Согласны ли вы?

      Торжественный марш, огромный белый зал, усыпанный пышными розовыми цветами. В этот день всё должно быть идеальным. Это тот самый особенный день, когда все достают из шкафа некомфортный, стесняющий, но стильный и традиционный костюм. И Виктор Никифоров не исключение. Специально для него во Франции был сделан заказ на свадебный костюм, фасон которого был подобран индивидуально для легенды фигурного катания. Лакированные ботинки, бриллиантовые запонки, атласный галстук цвета бордо в идеальном сочетании с краплаковой розой на самой груди и неугасаемый блеск в глазах. И рядом с ним, затмевающий своим сиянием само Солнце, у алтаря стоял именно Юрий Плисецкий. Он, как и все находящиеся в зале, не мог отвести взгляд от жениха, безостановочно перебирая колечко в кармане. Мальчик уже долго ждёт, когда Виктор тоже посмотрит на него, и этот момент всё же настаёт. Юра не может ему не улыбнуться, с трудом переступая через острую боль. Сколько же воспоминаний в этих родных голубых глазах, одновременно согревающих и разрывающих сердце Плисецкого. Но он не успевает утонуть в них с головой, оркестр начинает играть свадебный марш, и все оборачиваются в сторону раскрывающихся парадных дверей. Как бы Юра хотел, чтобы время остановилось в этот момент, пока не поздно. В зал выкатывается, как всегда нелепо краснея, Кацуки Юри. Без десяти минут Никифоров. Но он никогда не будет достоин этой фамилии. Японец идёт, опустив глаза на букет в руках; он явно взволнован и смущён, и даже не замечает, каким полным обожания взглядом сейчас смотрит на него Виктор. Так он смотрит только на Юри. Так на него смотрит только Юра.       Юри поднимается на алтарь и, наконец, отрывается от своих ботинок. Виктор берёт его руки в свои, и Юру ударяет током от этого безумно нежного прикосновения. Регистратор, который не совсем привык к подобного рода церемониям, начинает монотонно читать свою речь, но Юра его не слушает до тех самых решающих слов: - Согласны ли вы, Юри Кацуки, взять в законные мужья Виктора Никифорова? На лице японца появляется еле заметная улыбка: - Согласен. - Согласны ли вы, Виктор Никифоров, взять в законные мужья Юри Кацуки? В отличие от его жениха, Виктор медлил с ответом. У Юры снова появляется надежда, кажется, он видит сомнение в глазах мужчины… Он хочет сказать «нет»? Но надежды Плисецкого вновь обрываются. Никифоров подносит ладонь японца к губам и нежно целует его пальцы. - Всем сердцем согласен. - Прошу вас в знак любви и преданности друг другу обменяться обручальными кольцами.       Юрий всё ещё не может поверить в происходящее. Когда это Виктор стал таким любящим и заботливым? Когда для него желание создать семью стало превыше карьеры? Дело возраста? Я вас умоляю. Виктор Никифоров скорее бы женился на фигурном катании. По крайней мере, Юре так казалось даже тогда, когда между ними что-то было. - Юра… - зовёт его Никифоров, и Плисецкий, возвращаясь из своих воспоминаний, заметил, что весь зал выжидающе смотрит на него. – Кольца. Ах, точно… Ему ведь хватило наглости назначить именно Юру своим шафером, зная, что мальчику он до сих пор не безразличен. «Такое дело я могу доверить только тебе, Юрочка», - сказал он тогда. - Да, сейчас, - ответил шафер и отдал Виктору кольца, в последний раз касаясь пальцами его ладони, пока эти руки не связаны узами брака. - Спасибо, - последняя обаятельная улыбка в его сторону. - Властью, данной мне, я объявляю ваш брак законным. Можете поцеловать друг друга. Дальше Юра не смотрит. Ему хватило на сегодня впечатлений.       Он слышит, как сотни гостей, собравшихся здесь, чтобы порадоваться счастью влюблённых фигуристов, восторженно выкрикивали «Горько!». Проходит минута, две… Да сколько можно целоваться?! Наконец, музыка меняется, и ведущий объявляет: - А теперь – первый танец молодых!       Виктор и Юри выходят в центр зала. Свет потухает, и остаются только направленные на мужей прожектора. Русский Никифоров вытаскивает пышную розу из нагрудного кармана и, наклонившись, протягивает её своему возлюбленному. Юри, тепло улыбаясь, берёт в руку розу и ладонь мужа в знак согласия. Виктор выпрямляется и бережно притягивает своего партнёра за талию, будто бы в его руках фарфоровая кукла. Они прижимаются друг к другу лбами и делают первый шаг в такт музыке, первый шаг их личного Агапе.       Юрий понимает, что больше не может терпеть это и выбегает из зала, пока все увлечены танцем. Все, кроме одного единственного человека, который также не был рад сегодняшней церемонии.       Юра бежит, сам не зная куда, по тёмным широким коридорам. Естественно, Никифоров для своей свадьбы арендовал целое здание. Он бежит, стараясь сдерживать весь гнев и разочарование, но даже у фигуристов устают ноги, и Юра останавливается, заливаясь слезами, которые сдерживал слишком долго. Он никогда не был достоин того, чтобы Виктор Никифоров, герой его детства, которого он любил с тринадцати лет, с таким же обожанием смотрел на него, так же бережно держал за руку, так же нежно целовал его стёртые пальцы, делал бы всё то же самое, что делал с этой нелепой свиньёй, которая украла сердце того, кого он любил несколько лет, всего за пару месяцев. И сам Виктор, после всех тех признаний и обещаний, смог спокойно улететь в Японию, не заботясь о чувствах мальчишки. «Это просто подростковая влюблённость. Не переживай из-за неё так сильно», - только и ответил он на обвинения Юры. Неужели он думает, что любовь проходит с возрастом?       Каждый раз, когда в голове всплывает образ Никифорова, из груди мальчика вырывается жалобный стон, а слёзы текут всё быстрее.       Но внезапно Юра чувствует, что кто-то приближается к его спине. Не успев даже побеспокоиться о том, кто это может быть, Плисецкий улавливает до боли знакомый запах одеколона, который он узнает из тысячи. Не разжимая глаз, Юра разворачивается и скорее прижимается к телу человека, благодаря которому всё ещё не сошёл с ума. - Бек, за что он так со мной? Сука, ненавижу этого ублюдка вместе с его хуесосом. Ненавижу! – во всё горло кричит он и всхлипывает. Отабек только грустно опускает глаза и крепче обнимает своего самого дорогого человека. - Юра, пожалуйста, успокойся. Ты ведь мужчина, ты не должен плакать, – его голос всегда звучит ласково и успокаивающе, и сейчас Алтын закладывает в свои слова особенные чувства. Он поднимает голову Юрия со своего плеча и заглядывает в его покрасневшие глаза, по которым всегда понимал, что творится в голове у их хозяина, и сейчас видел в них необходимость в поддержке. - Юр, не переживай так из-за него. У тебя ведь есть я. Я не дам ему больше издеваться над тобой.       Отабек гладит его по волосам, сцеловывает с его лица каждую слезинку, а Юрий так и не перестаёт захлёбываться. - Я любил его так сильно. А он только использовал меня, а потом бросил, старый педик. Я заебался, не хочу больше так страдать! – его слова были с трудом различимы из-за истерики, но Отабек всё понимал. Конечно, ему тоже было больно, ведь его самый любимый на свете человек до сих пор переживает из-за другого мужчины. Но Алтын терпел намного дольше, чем Юра, и не собирается останавливаться. Он никогда, даже когда они проводили вместе ночи, не спрашивал у Плисецкого «ты меня любишь?», зная, что мальчик не сможет точно ответить, и опасаясь услышать «нет». - Ты ведь уже почти забыл его. Пройдёт ещё немного времени, и ты окончательно успокоишься. Я всегда буду с тобой, Юра. Клянусь, я никогда тебя не предам.       Плисецкий громко сглатывает и с приоткрытым ртом смотрит на своего любовника. Им всегда было хорошо вместе, и Юра, поклявшийся самому себе больше никому не верить, был готов сделать единственное исключение, ведь именно эти руки и голос поддерживали его последние два года, когда подростку так не хватало тепла и любви. - Ты обещаешь мне? – неуверенно спрашивает он, всё ещё сомневаясь. - Обещаю, - твёрдо отвечает Отабек и, чтобы у Юры не оставалось сомнений, закрепляет своё обещание глубоким поцелуем. Это становится глотком воздуха для опечаленного подростка, и он с охотой отвечает на поцелуй, обнимая казаха за шею. Отабек боится, что его могут оттолкнуть, но Юра только продолжает прижиматься к партнёру, и парень запускает пальцы в его мягкие волосы, перебирая длинные светлые локоны. Плисецкий сходит с ума от этих прикосновений, вспоминая, что Виктор никогда не был с ним так ласков, всегда был властный и грубый. Он увлекается этим блаженством и углубляет поцелуй, не оставляя любовнику возможности лидировать и проявлять инициативу. Отабек опускает руки на его талию и медленно пробирается под рубашку, всё ещё опасаясь спугнуть, в то время как Юра уже успел расстегнуть три верхние пуговицы на чужой одежде.       Плисецкий разрывает поцелуй только тогда, когда лёгкие напоминают о потребности к воздуху, но Алтын не хочет отрываться от блондина и припадает губами к его шее, пока мальчик старается отдышаться. Оставляет частые поцелуи от уже открытой ключицы до виска, подцепляет губами мочку, посасывает, а ладони уже спустились с талии на ягодицы, несильно сжимая. Юра протяжно застонал от нарастающего удовольствия, забираясь руками под чёрную рубашку, которая уже не скрывала смуглое тело, оглаживает мускулистую спину, обводит пальцами пресс и трётся носом о шею, понимая, что этот человек принадлежит только ему.       Бек тяжело выдыхает, обдавая кожу горячим воздухом, и Юра чувствует, как партнёр напряжён. - Возьми меня, - шепчет он, и Отабек уже не может ему отказать, желая заставить любимого забыться.       Их не волнует, что в здании полно людей, которые могут в любой момент покинуть зал; Юру не волнует, что лопатки больно натирает о шершавую стену от каждого движения; Бека не волнует, что на лице подростка снова появились слёзы, ведь теперь они вызваны совсем не душевными переживаниями. Но он волнуется о том, чтобы Плисецкому было приятно, берёт его всё так же нежно, размеренно и благодарит судьбу за врождённую сдержанность и терпение. Плисецкий хочет получить ещё больше, буквально выбить из себя все другие чувства, кроме наслаждения.       Но в итоге понимает, что Отабек не может дать ему всё.

***

      Уставший Юра еле стоял на ногах, слишком изнурённый сегодняшним днём, и Алтын помогал ему одеться. - Юр, - позвал он любимого мальчика, застёгивая пуговицы на его измятой рубашке, - я хочу тебе сказать кое-что… - Подожди, сначала я должен сказать, - перебил он и мягко убрал от себя руку. – Ты всегда заботишься обо мне, и это для меня очень важно. Может быть, я даже люблю тебя… - Тогда послушай меня, пожалуйста! – снова настаивает Бек и кладёт руку в карман, сжимая содержимое в кулак. Но Юра будто не замечает его рвения: - Нам надо расстаться на время. Я хочу побыть один, пока не забуду всё. Плисецкий поднимает с пола пиджак и уходит обратно в зал, бросив через плечо виноватое «прости».       Его слова всё ещё раздаются эхом в голове Отабека. «Расстаться» вместо желанного «вместе навсегда».       Возвращаться нет смысла, и он дальше бродил по бесконечным коридорам, в итоге оказавшись на просторном балконе, где Алтын смог остаться наедине с собой.       Это была тихая звёздная ночь, которой так не хватало фигуристу. Он присаживается на мраморный парапет и достаёт из кармана ту самую бархатную коробочку, которую Плисецкий так и не получил. Бек грустно глядел на неё какое-то время, размышляя о том, что будет дальше. Затем положил коробочку на пол и больше не возвращался.       А покоившееся внутри колечко так и осталось ждать своего «Я согласен».