Сложности

      Зима в России довольно сомнительное удовольствие. Снег, который успевает надоесть и совсем не кажется волшебным, как в первые дни, мороз, от которого леденеют пальцы и мёрзнет нос, ворох одежды, который приходится надевать, чтобы не простыть.              Плисецкий уже привык. Настолько, что поедание мороженого зимой становится его любимым развлечением.              Он сидит на спинке обледенелой скамейки, кутает лицо в вязаный красный шарф, которым обмотался почти до глаз, и просматривает инстаграм. В ленте много фотографий, много знакомых лиц и чересчур много улыбок, от которых начинает тошнить уже на десятом снимке. Лайки Юра не ставит принципиально. Просто мотает ленту, бездумно смотрит в экран и внезапно останавливается, когда видит фотографию с изображением Никифорова. Он обнимает Кацуки и тычет в объектив пальцами, счастливо улыбаясь.              В Японии зима не настолько суровая. Там вообще климат гораздо мягче, но Плисецкому совершенно не хочется туда. Даже теоретически. Он всё ещё злится на Виктора, всё ещё терпеть не может Юри, всё ещё упрямо внушает себе эти чувства, страшно завидуя им обоим.              — Держи, — Отабек появляется внезапно, будто бы вырастает из-под земли. Он протягивает ему рожок с мороженым, и Юра, кивая в благодарность, забирает его и слизывает верхушку.              Отабек заглядывает в экран, тоже видит фотографию и спрашивает:              — Давно общался?              — Давно, — коротко отвечает Юра. Месяц назад, может, даже больше. Он старательно делает вид, что занят тренировками настолько, что не в силах даже ответить на сообщение в твиттере. – Чувствую себя обманутым. Ничего смертельного, но всё равно мерзко. Знаешь, как с Дедом Морозом в детстве. Ты верил в него, писал письма, говорил о самых сокровенных желаниях, а потом оказывается, что эти письма читали родители, а Дедом Морозом, приходившим к тебе с подарками, оказывался дедушка.              Отабек вздыхает, смотрит на покрасневшие от холода пальцы Плисецкого, сжавшие вафельный рожок, и думает, что понимает его. По крайней мере, разочарование от новости, что Деда Мороза не существует.              — Слишком сложно начинать верить в чудеса заново, — Юра может говорить без увёрток и прямо, но только с Отабеком. И только аналогиями.              Отабек не любит сложности, когда дело касается отношений. Поэтому он берёт руки Плисецкого, вытаскивает из них мороженое, выкидывает в урну и дышит на обледеневшие пальцы, согревая.              Отабек не любит сложности, поэтому старается обходить тему о рухнувших с пьедестала кумирах стороной. О соперниках, которые отбирают кумиров, строя им свой собственный пьедестал, тоже не говорит.              Отабек не любит сложности, зато он любит греть замёрзшие руки Плисецкого, наматывать на его шею шарф и слушать всё, что он рассказывает. Даже если он пытается внушить себе что-то совершенно неверное. Отабек не спорит, не хочет, считает, что ни к чему хорошему это не приведёт.              Потому что он любит Плисецкого. И неважно, что тот пытается обмануть весь мир в целом и себя в частности. Ему только пятнадцать, в пятнадцать всё кажется слишком сложным. И знание того, что Деда Мороза не существует, вовсе не мешает в него верить.