Будильник

Воскресенье. Так приятно, проснувшись рядом с ним, стряхнуть с себя остатки сна и бережно притянуть его к себе, поддавшись внезапному порыву нежности, чтобы ощутить его тепло, его присутствие в моей жизни. Ну, а потом начать к нему приставать, разумеется, чтобы всю эту идиллию разрушить. Такое вот я животное, без этого не могу. Просто сегодня я безумно его хочу - прямо с самого утра не задалось! Я легонько трясу его, но он продолжает спать, словно ничего не происходит. Вот так случится землетрясение, а он даже не отреагирует, с досадой думаю я и принимаюсь покрывать нежными поцелуями его шею, становясь с каждым мгновением все настойчивее и настойчивее. Мац издает какой-то звук, похожий на приглушенный стон, и продолжает спать.Раздосадовавшись, я припадаю губами к его уху, нежно захватываю мочку, а потом, осторожно зажав ее в зубах, начинаю нетерпеливо теребить и покусывать. - Эээ, ну чего? – отвечает Мацуи откуда-то издалека. - Мацуи, ты не хочешь со мной пообщаться? Я ведь соскучился по тебе за эту бесконечно длинную ночь. Слегка приоткрыв глаза и щурясь от яркого света, он невнятно бормочет недовольным сонным голосом: - Воскресенье же, дай поспать, – и, уютно свернувшись калачиком, снова погружается в мир сладких грез. Ну щас тебе, поспать! В меня словно бы вселяется бес. Я беспокойно кручусь в постели, переворачиваясь с боку на бок. Заснуть я уже не могу. Внутренний будильник не позволяет: растянутый мочевой пузырь властно требует встать и отправиться в известном направлении, облегчить душу так сказать. Приходится ему повиноваться. Вернувшись, я снова ныряю под одеяло и начинаю строить злобные планы. Внутренний будильник, значит. Хм... Эврика! Сейчас ты у меня проснешься, как миленький. Я снова встаю и достаю из шкафа незамысловатый агрегат, который мы с ним в шутку называем Святым Граалем. Наполнив резиновую емкость до краев теплой водой, я открываю краник и пускаю струйку жидкости себе на тыльную поверхность запястья, чтобы убедиться, что температура оптимальная. Отлично. Осторожно откинув в сторону одеяло, я несколько секунд любуюсь его ягодицами, а затем двумя пальцами слегка развожу их в стороны и очень аккуратно ввожу в него густо смазанный наконечник хорошо отработанным движением: ну да, клизму я всегда ему делаю сам – не могу лишать себя такого удовольствия. Я снова открываю краник и пускаю воду. Результат почти мгновенный. Его сон тут же как рукой снимает, он вздрагивает, разворачивается в пол-оборота в мою сторону и нервно выкрикивает: - Цай! Какого черта? Зачем ты это делаешь? Пресекая его попытки вскочить, я крепко прижимаю его к постели, а другой рукой придерживаю введенный наконечник, чтобы не выскочил. - С добрым утром, милый, - насмешливо говорю я. - Я же сказал, что жутко по тебе соскучился - а ты мне не поверил. Мац недоуменно смотрит на меня и произносит: - А нельзя было немного подождать? Я уже почти проснулся. Как раз собирался досмотреть сон и сходить в туалет. Я любовно глажу его живот, который уже стал довольно круглым и упругим, и выдаю неоспоримый факт: - Теперь тебе по-любому придется идти в туалет. Мац молчит, но всем своим видом показывает, как он меня сейчас ненавидит. В ответ я загадочно улыбаюсь, чувствуя себя немного садистом. Где-то через полминуты Мацуи начинает проявлять признаки явного беспокойства и снова порывается вскочить. Но я, как всегда, начеку. - О, да, у нас слишком большие порции, но, пока обед не закончен, из-за стола не встают. - Дебильная шутка. А теперь пусти, мне уже невмоготу. - Тогда расслабься и глубоко подыши, должно стать легче, – я перекрываю кран и даю ему короткую передышку. - Пока все в тебя не волью – никуда не пойдешь. - Урод! - Рот закрой, а то оттуда вода потечет. Я снова открываю кран и молча наблюдаю, как он старательно и глубоко дышит, весь покраснев от напряжения, удовлетворенно отметив про себя, что у него уже эрекция. Наконец, закончив вливание, извлекаю наконечник и крепко сжимаю его ягодицы. -Ну все, пусти меня! – с мольбой произносит Мац и начинает ерзать на месте. - Вообще-то, радость моя, полагается пару минут полежать, ты ведь знаешь, - говорю я уклончиво. - Цай, пожалуйста! – Мацуи мученически сводит брови и морщит лоб. Вид у него такой забавный, что я невольно прыскаю со смеху и нежно целую его в макушку. - Ладно, только сам ты, боюсь, уже не добежишь – я в тебя литра два вогнал, не меньше, - я снова провожу рукой по его надутому животу, и Мац судорожно сжимает бедра и сводит вместе колени, слегка изогнувшись дугой. Окончательно выйдя из себя, он нервно выкрикивает: - Да прекрати ты уже, знаешь, как не кайфово! – голос такой сердитый, что я сдаюсь. - Все, прекратил, - я оборачиваю его простыней. - Ты только не нервничай! Да, и кстати, заодно уж, - с ехидной гримасой на лице я выдавливаю зубную пасту на его щетку и бесцеремонно сую ему в рот, за что удостаиваюсь, взгляда, способного прожечь во мне огромную дыру. – Будешь чистить зубы, сидя на горшке – это же романтика! - Офень смефно… И вот я несу его на руках в туалет через весь коридор общежития, а из всей одежды на нем – только простынь, которую я вокруг него обернул. А на мне – только плавки. К счастью, навстречу нам никто не попадается. Все-таки воскресенье. Добравшись по назначению, ставлю совсем уже изнывающего Маца на ноги и говорю: - Короче, приводи себя в порядок, только недолго. А я в душ пока. Быстро приняв душ, я пулей несусь обратно, чтобы, забравшись в постель, нетерпеливо поджидать его возвращения, словно хищный зверь в засаде, укрывшись одеялом до пояса, чтобы не смущать бедного ребенка видом моего переполненного кровью органа, который до сих пор кажется ему чудовищно огромным и вызывает недоумение по поводу того, как все это может в него помещаться. И вот он появляется на пороге, прекрасный, словно голубоглазый греческий бог, одетый в белую тунику, только вместо флейты в руках у него зубная щетка. Он отпускает руку, и простынь сползает вниз, падая к его ногам. Переступив через нее, он начинает медленно приближаться ко мне. Стройный, как кипарис, с возбужденным членом и горящими как алые маки щеками. Только эти маки пылают на его щеках вовсе не от стыда – он больше не видит ничего постыдного в том, чтобы предстать передо мной таким, каким его создала природа. Так было не всегда, но теперь для нас это стало такой простой и естественной необходимостью - наслаждаться друг другом. Я на расстоянии ощущаю жар, исходящий из недр его тела и уже весь дрожу при мысли о том, как, окунувшись в них, я растворюсь в своих сумасшедших ощущениях. Он приближается, не торопясь, как будто дразнит меня, а в глазах горит тот же адский огонь, снедающий в это мгновение меня. Изнемогая от дикого желания прильнуть наконец к его обнаженной коже, я делаю рывок вперед и, притянув его к себе, припадаю к горячим послушным губам, спешащим навстречу моим. Голодный зверь внутри меня начинает яростно метаться по своей клетке, истекая слюной и требуя свою законную добычу. И я больше не имею сил его сдерживать. Я опрокидываю Маца навзничь и нетерпеливо глажу его плечи, спину, живот, чувствуя, как член наливается кровью до предела и ток горячей крови ударной волной разливается по всему телу. Я уже хочу его до стука в висках и скольжу вниз по его телу своими разгоряченными пальцами, с наслаждением мну его ягодицы и окончательно теряю контроль над собой, потому что губы любимого, страстно впившиеся в мои, сводят с ума своими ласками, отрываясь лишь на краткие мгновения, чтобы сделать жадный глоток воздуха. Наконец, мои руки нетерпеливо разводят в сторону его бедра, с вожделением поглаживая их, что заставляет кончики его пальцев с силой впиваться в мою спину, и тогда мой разум полностью отключается, уступая место животным инстинктам.