Дублёр

Он чувствовал себя героем какого-то совершенно дурного, дешёвого и безвкусного фильма. Парень пришёл в себя в больничной палате, определённо — заграничной, обездвиженный и весь утыканный какими-то трубками, проводками, датчиками, капельницами. И всё это под противный писк аппаратуры. И все сразу как-то навязчиво засуетились, забегали, словно он был какой-то сверх важной птицей... К слову сказать, ему понадобилось какое-то время, чтобы вспомнить, кто же он такой есть, может, действительно, кто-то важный? Однако память услужливо подсказала, что никакой он не "важный перец", а всего лишь восходящая звезда отечественного кинематографа, Антон Александрович Воробьёв. К сожалению, о причине попадания на больничную койку память пока отказалась говорить, оставив парня в полном недоумении. Однако в тот момент у Воробьёва была масса других проблем, чтобы ещё и над этим заморачиваться. Когда из него вытянули километры каких-то трубок и целый пучок иголок и парень, наконец, не без труда, но всё же смог что-то промямлить, возникла новая проблема: его не понимали. Как, в прочем, и он никого не понимал. Всем что-то от него было нужно, вот только что — оставалось загадкой. Он отчётливо понимал, что окружающие говорили на французском, но совершенно ничего не мог взять в толк. Вот это-то и было странным, ведь он хорошо помнил, что для своей последней роли долго и упорно изучал этот язык, со съёмочной группой общался исключительно на французском, целенаправленно смотрел фильмы и книги читал в оригинале, без перевода, а сейчас не мог и двух слов связать. Антон просил переводчика, но безуспешно. Вместо переводчика явился крупный седовласый мужчина, уж больно похожий на врача. Он всё что-то допытывался, сам, лично мерял давление и считал пульс, время о времени светил фонариком в глаза, что до невозможности раздражало, и постоянно что-то тараторил. Не замолкая, раздражая своей навязчивостю, противно так. Поначалу Антон пытался объяснить этому седовласому толстяку, что совершенно ничего не понимает, но когда, наконец, осознал, что это взаимно, с чистой совестью и огромным трудом демонстративно повернулся к мужчине спиной и намекнул, что устал и хочет спать. Эскулап ещё какое-то время что-то кудахтал, тряс какими-то бумажками, но, когда понял, что пациент активно его игнорирует, всё же покинул палату. Антон вздохнул с облегчением. Теперь, в относительной тишине, появлялась возможность подумать о том, что же привело его на больничную койку. И подумать, к слову, было о чём. Взять хо я бы то, что он практически не помнил, что было "до" и что именно стало причиной "после". Воспоминания прыгали беспорядочными вспышками, так, словно кто-то коварно порезал всю его прошлую жизнь на кадры, а потом неумело склеил эти самые кадры, выбросив при этом целые сцены. Нет, Антон прекрасно помнил, как он, под неустанным и требовательным руководством немалой съёмочной группы, отрабатывал очередную сцену фильма. И всё, тишина и темнота. Помнил так же, что картине франко-русского производства, да ещё и на историческую тематику и, кажется, по какому-то классическому произведению, в прессе уже пророчили стать новым мировым блокбастером, а самому Антону предвидели ошеломляющий успех и грандиозную актёрскую карьеру. Но, как Антон ни пытался, даже приблизительно не мог вспомнить, ни названия картины, ни о чём вообще должен был быть фильм. Только то, что играл он то ли какого-то графа, то ли герцога. За этими размышлениями парь не заметил, как провалился в сон... Посетители повалили толпами уже на следующий же день. Консул, какие-то журналюги, как российские, так и французские, а следом за ними - и представители прочей мировой прессы. Явился, наконец, и такой долгожданный переводчик. Были и представители кинокомпании, отвечавшей за съёмки того самого блокбастера, и кто-то из съёмочной группы, даже коллеги-актёры. Антона заверили, что всё его лечение, восстановление и реабилитация оплачены и он смело и спокойно может продолжать процесс выздоровления, ни о чём не беспокоясь... Как же много было желающих прорваться к нему! Кого-то Антон вспоминал, но в основном отмечал для себя, что, вроде, и знакомые лица, а кто такие и чего от него хотят - непонятно. Каждый гость считал своим долгом поинтересоваться, что Антон помнит о случившемся. Когда же он говорил, что, собственно, и не помнит ничего, то гость с нескрываемым облегчением переводил дыхание и менял тему разговора. Но неизменным оставалось одно: все натянуто-вежливо улыбались, справлялись о самочувствии и желали скорейшего выздоровления, после чего поспешно самоустранялись. И, что характерно, все с выражением какой-то непреодолимой вселенской скорби и сожаления. Все эти гости утомляли и отвлекали от важнейшего занятия: они мешали процессу реабилитации Антона. Парня очень удивляло и пугало то, что тело почти не слушается его, а мышцы атрофировались настолько сильно, что даже простейшие действия давались ему с трудом. Но он старался, упорно, несмотря на протесты у уверения седовласого толстяка-доктора, что всему своё время, работал над собой через "не хочу" и "не могу".

***

Примерно через неделю после "пробуждения" к Антону, наконец, приехали с далёкой родины его давние друзья и коллеги по тому самому фильму: девчонка-хохотушка Оксанка, фамилию которой Антон благополучно забыл и, сколько не силился, вспомнить не смог, и друг детства, с которым, как говорится, и Крым, и Рим прошли, Андрюха Нечаев. Антон не мог не отметить, как же сильно они изменились, оба! Оксанка определённо нарастила волосы, потому как ещё совсем недавно, на съёмках, вынуждена была надевать парик, чтобы соответствовать эпохе и скрыть свою непозволительно короткую стрижку. Сейчас же она красовалась длинной толстой косой. Да и похорошела Оксанка как-то внезапно, пусть и прибавила в весе немного, но как-то очень удачно, именно там, где это надо, и эти округлости делали девушку ещё симпатичнее и привлекательнее, чем прежде. Но, как бы внешне Ксюша не изменилась, а так и осталась беззаботной хохотушкой-сплетницей, не умолкавшей ни на секунду. Вопросы от неё сыпались, как из рога изобилия, Антон не успевал отвечать на один, как тут же слышал ещё с десяток новых "что?", "как?" да "почему?" А вот Андрей, как ни странно, казался каким-то внезапно постаревшим, осунувшимся, посеребрённым ранней сединой. Таким, словно потерял кого-то очень близкого и родного и с трудом пережил эту потерю. Говорил он очень мало, всё больше просто внимательно рассматривал Антона, хмурился и о чём-то размышлял. Не заметить такие разительные перемены в некогда весёлом и беззаботном друге было невозможно. Да вот только расспросить, что же у него случилось, не получалось, Оксанка не давала своими расспросами. За беззаботным щебетом подруги Антон не сообразил сразу, что девушка подобралась к теме его частичной амнезии. — А Ренье разве ещё не приезжал к тебе? — как бы между прочим спросила она. — Кто? — растерянно переспросил Антон. Имя звучало знакомо, но его обладатель вспоминаться никак не хотел. — Как кто? Твой дублёр, — Оксанка удивлённо округлила глаза. — Подожди. Ты что, правда совсем ничего-ничего не помнишь? И как попал сюда не помнишь? — Оксан, не надо, — одёрнул её Андрей. Антон не мог не отметить, как напрягся его друг. Но девушку уже невозможно было остановить. — Как это безответственно! — пропустив мимо ушей просьбу Андрея и отталкивая парня, когла он пытался физически повлиять на неё, Оксанка продолжала сокрушаться. — Да они обязаны были сразу же всё тебе рассказатью как только ты из комы вышел! Антон оторопел от этого заявления. — Из какой... комы? Ксюнь, ты что такое говоришь? Андрей?.. Но Андрей лишь отвёл взгляд. А Оксанка, казалось, вмиг преобразилась в злобную фурию. — Тебе что, не сказали даже этого? — Оксана, замолчи! — не выдержал Андрей. — Не мы должны... — Ну, нет, теперь продолжай, раз уж начала! — настоял Воробьёв. — Что случилось? И... И как долго я был в этой коме? — Почти четыре года, — выпалила Оксана. — Охренеть... — всё, что только и смог произнести Антон. Шок? Пожалуй, это слово в полной мере передавало состояние парня. Так вот почему все на него смотрели, как на восьмое чудо света. Вот почему всё вокруг казалось таким странно-чужим. — А как?.. Что я такого сделал-то? Почему мне не сказали сразу? Оксана ещё собиралась с мыслями и решила, с чего же начать, как Андрей опередил её: — Ты же помнишь, что отказался от дублёра? Типа, сцена не сложная, зачем лишняя возня? — Антон молча кивнул. Да, он действительно начинал вспоминать всё последовательно, в ярких красках. Сцена действительно была не сложной. Типичная охота французской знати в зимнем лесу. Андрей и Антон неспешно должны были ехать верхом на лошадях по лесной дороге и размышлять о взаимной симпатии к героине Оксанки, в ходе беседы поскандалить, обозвать друг друга подлецами, назначить дуэль и разъехаться. Ну, что там было такого сложного? Андрей тем временем продолжал: — А помнишь, как твоего коня понесло? — Антон отрицательно покачал головой. Этого он уже не помнил. Понесло коня? С какого это чуда?.. Словно прочитав его мысли, девушка и тут всунула свой нос и дополнила рассказ Андрея: — Проводили раследование. Как оказалось, от мороза и навалившего снега громко треснула ветка. И тогда же у кого-то в массовке сработало ружьё. Конь не должен был вообще на это отреагировать, а он... Он понёсся в чащу, ты не смог выпутаться из стремени, а потом скакун сорвался и кубарем полетел в овраг, разумеется, с тобой. Вот... Оксанка замолчала, дав возможность парню переварить и осмыслить услышанное. — Охренеть... — снова выдохнул Антон спустя несколько минут. — Но как такое вообще могло случиться? На площадке же столько народу было... Блин... Подожди, это что же, фильм что ли так и не досняли? — Вообще-то, досняли, — впервые несколько стушевалась актрисса. — Правда... В общем, Антон, понимаешь, тебя вы... — Оксана, нет! — Андрей готов был в любую секунду заткнуть ей рот, а если и это не поможет — то и вырубить на месте. — Господи, Андрей! Он всё равно он всё узнает! Смысл молчать? — и прежде, чем Нечаев успел что-то ей возразить, Оксана выпалила: — Антон, понимаешь, тебя вырезали. Все сцены, где ты успел засветиться крупным планом. Что было возможно — пересняли. Времени на новый кастинг не было. Вместо тебя взяли твоего дублёра. К тому же он всё равно уже знал твою роль. Ну, помнишь, из местных. Ренье Мартен, французик такой симпатичный. Андрей в начале съёмок ещё сказал, что вы с ним очень похожи. Этим режиссеры и воспользовались. Оксана не стала говорить, что, благодаря такой неожиданной смене ролей, Ренье Мартен в одночасье из незаметного и никому неизвестного дублёра превратился в одного из наиболее высокооплачиваемых французских актёров последнего десятилетия. Незачем было Воробьёву знать, что этот парень благодаря его роли стал мировой знаменитостью. Антон тем временем ещё пытался вспомнить своего дублёра Ренье, когда Андрей снова ошарашил его: — Ксюнь, а что же ты о самом главном молчишь? Тебя, Антоша, не только из фильма убрали, тебя даже в титрах нет! Вот это стало ещё большим шоком и ударом для Воробьёва. — Что? Как так-то? Кто дал им право?.. — А вот так! — буркнула Оксана. — Твоя любимая Аврора дала им все права. Помнишь такую? — он только удивлённо смотрел на девушку, ведь не помнил никакой Авроры. — Ну, значит, это даже хорошо, что забыл. Твоя несостоявшаяся супруга, директор и адвокат в одном лице. Эта сучка ещё до окончания расследования, когда услышала прогнозы врачей, по-быстрому срубила денег с киностудии и аннулировала твой контракт. А после и вообще сбежала. Правильно, а чего ждать-то было? Тебя уже похоронить успели и забыть. Врачи давали всего пять процентов вероятности того, что ты выживешь и практически ноль в пользу того, что ты сможешь двигаться и не останешься вялым баклажаном до конца жизни. Никто не надеялся даже, что ты когда-нибудь проснёшься! Если бы Мартен сразу после премьеры не поднял скандал в прессе и не ввалил весь свой гонорар за фильм в твоё лечение, тебя бы и от аппаратов ещё четыре года назад отключили. А что? Случай безнадёжный, иностранец, семьи нет, денег тоже не осталось... Оксанка продолжала что-то рассказывать, Андрей время от времени спорил с ней, а вскоре они, казалось, и вообще забыли о присутствии в одной комнате с ними Антона. А он не стал им мешать, тихонько вышел из палаты и, опираясь на ходунки, побрёл в спортзал. Ему необходимо было побыть наедине со своими мыслями, обдумать услышанное и решить, что делать и как жить дальше. Но и там, среди снарядов и тренажеров, ему не дали ни побыть в одиночестве, ни, тем более, поразмышлять над тем, как всё хреново для него складывалось в данный момент. — Добрый вечер, мсье Воробьёфф. Антон обернулся. На пороге спортзала стоял он, словно призрак из забытого прошлого. Того самого прошлого, что вспомнилось лишь сейчас. Заметно возмужавший и похорошевший, но попрежнему не утративший юношеской тонкости и привлекательности. Вот теперь Антон вспомнил его, Ренье Мартена, того самого мальчишку-прилипалу, который буквально по пятам за ним ходил, чуть ли в рот на репетициях не заглядывал, ловил каждый жест, слово и все его эмоции. Вспомнил, как этот самый пацан при знакомстве щебетал о том, что пересмотрел все фильмы с его участием и восхищался его талантом. Вспомнил, как тогда лестно это звучало. Сейчас же перед ним стоял вполне самодостаточный и, — Антон был в этом уверен, — не менее талантливый молодой человек. — Добрый, — на автомате произнёс Антон и только потом понял, что сказал это на русском. Однако Ренье Мартен этого, казалось, даже не заметил. Напротив, он приветливо улыбнулся и с нескрываемым облегчением и лёгким акцентом сказал: — Я знал и верил, что вы будете здоровы, а меня не хотели слушать...

***

— Ты же понимаешь, что у меня в данный момент ни копейки за душою нет, мне не с чего вернуть тебе деньги за лечение? Я, если честно, не уверен даже, есть ли мне где жить, когда я выйду из больницы. Они сидели в почти пустом больничном кафетерии и как сарые знакомые пили чай из одноразовых бумажных стаканчиков. Антон был сильно удивлён тому, насколько легко, без признаков "звёздной болезни" ему давалось общение со своим бывшим дублёром, а ныне, как оказалось, весьма успешным актёром. Немалую роль в этом сыграло неплохое владение Мартеном русским языком, хотя он всё же иногда перекручивал слова, а его акцент становился просто невозможным. Ренье какое-то время сосредоточенно обдумывал услышанное, видимо, стараясь вникнуть в суть слов собеседника, а после лишь пожал плечами. — Сейчас я хорошо зарабатывать деньги, много сниматься в кино и у меня нет нужды в деньгах, — Мартен допил чай и отставил в сторону стаканчик. — Но... — начал, было, Антон, но француз перебил его. — Вам нет сейчас возможность вернуть долг, а я пока не прошу. Но я хочу предложить вам работу, как только вы закончить реабилитация, — Ренье видел крайнее удивление Антона и, казалось, был вполне удовлетворён произведённым эффектом. — Мой очень хороший знакомый, режиссер, из Голливуда, хотеть снимать кино с мало известным русским актёром в главной роли. Я имел смелость предложить на эту роль вас, мсье Воробьёфф. — Ты... шутишь? — удивился этому предложению Антон. — Ты не заметил, что я еле ползаю и страдаю амнезией? Да я тебя еле вспомнил! — Не страшно, — просто пожал плечами француз. — Если бы не вы, то я бы никогда не добился того, что у меня есть. Это вы из десятков претендентов утвердить именно меня на фильм вашем дублёром. Я сожалею о том, что с вами произошло, но, к сожалению, именно это дало мне дорогу в кино. С вами поступить очень несправедливо, когда вырезать вас и ваше имя из фильма. Сейчас я должен сделать всё, что в моих силах, чтобы вы вернулись в профессия и компенсировать потраченные впустую годы. Карма! Я должен вам, а долги надо отдавать. Я верю в ваш талант и ваши возможности. Без веры жить нельзя. — Псих, — пораженно выдохнул Антон. Но противиться такому напору не стал. Если уж кто-то ещё в него верит, то не всё потеряно...