Автобус

— Мам! Ма-ам! Ну когда? — светловолосая девочка лет шести, державшаяся за мамину руку, повторяла свой вопрос чуть ли не в сотый раз. Бесконечное «ну когда», поизносившееся с одной и той же интонацией, порядком надоело не только матери, но и небольшой кучке людей, что по несчастливому совпадению оказалась в этот час на той же автобусной остановке, что и маленькая зануда. Был один из тех первых унылых осенних дней, когда население одного города с самого утра захватывает апатия и усталость. Днём люди работали и учились, но словно погруженные в глубокую и вязкую дремоту. Вечером, доверившись мышечной памяти, они плелись по улицам, и, не думая ни о чем, натыкались друг на друга, расходились, и наступали в лужи. Горожане тихонько мокли под мелко моросящим дождиком, а сознание каждого из них представляло собой ровное серое полотно, очень похожее на небо в эти часы. Однако на остановке, где два раза в час останавливались два разных по маршруту автобуса, громкий голос маленькой девочки понемногу выводил некоторых собравшихся как из апатии, так и из себя. Усталые мужчины самых разных возрастов медленно затягивались сигаретами самых разных марок, смотрели ничего не выражающими глазами в пустоту перед собой, и изредка вздыхали. Студенты, стоящие обособленно и от толпы, и друг от друга, один за другим увеличивали громкость музыки в наушниках. Старушки то и дело косились на молодую женщину и ребенка под большим небесно-голубым зонтом. Кое-кто негромко возмущался, но открытых упреков в адрес мамаши пока не прозвучало: еще крепка была вера в скорое прибытие автобуса, который бы увез малолетнюю мучительницу или ее «жертв». Однако спасительный транспорт всё никак не появлялся, а девчушка не успокаивалась. Легковые автомобили проезжали мимо остановки, игнорируя «голосующих», и оставляли за собой лишь мелкие волны на поверхности луж. Несколько человек ушли в направлении стоящего неподалеку кафе затрапезного вида, не вынеся монотонности вопросов ребенка. Прошло сорок минут. За это время ни один из автобусов так и не появился. Девочке стало скучно ныть просто так, и потому она оставила свою маму под зонтом, а сама отправилась к краю тротуара. — Солнышко, не играй рядом с дорогой! — «на-автомате» предостерегла женщина, глядя, как её дочь прыгает на поребрике, отделяющем конец тротуара от начала шоссе. Несмотря на собственные слова она не чувствовала никакой тревоги за ребенка. Малышка посмотрела на родительницу честными голубыми глазами, а затем, отвратительно сморщившись, показала ей язык. После она продолжила прыгать на самом краю, подвывая на какой-то одной ей известный мотив свою старую песню «ну когда». Водители проезжающих мимо автомобилей изредка гневно «гудели» девчонке, так опасно приблизившейся к шоссе. Но в большинстве случаев, они просто сбавляли скорость, издалека завидев маленькое непоседливое ярко-розовое пятно. Шалунья не обращала внимания на гудки, и продолжала свою пляску.       

***

Прошло еще двадцать минут. Автобус не шел, а девочка не останавливалась и не замолкала. Люди на остановке уже не ворчали. Их совершенно вымотал голос ребенка, и оставалось лишь вздыхать. «Лучше бы она упала и заплакала. Разбила нос или просто испугалась. Хоть что-то же должно ее угомонить!» — эта мысль, с различными вариациями, но единой сутью, внезапно пронеслась в головах большинства из неудавшихся пассажиров. Постепенно все взгляды обратились к девочке. Ребенок, неожиданно ставший объектом всеобщего внимания, почувствовал себя неуютно. Девочка, не прекращая петь, подняла голову, и наткнулась на взгляды двенадцати пар глаз, пристально упершихся в неё. Пение потихоньку сошло на нет, и малышка, остановившись, беспомощно взглянула на свою мать. Однако та не была исключением, и тоже сосредоточенно смотрела на дочь. На остановке все смолкло. Тишину нарушало лишь легкое шуршание мелкого дождика. Поток автомобилей стих. Тринадцать человек молча глядели на маленькую девочку, не знавшую, что ей сделать, лишь бы они прекратили. Это было похоже на какой-то странный транс (впоследствии никто из участников трагедии так и не смог объяснить, что с ними случилось в тот момент). Вдалеке показался автобус; он очень быстро приближался к остановке. Водитель тщетно пытался нагнать упущенное из-за мелкой поломки время, и потому с силой жал на педаль газа. Но на злосчастной остановке никто не заметил долгожданной машины. Все продолжали «сверлить» ребенка взглядом. Девочка, в конец испуганная таким поведением взрослых, вдруг оступилась, вскрикнула… и упала на проезжую часть спиной, оказавшись наполовину на шоссе, наполовину на тротуаре. Никто не шевельнулся, чтобы помочь ей подняться. А через секунду, отчаянно визжа тормозами, ребенка накрыл заскользивший по мокрому асфальту автобус. Брызнула кровь, маленькие ноги все так же лежали на тротуаре, а верхняя часть их владелицы была смята под колесами.              

***

Поразительно, но среди стоящих на остановке пронесся вздох облегчения. Спустя только две секунды люди в толпе наконец зашевелились и что-то беспокойно забормотали. Кто-то достал телефон. Водитель автобуса пребывал в столь глубоком потрясении, что не заметил первоначальной реакции окружающих. Мать мертвой девочки с удивлением обнаружила что кричит, стоя на коленях на мокром асфальте. Она как будто разделилась на две части: вот молодая женщина, у которой только что погибла маленькая дочь, страшно кричит и стонет, царапая лицо руками, а вот — ее совершенно спокойный и равнодушный разум, взирающий на нее откуда-то со стороны. Самым ужасным было то, что ей никак не удавалось «собрать» обе части воедино. Она кричала, кричала, кричала. И разум оставил ее.