У тебя глаза убийцы

      «У тебя глаза солдата», — сказал Отабек Алтын Юрию Плисецкому. Глядя прямо в те самые глаза. Но это не вся правда.       Солдат — это убийца. «У тебя — глаза убийцы, завоевателя, одержимого маньяка», хочет он сказать. Отабек знает о чём говорит, он потомок тех, кто видел Тюркские Каганаты, Золотую Орду и державы Чингиз-хана, Империи Караханидов и Тамерлана. Эпоха Союзов только прошлась по Казахстану железными сапогами, потому он знает, как и куда смотреть. Потому он и понимает в чём-то Юрия.       Того зовут «русской феей». Фея это нежное, эфемерное, хрупкое, хочется объяснить Алтыну глупым журналистами. Ну где они это нашли в Плисецком? Тот - бесконечность тренированных мышц, дни и ночи на льду, перемотанные стопы и упёртость воистину баранья. В самой хрупкой лани веса под тонну, в самой русской фее злобы на всё их взрослое население. Под принтами с леопардами, милыми кошачьими ушками, детским поведением - суть воина, победителя. Внешнее такое же наносное, как у Виктора Никифорова.       Отабек видел того, катался с ним на одном льду и прекрасно рассмотрел, что же он такое на самом деле, Король-на-Льду. Никифоров — гений, чья страсть — катание, холодный и совершенно прозрачный в своей эгоистичности. Скучающий. Легенде на последних соревнованиях было безумно скучно среди них всех, он ничего не чувствовал, был равнодушен. Откатал, конечно, более чем выложившись, но на этом всё. Такие люди проходят спокойно мимо всего, что их не трогает. И они же способны на самые страшные поступки, это в натуре их. Равнодушие — страшнейший грех, верит Отабек, и неожиданно для самого себя расслабляется, услышав, что Виктор сходит с дистанции. Улыбчивый и смешной мужчина под тридцать, рядом с которым лишь пёс, беззаветно его любящий. Любят они, эти русские, притворяться теми, кем не являются, и прятать настоящее под наносным.       Хорошо, что тот уехал в Японию. И интересно, как бы Юрий и Виктор уживались на одном катке? Плисецкий слишком умён, чтобы покуситься на пятикратного чемпиона, потому он заранее признавал себя слабее, не тянулся сравниться, соревноваться. Хотя мог бы. Не сейчас, но в будущем он стал бы достойным соперником, несравненным. Но не стал, им уже тогда подсознательно было слишком тесно рядом.       «Балерина выносливей солдата», думает Отабек глядя на афишу «Русского Балета», вспоминает тренера Юрия. Прима-балерина, сколько русских носили этот титул, сколько крови, боли и пота в нём. Барановская, сухопарая женщина за спиной светловолосого Плисецкого, хореограф, балерина. Если бы спросили Отабека, как он представляет ситуацию, в которой Лилия согнётся, он бы ответил, что представляет пресс. Возможно, молотобойный. Как она нашла общий язык с Юрием - непонятно. Стоило бы предположить, что просто посадила Плисецкого на цепь, но это было бы слишком банально. Гораздо более впечатляюще то, что он сам это выбрал и согласился. Юрий пойдёт до конца. И это не только золото, взрослое, серьёзное, это весь мир у его ног. Шаг за шагом, отступая, когда надо отойти и перегруппироваться, атакуя с флангов, используя все доступные хитрости. На войне как на войне, а про таких как Плисецкий говорят, что герои не умирают, а уходят в Ад на перегруппировку.       Тренер его, бывший муж примы-балерины, Яков, брутален и впечатляющ. Он выглядел бы суровым родителем над болезненным дитя, не будь у Юрия дикого взгляда и бешеного норова. Ходили слухи, что рос Плисецкий не в самом хорошем районе, дрался едва ли не ежедневно, на мате разговаривал и вообще вырос бы абсолютно маргинальным типом, если бы не нашёл себя в катании. Был у него суровый Яков, любимый дедушка, и лёд, что поле для боя. И этот Яков совершил чудо, сделал из гопоты человека, выделывающегося, самоуверенного, но уже в свои пятнадцать — мужчину. Приучил общаться с Жориком, он же Попович Георгий, единственный адекватный из русских фигуристов на взгляд Отабека, с Милой. Милая Мила, девушка, глядя на которую вспоминается её манера катания: бесконечно энергичная, не по-женски агрессивная, того и гляди коньком по горлу пройдётся.       «У тебя глаза убийцы,» — говорит прямо в лицо Юрию Отабек, и не собирается сдаваться. Он будет соревноваться с ним, не воевать, потому что в войне проиграет, потому что переходить дорогу Плисецкому — это себя не любить, потому что растопчут и снесут. Он будет соревноваться с самым младшим и самым опасным фигуристом, и, скорее всего, проиграет. И встанет за его спину, другом, поддержкой, опорой и просто кем-то, с кем можно поговорить без реверансов и притворства.       Юрий уже солдат. Отабек восхищается этим несовершеннолетним убийцей, харизматичным и пробивным. Он хочет увидеть, чем всё закончится, хочет поучаствовать в написании истории.       «У тебя глаза убийцы». Только Плисецкий действительно поймёт и примет эту высокую оценку.