Престол иллюзий.

      Царский сад отличался своей роскошью и вечно цветущими цветами. Яркое солнце пробивалось сквозь густую крону столетнего дуба и создавало просветы в тени. Необычайная жара ломила кости и плавила аккуратные каменные дорожки. Цветущие яблони наполняли воздух приятным ароматом, а ярко-голубое небо без единого облака, добавляло всей этой картине умиротворенность. Ни одного звука в саду не было, кроме шелеста зелёных листьев, журчание кристальной воды в белоснежном фонтане и тихого пения птиц. Всё это бы продолжалось, но стук каблуков и нудное бормотание разрушило всю картину.  — Вы принцесса, но ведёте себя как…как… Да соизвольте послушать хотя бы!  — Я слушаю.  — Нет, Вы не слушаете! Вы никогда не слушаете! Вот о чём я говорила?!  — О том, что через два дня бал, на который съедется большая часть правителей других стран.  — А ещё?  — Мало знаешь, крепче спишь!  — Хоть Вы и принцесса, но хамить не имеете право!       По аккуратной светло-серой дорожке шло три человека. Женщина лет сорока, чёрное платье в пол, белый воротник, тщательно закрывающий шею и шляпа, черные перчатки и невысокий каблук. Небольшие морщины и тонны пудры. Высоко поднятая голова давала понять, что она из знатного рода, а в серых глазах блистало высокомерие. Мужчина низкого роста, с лысой головой, зелёными, слегка потускневшими глазами и крепким телосложением смотрел на всё серьёзно и оценивающе. Ему были не интересны глупые споры двух дам. А посередине шла девушка. Совсем ещё молодая, лет семнадцать. Тёмно-рыжие, переливающиеся на солнце золотым блеском, локоны спадали спиралями на плечи и за спину, доходя до бёдер. Не высокая, но и не низкого роста, хрупкое, красивое телосложение, розовые слегка пухлые губы, чуть-чуть румяные щёки, бледный аристократический цвет кожи, густые чёрные ресницы и синие глаза, как сапфиры блестящие на солнце.  — Аааааа! — рыжеволосая закричала, тыкая пальцем в гущу деревьев, — Вор! Вор!  — Мои Леди, я сейчас же поймаю нахала, — проговорил мужчина и убежал в глубину сада. Как только его фигура скрылась за гущей деревьев, заговорила женщина.  — Дорогая! Это не вежливо тыкать пальцем и визжать на весь дворец!  — Простите, Ружена.  — Я то прощу, но в обществе вы выставите себя, извиняюсь за выражение, дурочкой!  — Вау! Какая птица! — и вновь она ткнула пальцем, но в противоположную сторону.  — Где?  — Вон на ту яблоню села.       Женщина повернулась к яблоне, куда показывала девушка, но ничего не увидев, повернулась назад, только юной принцессы уже не было. Взглянув вперёд по дорожке, она уловила лишь край розового подола, скрывающийся за поворотом.  — Василиса, постойте! Василиса! — даже кричать у неё получалось изысканно.  — Я обошёл весь сад, но никого не нашёл, — проговорив с отдышкой, весь красный, мужчина взглянул прямо на женщину.  — Конечно, вы не нашли того, кого нет, — холодно и слегка шипя, как змея, проговорила женщина, — Наша юная наследница просто нас одурачила и убежала.  — Её отец будет вновь недоволен.  — Я представляю, как огорчиться её мать! — коварная усмешка легла на лицо женщины.

***

      Такие поступки случались довольно часто, но почти все разы её ловили. Бежать на каблуке и в длиннющем розовом платье было худшей из её идей, но она понимала, что больше не выдержит бубнежа Мандигора и замечаний Ружены. Быстро выбежав из сада, девушка остановилась. Заправив за ухо выбившийся локон и поправив тиару на голове, она приняла непринуждённый вид. Розовое, с серебристой отделкой платье, уходящее пышной юбкой от талии, тиара из множества камней, переливающихся на солнце очень шли девушке. Она никогда не надевала, что захочет, ей всё выбирали и шили лучшие зарубежные модельеры, она никогда и ничего сама не решала, всё делали за неё. Она была как кукла — её красиво одевали и всем показывали, но трогать запрещали. Всегда одетая с иголочки. Она словно цифровые часы, никогда не отстающие, никогда не сбивающиеся. Живая кукла. Изваяние. Марионетка отца. Раб результата. Печально известная Василиса Огнева. Иногда она пыталась доказать, что не хочет быть тем, кто она есть, но её отвергали. С миллиардами мыслей рыжеволосая шла и преодолевала прекрасные галереи, праздничные залы и пустынные коридоры, но дойдя до середины дворца, она остановилась. Её всегда завораживало это место. С ним было связано кучи воспоминаний. Много зеркал, стеклянный потолок, мраморный пол, а посередине всего этого фонтан, белый-белый, слегка голубоватая, чистая кристальная вода переливалась бликами на солнце, из-за зеркал были кучи солнечных зайчиков и везде пахло цветами. Возле фонтана стоял юноша, на вид ему девятнадцать, не больше. Блондинисто-платиновые волосы, серо-зелёные глаза и высокий рост. Крепкое телосложение, скулы и бледный цвет кожи. — Нортон! — девушка побежала и вот уже пара шагов до блондина, но розовое платье показывает, что не надо бегать в нём, Василиса спотыкается, но парень её ловит. — Ну что же ты, сестричка, нельзя же так! Осторожней надо! Убьёшься, не дай Бог! — он рассмеялся. — Ты не представляешь, как скучно в этом Риме! — девушка очень крепко обняла брата. — Я тоже по тебе скучал. Отец что-то хочет тебе сказать, а потом тебе ещё к Елене идти. — Странно. — Я думаю, это насчёт того, что ты убегаешь от собственной гувернантки! Как же так, Василиса?! — с притворным разочарованием, громко проговорил парень и опустил голову в бок, театрально прикрыв лицо рукой. — Да ладно тебе. Мне никогда ничего нельзя, я девушка, я принцесса, я лицо страны и тому подобное, как это всё надоело! Вот бы жить как все! — последние слова она проговорила с мечтательным тоном и, сняв неудобные туфли, залезла на бортик фонтана. — Всё не так радужно, как ты думаешь. — Ну, в любом случае, лучше, чем это. Быть принцессой так сложно! — Девушка начала напевать сначала какую-то весёлую мелодию, а потом и вовсе запела: — Я всю жизнь свою мечтала, Прожить хотя бы день, Дел никаких, И не надо никуда идти. Без уроков, лордов, платьев И без длинных списков дел, Без постылых наставлений И манер.       Последнее слова она растянула. Голос девушки лился по всему залу. Он был мягким и нежным, но в тоже время звонким и весёлым, а парень улыбался и наблюдал за своей сестрой. А рыжеволосая продолжала: -Мне бы такой день. Как бы счастлива была. И свободна я тогда. Я могу быть свободной. Не кому я не должна. Я лечу!       Василиса расставила руки. -Я пою! И замуж по любви хочу.       Девушка затихла на несколько минут. Её лицо стало более грустным, но потом продолжила. А Нортон всё наблюдал за ней: -Так подумать повезло мне, Всё, что можно уже есть. Но в каждой строчке поздравлений Только лесть. Тяжелая судьба досталась Но я её изменю. Но мне свободы некогда. Закрой глаза, уносит тебя Мечта в голубую даль. Мне бы в полёт Но совесть зовёт. Про долг твердит она. Я носить корону должна! Долг означает, Что сердце будет пока молчать. Но я буду вечно верить. Ей меня не одолеть. В жизни дела поважнее есть Чем ткань и блеск. Я в мечту Улечу!       Последнее слово она пропела на очень высокой ноте. — Ты как ребёнок, — парень улыбнулся и предложил руку, чтобы помочь спрыгнуть сестре. — Значит, над моими мечтами смеёшься? Или над тем, как я пою? — она приняла руку и спрыгнула, вновь обув столь неудобные туфли. — Почему же, леди? Вы поёте просто замечательно! — притворным голосом заевшегося аристократа проговорил блондин, — А сейчас не соизволите идти к отцу? — Ну так и быть, но только по Вашей просьбе, — тем же тоном ответила девушка и пошла к двери.       Сердце бешено колотилось, ведь отец Василису очень редко вызывает к себе, а тут не пойми из-за чего. Любопытство и страх смешались в одно. Коленки слегка тряслись. И вот он — кабинет отца. Ещё раз всё поправив, она постучалась. Из-за двери послышалось приглушенное: — Войдите.       Робко открыв дверь, рыжеволосая девушка зашла. Кабинет был заставлен кучами книг, стол из красного дерева, обтянутый дорогой чёрной кожей, стул и окно от пола до потолка с которого открывался необычайно красивый вид. — Нам надо серьёзно поговорить…