Последний

Царапает кожу крыло-кулон, его не снимаю я много лет. Бескрылый, изломанный я дракон, но может на свете других и нет. Мне крылья на плечи легли плащом, и блеск чешуи потускнел давно. Что было — всё то заплело плющом, но небо забыть, увы, не дано. В груди моей пламя уж не поёт, не слышу ветров, не рождаю бурь. Но сердце клыками опять мне рвёт жестокая звонкая (не)лазурь. Огонь мой неистовый — сизый дым, и пеплом бесцветным — чешуй сапфир. Тому, кто с рождения был слепым, вовек не понять тех, кто видел мир, кто видел и помнит, что потерял. И в жилах другая вскипает кровь. Всю вечность легко бы я променял на крылья и небо — мою любовь, мою одержимость, заклятый дар, что врос в моё сердце, в мой дух и суть. С губ рвутся лишь искры. Где мой пожар?! Где пламя, в котором рождён мой путь? Где сила и ярость, где сталь клыков?.. Мне тело чужое, как западня. Каких и когда оскорбил богов? За что они прокляли так меня? Паршивое племя — весь род людской, что сами сгубили все чудеса. Зачем же я должен глядеть с тоской в чужие, родные мне небеса? К чему мне стремиться и что мне ждать, когда мой огонь утёк, что вода? Мне нечего больше уже терять, лишь только ненужные мне года. Зачем я здесь нужен и для чего — такой бесполезный, такой больной? Я пленник бессмертия своего, изгой, что никак не найдёт покой. Всего от дракона — янтарь в глазах, да кровь горячее, длинней клыки. Искал я подобных мне в городах, но некому мне протянуть руки. Бессильем встречает меня заря, и я так надеюсь, что это сон: я мир обошёл, но всё было зря. Я самый последний теперь дракон.