Сквозь толщу льда

- Я мог бы помогать ему. - Спасибо тебе, Чанель, ты всегда был добрым и отзывчивым мальчиком. Но, я думаю, он не захочет. Он… он мало кого подпускает к себе. Да и мне будет неудобно перед тобой, - женщина поспешила отвести взгляд в сторону. - Ну, начнем с того, что я не боюсь ни его, ни, тем более, его отвратного характера. А за работу вы могли бы мне платить, - улыбка так же обворожительна, как и сам парень. - Чисто символически. Не переживайте, госпожа Чон, много я с вас не возьму. - Нужно поговорить с ним. Все же женщина не дает окончательного ответа. Она помнит, чем это закончилось в прошлый раз. - Вы – мать, вы все решаете, - напоминает ей Чанель, отпивая из банки содовой. Кажется, впервые за долгое время она задумывается над истинным значением этих слов. - Зачем он тут?! Пусть проваливает! – кричит Бекхен. - Убирайся вон! - обращается он уже к Чанелю. - Бекхен-а, зачем ты так..? Он же твой друг. - Никой он мне не друг! Я его всего пару раз в школе видел, до того как… стал калекой! Возможно, Бек хотел проехаться колесами инвалидного кресла по огромным ступням Чанеля, но у него ничего не получилось. - Я второй год живу на соседней улице. Нужно было просто познакомиться со мной, - почему-то Пак не теряет самообладания. Он даже улыбается. Голос его спокоен, в нем лишь слегка сквозит насмешкой, но не более. Никакого сарказма. Скорее, он хочет подразнить Бекхена, нежели разозлить. - Хватит! Я твоя мать и я принимаю решения в этом доме! – женщина впервые за несколько лет повысила голос на сына. - Сынок, - она садится перед ним на колени, чтобы видеть его глаза, чтобы он не думал, что все смотрят на него свысока, - я постоянно на работе, а за тобой нужен уход. Всех сиделок ты выжил из этого дома, всех выгнал. Так нельзя. Ты не можешь оставаться все время один. Помнишь, что сказал доктор? Позволь Чанелю время от времени помогать тебе. Бек смотрит на мать и не может понять лишь одного – с чего она взяла, что он сам не может о себе позаботиться? Он прекрасно со всем справляется. Да, есть некоторые трудности, но это не смертельно. Он всему научится со временем. Приспособится. Бекхен думает одно, но злой язык, крутой нрав и злоба, затаенная на весь мир, делают свое черное дело, и на выходе все получается совершенно иначе. - Да, точно, пусть побудет тут некоторое время. Поняньчится с калекой немощной. А вдруг в будущем его жена сломает себе спину, и ему этот опыт пригодится? Ты только платить ему не забывай, а то я еще подумаю, что он из жалости ко мне сюда напросился! – бросает в гневе Бек. Он покинул комнату, не желая продолжать разговор. Нервозность дала о себе знать мгновенно, так как Бек врезался в мебель больше прежнего. - Я говорила тебе, я предупреждала… - Не о чем беспокоиться, госпожа Чон. Я справлюсь. Бедная мать не знает, почему, но она верит этому всегда улыбающемуся парню. - Проваливай из моей комнаты! – орет Бек, пытаясь вытолкнуть огромного не по годам Чанеля. - Мне нужно тут прибраться. - Пошел к черту со своей уборкой. Иди, убирайся в другом месте, а мое личное пространство занимать не смей! - Оу, правда? – будничным голосом интересуется Ель. Кажется, ни одна колкость и гадость, брошенная Бекхеном, не способна ни задеть, ни, тем более, обидеть его. - А знаешь, что я могу сделать? - Нет. Зато знаю, чего не можешь. Убрать эту дебильную улыбку со своего лица. - Людям свойственно улыбаться. Попробуй, может, понравится. Хотя, едва ли злобному гному вроде тебя может что-то понравиться, - размышляет вслух Чанель, попутно сметая весь мусор со стола. - Как ты меня назвал? – Бек так зол, что ему становится трудно дышать. - Злобным гномом, - повторяет Пак, садясь на колени, чтобы вымести всю пыль из-под кровати, но тут же получает сильный пинок под зад. Бекхен чертовски сердит и он готов запинать его до смерти, но довольная рожа этой нахальной сиделки просто выбивает его из колеи. - Это что, костыли? – парень достает их из-под кровати. Запыленные и, конечно же, ни разу не использованные. Бек даже пробовать не стал бы, в этом Ель уверен. - Положи, где взял. А еще лучше – выброси это барахло. - Ты хоть пробовал на них становиться? - Ты, видимо, не только тупой, но еще и слепой, да? Если ты не заметил, то я сижу в инвалидном кресле не просто так. - Твоя мама мне все рассказала. Ты себе не спину сломал, а тазобедренную кость. Просто ты слишком слабый, а перелом серьезный, вот и не можешь подняться на ноги. Или не хочешь? Бек бледнеет на глазах, и непонятно от чего – из-за предательства матери, или от того, что Чанель читает его как открытую книгу. - Пошел ты, - это все, на что его хватает, но укатиться в другой конец дома не получается. Чанель держит коляску, не давая возможности побыть Беку наедине с самим собой. - Отпусти! - Перестань уже жалеть себя. - Тебя спросить забыл. - Ну вот гном и есть. Самый натуральный, - шутит Ель, обходя инвалидное кресло. Бекхен даже понять ничего не успел, как оказался на своей кровати. - Ты ненормальный? Что ты делаешь? Я не мешок риса! - Ты не против составить мне компанию, пока я тут убираюсь? А то мне одному скучно. Под громкие недовольные хмыканья Пак все-таки приступает к уборке. Не то чтобы Чанель не любил лето, но это же чертова преисподняя. Пока дошел до дома Бекхена, вспотел как свинья. - Эй, Бек, можно мне принять душ? - Да хоть утопись в нем, - бурчит тот себе под нос, подъезжая поближе к кондиционеру. Пак смотрит куда-то сквозь него, словно что-то вспоминает. Да, точно… в детстве, когда он жил в Инчхоне, они с друзьями нашли отличный способ борьбы с жарой. Тогда ни у кого из них не было кондиционеров. - Жарко, правда? – заходит Чанель издалека. - Нет, что ты. Я тут просто так сижу, загораю, - ерничает Бек. - Опять кусаешься, гарпия. Ель уже настолько привык к его прескверному характеру, что, будучи вдали от этой колючки, порой ловит себя на мысли, что ему этого не хватает. - Круто, ты выучил новые слова. Тебе это очень пригодится, когда будешь работать вышибалой в стриптизбаре. - Я знаю отличный способ, как избавиться от жары, - загадочно произносит Пак, катя Бека перед собой. - И в будущем я буду врачом. Вылечу тебя, и тогда у тебя больше не останется причин ненавидеть весь мир. Бекхен ничего не отвечает. Никакого сарказма или колкостей. Напротив, он подозрительно притихает, даже не спрашивая, куда же Чанель его везет. Ответы приходят позже в виде направленной на него струи холодной воды из шланга на заднем дворе. - Прекрати! Ты ненормальный! Что ты делаешь!? – вопит Бек, пытаясь уклониться. - Ой, да ладно тебе. Это же весело! Обливаться в такую жару – чертовски хорошая идея. Мы так в детстве делали, - смеется Ель. - Ну, теперь ясно, откуда эта умственная отсталость. Прекрати! Я весь намок. Я хочу домой! Пак перекрывает воду на насадке и впервые так зловеще смотрит на Бекхена. Кажется, тот перешел черту дозволенного. - Что такое? В чем твоя проблема? Что ты имеешь против этого мира? Чем тебе человечество не угодило? – Ель впервые так серьезен. - Да ничего я против этого чертового мира не имею. Плевать мне на него. И на тебя плевать. И на твои жалкие потуги развеселить меня мне откровенно насрать. Думаешь, ты – волшебник, который может все исправить? Чушь, в жизни такого не бывает. - Верно. В жизни нужно много работать над тем, чтобы что-то исправить или чему-то научиться заново, хоть ты раньше это и умел. Бекхен слишком круто разворачивает коляску, и чертовы колеса скользят на траве. Всего один миг – и он уже лежит на земле. Кресло перевернуто, но Чанель не спешит на помощь. Впервые Бек ему благодарен. - Что уставился? Хоть коляску переверни, помощник хренов. Пак устало выдыхает, но все же идет выполнять требование. Он даже понять не успел, каким образом Бекхен так ловко вырвал садовый шланг у него из рук, как холодный поток воды хлынул в лицо. От неожиданности Чанель грохнулся на землю. - Ну что, приятно? Несколько секунд парень сидит в ступоре. Похоже, Бекхен своего добился. Сейчас он либо треснет его и уйдет, либо просто уйдет. И Бек снова будет один. Как он и хотел. Но, вопреки всем его ожиданиям, лицо напротив расплывается в довольной улыбке: - Вызов принят. У кого шланг, тот и победит! - Ну, так как он сейчас у меня, значит, победил я. - Это мы еще посмотрим. Ель на карачках подползает к Бекхену, в надежде отобрать «оружие», но все, что он получает – это залп холодной воды в рот и нос. Он не поднимается на ноги, чтобы быть на равных, но и Бек не промах. Это только с виду он слабый и немощный, но Чанель-то знает, сколько сил в этих худых руках. Парни катаются в огромной луже, приминая своими телами газон. Оба мокрые насквозь. И хоть Бекхен не смеется, Пак видит, что тому, безусловно, весело. Этот задор в глазах, желание победить, быть лучше – Ель не спутает его ни с чем. И пусть тот факт, что он поддается ему, будет единственной тайной от Бекхена. Спустя почти час Бек как-то странно капитулирует. Оба лежат в грязной луже и смотрят в небо. - Мне нужно в дом. - Зачем? Что-то случилось? - Нет, просто устал. Чанеля резко уносит куда-то в дом, и пока этот идиот пропадает Бог знает где, Бекхен безуспешно пытается залезть на коляску. Как бы сильно он это не ненавидел, но без посторонней помощи ему не обойтись. - Помоги мне… что это? – Бек тыкает пальцем в костыли, не понимая, зачем Чанель их принес. - Это что, шутка такая? Думаешь, мать твою, это весело, да?! – злится он. - Коляска мокрая и грязная, в дом ее тащить нельзя. Либо ты пойдешь сам, на костылях, либо я понесу тебя на руках. Но ты скорее умрешь, чем позволишь мне поднять твое эгоистичное и эгоцентричное тело, так что выбор у тебя не велик. Вот так выдал, Бекхену даже возразить нечего. Он не кричит и не злится. Мальчишка тихо паникует где-то глубоко внутри, чтобы Пак не догадался, насколько сильно ему сейчас плохо и… страшно. А еще Беку позарез надо в туалет, иначе он описается прямо при своей самоотверженной сиделке. Этот факт сыграл решающую роль в принятии решения. Парень резко смахивает с лица оставшиеся капли воды и тянется за костылями. Все тело дрожит от напряжения, но упрямство и гордыня берут верх. Ну вот, он почти сам стоит на костылях. Черт возьми, как же приятно снова ощущать ступнями твердую почву. - Отлично. А теперь давай, иди в дом. Я бы помог тебе, но уверен, ты и сам справишься, - подначивает его Чанель, все же держась рядом, на расстоянии вытянутой руки, чтобы в случае необходимости подстраховать. Все-таки, Бек полтора года не вставал на ноги. Это даже шагом назвать нельзя. Так, микрошажочек. Но, черт возьми, оно того стоило, чтобы увидеть эту искреннюю улыбку на лице Бекхена. - Чанель… Чанель, я иду! Смотри! – от восторга кричит парень. - Что? Не может быть! Я не видел, шланг подбирал. Покажи еще раз, - притворяется Ель, стоя позади. Все он прекрасно видел. - Чанель! Я иду! Я сам иду! Бекхена хватает на пять шажочков, а затем уставшие ноги подкашиваются. Но Пак уже наготове – он тут же ловит парня в свои объятия. - Так, Форрест Гамп, хватит на сегодня. Тебе нужно в душ, иначе простудишься. - Нет, пусти! Я хочу еще, я смогу! В этом весь Бекхен. Он не знает меры ни в чем. - Завтра снова попробуешь, а я посмотрю, ладно? Ты и так за сегодня много сделал. А я уж было подумал, что ты и улыбаться-то не умеешь. Ель на руках несет Бека в ванную, но тот дергает его за футболку. - Чего? Ему неудобно, он жмется и, кажется, даже краснеет, но все же выговаривает: - В туалет. Пак молча относит его и сажает на фаянсового «друга». - Сам справишься? - Ты идиот? Чанель лукаво щурит один глаз: - Немножко. Пока Бекхен в туалете справляет нужду, Ель набирает ванну. С этим Бек точно сам не справится. Ему нужно отогреться в горячей воде, иначе наверняка заболеет, ведь Пак так и не выключил кондиционер. - Я помогу тебе раздеться. - Я сам могу! – в который раз напоминает Бекхен, стягивая с себя мокрую футболку. Сидеть на бортике ванны он тоже может без Паковской помощи. - Ну, как хочешь. Без лишних слов Чанель поворачивается к нему спиной и начинает раздеваться. - Постой, что ты делаешь? - А что, не видно? Снимаю мокрую одежду. - Зачем ты ее снимаешь тут? - Потому что это ванная комната, и сейчас я буду купаться. - Нет, сейчас купаюсь я, - напоминает Бек. - Ванна большая, мы оба в ней поместимся, не переживай. - Ты спятил? Я не буду сидеть в одной ванне с парнем! - В данный момент я не парень, я твоя сиделка, так что давай без капризов. - Ты меня не слышишь? Я не буду купаться с тобой. - Печально, потому что я с тобой буду. Чанель немного грубовато начинает стягивать с него мокрые брюки вместе с трусами. Крик и визг в ванной стоит невообразимый. - Больной придурок! Я тебя убью! Не смей так со мной поступать! – вопит Бекхен, когда Ель все же раздевает его догола и опускает в горячую воду. Он мигом отворачивается от него, насколько это возможно. Бек даже ноги подобрать не может, это может повредить тазобедренные кости. - Мы оба парни, что тут такого? Ты что, в бане никогда не мылся? Чего ты так стесняешься? – не понимает причины истерики Пак, продолжая раздеваться. - Я даже водичку вспенил, чтоб тебе было, чем прикрываться, - хохочет он, уже осторожно садясь за спиной Бекхена. Длинные ноги вытягиваются по бокам от худенького юноши, а крепкие руки аккуратно притягивают его поближе, пока он спиной не касается голой Чанелевской груди. - Что ты делаешь?! - открыто паникует парень. - Помогаю тебе мыться, а ты что подумал? Большие ладони действительно мылят сначала его спину и плечи, затем руки и грудь. С ногами Ель предельно осторожен. Бекхен, кажется, почти привык к его прикосновениям. Он лишь иногда странно подрагивает, когда Чанель под водой моет его живот . Длинные пальцы не опускаются ниже положенного, но Бек все равно нервничает. - Давай-ка, вымоем твою голову. - Я не маленький, сам могу, - наконец, подает он голос. - Кто тут сиделка, я или ты? Так что не спорь. Намылить волосы Бекхена – дело не хитрое, а вот смыть с них пену, когда он как щеночек то и дело трусит головой, – задача не из легких. - В глаз попало. Щиплет, - по-детски хнычет Бек, потирая глаз. - Ну-ка, покажи. Не три ты его. Вон, какой красный. Обмыться самому должным образом не получается потому, что Бекхен постоянно вертится. Чанель заматывает его в полотенца, а сам надевает халат. - Это халат моей мамы, - как бы между прочим замечает Бек, уже сидя на своей кровати. - Хочешь, чтобы я его снял и ходил голышом? – он деланно начинает развязывать пояс. - Только попробуй. Лето близится к концу, скоро Чанель уйдет на учебу и не сможет проводить с ним так много времени. Бекхен понимает это как никто другой. Больше не будет никаких обливаний водой, босых прогулок по теплому асфальту. Не будет общей ванны на двоих, не будет теплой Чанелевской груди за спиной, на которую можно облокотиться. Всему этому наступит конец, он уйдет, как и все они. Хотя, надо отдать парню должное, он продержался дольше всех. Бек мрачный как туча, он считает дни. От матери он слышал, что Чанель поступил-таки в какой-то университет. И, скорее всего, не в Сеуле. - Что тебе приготовить на обед? - Тарелочку яда. Твоя стряпня такая же отвратительная, как и твой внешний вид. Прежний Бекхен возвращается, и Чанель понимает, что это не беспричинно. - Что-то случилось? – осторожно интересуется Пак, нарезая овощи. Бек сидит рядом на кресле, и, судя по всему, увлечен книгой настолько, что отвечать на поставленный вопрос не намерен. Костыли всегда рядом, ведь инвалидным креслом он почти не пользуется. С появлением Чанеля в этом доме многое изменилось. - Бекхен, ты что, влюбился в кого-то? Предположение настолько обескуражило парня, что тот стал весь пунцовый. - Точно! Ты влюбился! Ну и, кто она? - Умолкни, шут гороховый. Не мели ерунды. - Чего ты так злишься? Она не отвечает взаимностью? - Я сказал – умолкни. - Это не ответ, - цокает языком Пак. - Ты определенно что-то к кому-то чувствуешь, но, кажется, тебя что-то злит. - Браво, Шерлок, ты раскрыл преступление века, - кривляется Бек и тянется к костылям, чтобы поскорее уйти из кухни, уйти от этого разговора. - Ты с ней целовался? – не замолкает Ель. - Или… или, может, у вас было что-то большее? – улыбается он, следуя за Бекхеном по пятам. - Даже если бы что-то и было, я бы тебе не рассказал. - А, может, ты такой злой, потому что ничего не получилось? Бек, ты что – импотент? Парень с трудом поворачивается к нему лицом, но Чанель отрывает его от пола, сгребая в охапку. - А впрочем, не отвечай. Я сам проверю. Чужие руки расстегивают ширинку Бекхена быстрее, чем тот успевает остановить наглеца. - Какого черта ты делаешь?! Убери свои руки! - Я просто хочу кое-что проверить. Пак сильнее, но даже без этого Бек не смог бы встать и уйти. Бесстыжая рука не менее бесстыжего Чанеля поглаживает его член через ткань боксеров, а мягкие губы целуют его грудь. - Хочешь, я научу тебя, как обращаться с девчонками? - Прекрати, придурок! - Они очень любят, когда их трогают здесь, - губы Пака прихватывают один сосок Бекхена. Он с таким причмокиванием посасывает его, словно это леденец. Длинные пальцы уже не просто трогают его везде, где захочется, они возбуждают. Так, Бек даже не замечает того момента, когда рука Чанеля ласкает его уже не через боксеры, а напрямую. - Если хорошо попросишь ее, она возьмет его в рот, - Ель целует впалый живот до самой кромки волос, из-под лба наслаждаясь агонией мечущегося Бекхена. Тому и правда очень хорошо. Теплые пальцы водят по члену так нежно и аккуратно, что ему хочется продлить этот момент, запечатлеть его в памяти навсегда. Пак облизывает сосок, а затем дует на него. От фейерверка ощущений Бек аж в спине прогибается, толкаясь в чужую ладонь, а изящные пальцы хватаются за Чанелевское плечо - Чанель… - выдыхает он, кончая ему в руку. 28 августа. Три дня до начала учебного года. Три дня, и все – веселое приключение закончится. Больше не будет его дебильной улыбки, его дурацкой кучерявой макушки и оттопыренных как у эльфа ушей. Больше не будет запаха его туалетной воды, который так нравится Беку, но он никогда в этом не признается. Просто каждый будет жить своей жизнью. Чанель и так многому его научил. Причем, ни разу даже не прикрикнув на него. Парень молча терпел несносный характер Бекхена и все же не бросил его. Поднял на ноги. - Пройдемся сегодня в парк? - Это не парк, а лесопосадка. Не думаю, что я смогу дойти так далеко даже на костылях. - А ты попробуй. Если не сможешь, я буду рядом и всегда помогу. Зачем? Зачем он говорит то, чего сделать не сможет? Бекхен не закатывает истерик, не устраивает допросов. Это все излишне. Нужно просто сохранить в памяти все то хорошее, что было. Солнце почти спряталось за горизонт, но они никуда не спешат. Бек несколько раз присаживается отдохнуть, прежде чем они доходят до первого деревца, с которого и начинается лесопосадка. Такое длинное и сложное расстояние Бекхен преодолевает впервые. - Там есть ручей. Пойдем, я покажу его тебе, - Чанель протягивает ему руку, словно Бек мог бы ее взять. Он-то мог бы, но тогда придется бросить один костыль… что Бекхен и делает. Откровенно говоря, Ель ведет его по каким-то дебрям, и Бек все чаще и чаще оглядывается назад, чтобы хоть приблизительно запомнить дорогу. - Боишься, что я тебя убивать веду? – как обычно шутит Пак. - С чего бы тебе это делать? - Ну, не знаю. Может, потому что ты травишь мне жизнь три месяца к ряду? Они идут по поросшему корнями и травой холму. Он не то чтобы сильно крутой, но довольно высокий. Кажется, Бек видит у его подножья ручей, о котором говорил Ель. - Тебя никто не держит, ты всегда можешь уйти. Чанель резко поворачивается к нему лицом. - Разве я могу уй… – договорить он не успевает. Земля под ногами скатывается вниз, уходя из-под ног Чанеля. Он лишь успевает оттолкнуть от себя Бекхена и кубарем катится вниз. - Чанель! На спуск у Бека уходит почти двадцать минут. Едва он добирается до Еля, как силы появляются из ниоткуда. - Чанель! Открой глаза! – трясет его парень. Как оказалось, внизу много камней, и об один из них Пак расшиб себе голову в кровь. Его нога лежит как-то не так. Слишком неестественная поза. - Чанель, прошу тебя… помогите! – орет во все горло Бек. - Бекки, почему ты… такой шумный… - едва мямлит бледный Ель. - Ты идиот! Зачем ты притащим нас сюда?! - Я хотел… показать… тебе ручей. Он похож на тебя… маленький… чистый и… такой же противный, - даже с разбитой головой и одним залитым кровью глазом Чанель умудряется вымученно улыбаться. - ПОМОГИТЕ! – снова кричит Бекхен, крепче прижимая его к себе. - Чанель, не умирай. Ты слышишь меня? Не умирай! – умоляет он, целуя его губы. От страха потерять Еля на глаза наворачиваются слезы, но упрямый мальчишка смахивает их. Больше часа он кричит в пустоту. В сени деревьев темнеет быстрее, там почти ничего не видно, и Бекхен принимает решение – нужно идти за помощью. Иначе их никогда не додумаются искать здесь. А если и пустятся в поиски, то будет уже поздно… Нет. Он не позволит этому произойти. Бек сворачивает свою куртку и кладет под голову Чанеля. - Пожалуйста, не умирай. Дождись меня, я приведу помощь, - обещает он, с трудом поднимаясь на ноги. Как оказалось, спускаться было намного проще, чем взбираться по этому чертовому холму. К моменту, когда Бекхен выбрался из лесопосадки, на улице была прочти беспроглядная темень. Все это время, каждую минуту, пока он ковылял домой на одном костыле (ведь второй, оставленный где-то на обочине, Бэк так и не нашел), он думал о Чанеле. Парнишка то плакал, то сам себя успокаивал. - Все будет хорошо. С ним все будет хорошо! Он же сильный. Сильнее меня. Эти слова вряд ли помогали Чанелю, но Бекхену от них становилось чуточку легче. Чанель понял, что совершил, пожалуй, самую глупую ошибку в своей жизни, притащив Бекхена с собой так далеко. Ему не выбраться одному. А даже если и выберется, он устанет так сильно, что просто не дойдет до дома. Нет, Ель переживал не за свою шкуру. Одна лишь мысль о том, что где-то там, на дороге, валяется обессиленный Бекхен, беззащитный и уставший, вселяла в душу леденящий ужас. Ему очень хотелось бы снова услышать его голос. Кажется, если напрячь память, то можно вспомнить слегка хрипловатый голосок. Глова трещит по швам, но это ничто в сравнении с тем, что нога его пылает. Скорее всего, Пак ее сломал. Воспоминания накрывают волной так вовремя, именно в тот момент, когда ему особенно больно. Они такие реалистичные. Парень почти чувствует прикосновения родных теплых рук к своему лицу. - Чанель… Чанель… - доносится откуда-то из пучины подсознания. - Чанель, мать твою! Не смей умирать! Ты меня слышишь?! Не смей оставлять меня одного, иначе я найду тебя на том свете и что-нибудь сломаю! – кричит Бек, когда спасатели все же поднимают его наверх и грузят в карету скорой помощи. - А мы с тобой идеальная пара, - хохочет Ель, опираясь на трость и поглядывая на такую же в руках Бекхена. - Сдохнуть хочешь? Мне напомнить, кто спас твою задницу, придурок? – грубит Бек. Вообще-то, он всегда так делает, когда смущается от слов Чанеля. Таков уж его Бекки – колючий шип, но за ним прячется нежное любящее сердце. Хоть у Пака и сломана нога, но он все равно сильнее. Оттого притянуть Бекхена и заключить в свои объятия не составляет особого труда. - Отпусти! Люди же смотрят. - Моя жизнь принадлежит тому, кто ее спас. Бен Бекхену. Чанель не видит его лица, но по тому, как Бек затихает в его руках, понимает, что этот момент особенный не только для него одного. - Значит, ты ему должен по гроб жизни, да? - Да. - И ты не можешь свинтить, пока не отдашь долг? - Все верно. - Тогда… тогда не отдавай ему этот долг никогда. Бекхен крепко прижимается к Чанелю, снова прячась в его объятиях от всего мира. Пак стал его Полярной звездой, его собственным миром, и он не намерен покидать пределы своей личной галактики ближайшие лет двести.