Что развращает человека?

Сегодня в загородном доме Жан–Жака Руссо не было привычной блаженной тишины, ведь к нему заглянул его давний приятель. – Славно, mon ami, что вы предложили мне нанести сюда визит. Казалось бы, мы не так далеко от Парижа, а обстановка уже совсем не та, да и мысли в голове другие, – заметил Вольтер, делая экспрессивный жест рукой. – Вот видите! Человеку бывает важно порой прикоснуться хоть немного к природе, отвлечься от городской суеты. Я всегда говорил это и не устану повторять: наука и техника развращают индивида, а единение с природой, напротив, есть путь к прогрессу, – Руссо взглянул на своего гостя с довольной улыбкой, устраиваясь поудобнее в кресле с бархатной обивкой. – С вами крайне занятно спорить, любезнейший! Признаться, такой увлекательной беседы у меня давно не было! – Франсуа–Мари мгновенно оживился. – Однако, позвольте с вами не согласиться. Вот смотрите: чудесное кресло, в котором вы сейчас изволите сидеть, сделано по точно рассчитанным чертежам с помощью инструментов, то есть каких-никаких, но достижений науки. – Mon chéri, благодарю за любезность, но мое кресло сделано из дерева, а дерево – часть природы. Следовательно, если бы не было природы, ваша наука не имела бы никакого смысла, – Жан–Жак развел руками и приподнял брови, ожидая реплики своего оппонента. – Но согласитесь же – жить в теплом и уютном доме куда приятнее, чем в лесу. Природа дана человеку для того, чтобы он преобразовал ее и подчинял себе с помощью науки, – Вольтер блеснул глазами и сжал свою изящную руку в кулак. – Oh, cher ami, в науке сплошной разврат! Вы образованнейший человек, я всегда видел в вас авторитет и вдохновлялся вашими трудами, но как же можно иметь такое варварское отношение к природе? – мыслитель хотел было добавить еще что–то, как вдруг растерялся и неподвижно застыл в кресле, слегка приоткрыв губы. – Cher Jean, прошу, не делайте поспешных выводов, прислушайтесь к разуму. Социальный прогресс привел к колоссальным изменениям в обществе: больше нет средневекового разврата, вызванного отсутствием науки. Исходя из этого, могу сделать вывод, что наука в определенной мере диктует обществу нормы морали. И где же здесь разврат? – Послушайте, вам ли говорить об этом? Я даже не желаю думать, сколько прелестных mesdames и mesdemoiselles посетили ваши покои за последнее время, – Руссо разгорячился, щеки его покрылись легким румянцем от жаркой дискуссии, что, впрочем, отнюдь не придало ему более убедительный вид. Вольтер, вполне спокойный до сего момента, мгновенно вспыхнул: – Я бы попросил не переходить на личности, mon ami, ибо это уже действительно грубо с вашей стороны! Я готов на всё ради науки и я докажу вам это! – Франсуа–Мари вскочил с кресла и встал в центре комнаты. – Вы изволили утверждать, мол, наука развращает меня, теперь смотрите же, что сделает со мной ваша природа! – Воскликнул горячо философ и в одно мгновение оказался вплотную перед Жан–Жаком. – François, не так близко, я же… – не успел Руссо закончить своей фразы, как Вольтер упёрся в кресло коленом между ног оппонента, а руки свои опустил ему на плечи, впиваясь в них тонкими пальцами. – Если бы ты знал, как долго я хотел это сделать… И что же меня сдерживало? Наука! – Вольтер перешел на приятный шепот, склоняясь над Жаном все ниже и ниже, пока, наконец, не задел его ухо своими горячими губами. Руссо вздрогнул – он не в силах был шевельнуть даже кончиком пальца. Плотно прижавшись к спинке кресла, тот не мог даже вдохнуть или выдохнуть, только щёки его краснели с каждой секундой. Мари отстранился, наблюдая своего ami в непривычном положении. Таким, впрочем, Руссо ему даже очень понравился и он, нежно обвив тому шею руками, прильнул губами к пылающим губам Жан–Жака. Руссо, на удивление, не сопротивлялся своему развязному товарищу. Возможно, он и сам бессознательно желал этого, приглашая Вольтера в гости, но это уже концепция дядюшки Фрейда, а мы с вами говорим про Эпоху Возрождения. Жан, издав сладкий стон, отвернулся и прервал затянувшийся поцелуй. – Видишь, до чего довела меня природа! – укоризненно покачал головой Франсуа, делая шаг назад от кресла. – Marie… – тихо отозвался Руссо, не поднимая глаз.– Я беру свои слова по поводу mesdames и mesdemoiselles обратно и глубочайше прошу меня простить. – Что же, извинения приняты. Быть может, вы отступитесь и от того, что наука развращает? – Жан отрицательно помотал головой, на что просветитель загадочно улыбнулся. – Я приглашаю вас к себе в Paris на следующих выходных. Возможно, вы бы даже захотели оказаться на месте какой–нибудь mademoiselle в моих покоях? Руссо томно поднял глаза: – И вы мне ещё изволите говорить, что наука не развращает.