Sounds of silence

Стоит Шерил закрыть дверь, и воздух в комнате пронизывается сотнями крошечных наэлектризованных проводов. Ее "спокойной ночи" путается в них, рвется и умолкает. Тихо так, что Дуэйн слышит, как тикают часы на чужом запястье. Уже восемь месяцев Дуэйн пытается приучить себя слушать тишину, но у него никак не выходит; уши упрямо продолжают наполнять ее звоном. В комнате Дуэйна нет ничего, что могло бы звенеть без конца. Он читает Ницше и пытается перебить звон мыслями, но тот изворачивается - становится то громче, то тише, в зависимости от глубины размышлений. Звон почти сводит его с ума - будь он Олив, давно пожаловался бы маме. Но он не Олив, и он не может жаловаться. Он не может говорить. И вдруг появляется Фрэнк. Тело в белой пижаме. Собачье отчаяние в глазах. Тики и таки в механизме часов. Лежа в темной комнате в полутора метрах от Фрэнка, Дуэйн не может думать о Ницше. Он может думать только о Фрэнке. Восемь месяцев звона плавно растворяются в восьми тик-таках. Дуэйн глубоко вздыхает - воздух в комнате полон Фрэнком, переполнен Фрэнком, как кислородный коктейль - кислородом. Дуэйн, восемь месяцев дышавший спертой звенящей тишиной, захлебывается свежестью звука; горло судорожно сжимается от череды зевков. Слезятся глаза, и липнут друг к другу ресницы, когда он плотно смыкает веки. - Тик-так, - говорят часы перед тем, как он проваливается в сон.