить ходуном, общая усталость окатывает все тело, головная боль надоедливо скребется где-то в черепной коробке, безумная улыбка приклеена на плотно сжатые, тонкие губы.       Кровь на его руках смешана с краской, слегка пощипывает и уже трудно понять, чем он будет рисовать и где, на этой серой стене или брошенным в угол белоснежном холсте. Внимательно рассматривает поднятые верх ладони и длинные пальцы залитые красным. – Дьявольский коктейль! Спасибо за идеююю!! Очередной безумно-гениальный план отложен до поры до времени в один из уголков его мозга. Как голодный раненый волк он зализывает разбитые костяшки, пробуя на вкус краску, смешанную с собственной кровью. Это так непривычно, правильней было бы видеть свои руки в чужой крови. Во рту вкус сладкого железа.– Идиотка – он зло скалится металлической улыбкой – ты в курсе, что она токсична? Сернистая ртуть*, дура! – хохоча выдавливает тюбик себе в ладонь и размазывает красное по белому лицу и сухим губам, почти от уха до уха. Каркающий смех отражается от стен и затихает в алом провале рта. Языком облизывает кроваво-красные зубы и потрескавшиеся губы, тяжело сглатывает: - Я убью тебяяя! Доктор Харлиин Квииинзель! – на распев повторяет он. – Убью, убью, убью! - рычанье вырывается из его глотки зверя, постепенно становясь все тише, тише и тише.       Доктор Харлин Квинзель сидит по ту сторону комнаты, на холодном грязном полу, крепко обнимая себя руками. Некогда белый халат весь в пыли и грязных пятнах, колготки порваны, волосы взлохмачены, маникюр некрасиво облез, а подушечки пальцев стерты в кровь. Сколько она уже так сидит, она не знает, она потерялась во времени, день, два, три… Ее глаза плотно зажмурены, так чтоб не страшно слышать дьявольский хохот, угрозы и проклятья в свой адрес. – Держись, детка, держись! – шепчет она Харли. –Ты сильная, ты сможешь, клянусь! Он вернется к нам Квин, обещаю! Еле поднявшись на негнущихся, затекших ногах она смотрит в глазок. Мистер Джей свернувшись калачиком в позе эмбриона, спит на голом полу, босой, полуголый и такой трогательно беззащитный. Или делает вид, что спит... Доктору Квинзель так хочется подойти к своему главному пациенту, обнять, успокоить, согреть, она решительно достает ключ из кармана больничного халата.       – Не смей!- вопит Квин в панике – Ты же знаешь, все не так, как кажется! Если ты войдешь туда, ни одна из нас уже не выйдет! Он не простит мне этого!        – Ты сама себя-то слышишь? – упирается Квинзель. – Ему уже лучше, смотри!       –Нет, нет, нет! Харлин, это большая ошибка! – Квин хватает докторшу и с силой прижимает к двери. – Осталось совсем чуть-чуть, я знаю! Она прерывисто дышит, ощущая противную сухость во рту, черные зрачки полностью заливают ее голубые глаза, низ живота скручивается в узел от животного страха. - Не дергайся!- шипит, потеряв терпение блондинка и выхватив пистолет из кобуры приставляет его к виску психотерапевта Джокера. – Рыпнешься еще раз, клянусь, я спущу курок!       – Ты не посмеешь!– кричит испугано Харлин, кутаясь, как в броню, в замызганный халат. - Убери это от моей головы!!       – От нашей, ты хотела сказать, Квинзель? От нашей!!- Квин настроена весьма решительно. – Это ты упекла его сюда! Уломав меня, что твоя гребаная арт-терапаия пойдет ему на пользу! Ты! И нахера, спрашивается, я тебя послушала? – пальцы девушки мелко дрожат, рискуя нажать на курок. Харли прошибает холодный пот от ужаса, чем может закончиться их авантюра с Джокером, она безумно зла сама на себя. Как, как она позволила этой докторше засрать мозги так, что согласилась с ее дерьмовым планом??? Боже, Боже, Боже… Какая же я глупая, пустоголовая тыква!Кукольные глаза с ненавистью буравят докторшу, прожигая той в районе лба дыру от пулевого отверстия, кровавая пелена застилает глаза, а сердце лупит так, словно пытается сломать грудную клетку и сбежать, некогда пухлые губы искусаны и кровоточат.       Бисеринка пота стекает с бледного лица Квинзель, еще никогда она не была так близка к смерти от руки Квин, ее голос дрожит от страха, но полон решимости:- Харли, спокойно, опусти пистолет... Обещаю, я стабилизирую его психическое состояние… Мы вместе преодолеем негативные последствия этой болезни, вот увидишь его жизненные ориентиры…       - Заткнись, заткнись хитрожопая сучка! Нет никаких - Мы! Есть – Я! Я и Джей!       Гул голосов доносился, откуда то из-за двери, он рокотал и переливался, как ветер где-то в дали, возникало странное ощущение, будто находишься в внутри огромной морской раковины, вибрируешь вместе с ней, настраиваешься на ее волну восприятия. Отзвуки каких-то слов давили изнутри черепной коробки, они так далеки, что их не разобрать, не рассмотреть, не прочувствовать. Голоса становились громче, набирали силу, гнев, беспокойство, страх. Визг напуганной до смерти женщины, глухие удары о стенки раковины, стоны и всхлипы, слова все так же непонятны и смазаны, но интонации угадываются безошибочно, наполняя разум и тело каким-то ледяным спокойствием, собранностью и правильностью. Он почти разобрал, что шептали, кричали ему голоса, когда выстрел, в наступившей вдруг гробовой тишине, заставил распахнуть глаза.       Всхлипывая как ребенок, она достает ключи из кармана, откидывает ногой в сторону тряпку, бывшую когда-то медицинским халатом, и аккуратно отпирает дверь, опустившись на пол, не видя ничего перед собой, беспомощно закрывает ладошками глаза от страха, как делала когда-то в далеком детстве, пытаясь спрятаться от жутких монстров под кроватью…       -Шшшшш… - Опустившись перед блондинкой на колени, зеленоволосый нежно прижимает ее к груди, зарывается носом в белые пряди волос, мешая голубые и розовые кончики хвостов, медленно целует в лоб, щеки, уголки губ… - Все тыковка, она ушла, ее нет… Ты прогнала ее, детка… - он раскачивается вместе с ней, все так же не выпуская из объятий, обволакивая своим непробиваемым коконом умиротворяющего спокойствия и внутренней, исцеляющей ее безумие, силы.       -Я думала, что помогаю тебе… Она сказала...       -Не важно, что она говорила. Все в прошлом, она больше не вернется, ты убила ее, детка! – Его глаза опасно блеснули и тут же сменились спокойной зеленью.- Поднимайся, не следует тебе сидеть почти голой задницей на холодном полу! Легко вздернув блондинку с пола и поставив на ноги, звонко шлепает ее по ягодице и тащит к выходу, крепко прижимая к себе. Чертова Квинзель! Твоя терапия действительно может кому-то и помогает, но в моем случае, это дохлый номер! Шут внутри заливается дьявольским хохотом.       -Доставка! Распишитесь! – Альфред педантично рассматривает накладную, отмечая, что отправитель неизвестен. Чуть позже, проверив подарок на наличие взрывчатых, радиоактивных и других веществ, довольный полученным результатом водружает картину в гостиной над камином, успевая к приходу хозяина.       Уэйн, потеряв счет времени, сидит перед холстом с бокалом виски, поражаясь такой нежной и хрупкой гармонии цветов, точно передающей настроение картины и в тоже время чувствуя мощнейшую энергетику ее создателя, непостижимым образом заставляющую смотреть на мир его глазами…       - Я не знаю, кто автор – Брюс задумчиво делает внушительный глоток алкоголя - но он бесспорно гений!