Терпение

— Это немного смущает, — говорит Аанг, разглядывая Зуко: тот, абсолютно обнаженный, лежит на кровати, алые простыни под ним скомканы, руки и ноги раздвинуты и привязаны к деревянным резным дужкам красными лентами. Аанг замечает, что в форме набалдашников есть нечто фаллическое, и это заводит еще больше. — Неужели? — в голосе Зуко сарказм, а во взгляде смущение, когда он смотрит на голый торс Аанга. Он облизывает тонкие губы, скользя взглядом ниже к возбужденному члену с татуировкой стрелой до самой головки. — А выглядишь ты уверенным. Давай же, пока я не сбежал от этого бесстыдства. Зуко запрокидывает голову, его кадык движется вверх-вниз, когда он сглатывает слюну, и Аанг решается: первый шаг к постели Хозяина Огня выходит скованным, но глядя на Зуко, такого беспомощного, чуть поджимающего ноги, насколько позволяют ленты, Аанг забывается и не помнит, как преодолел расстояние. И вот он опускает руки на бедра и уверенно, алчно сжимает их. — Начинай, — выдыхает Зуко и нетерпеливо дергает задом. Воздух вокруг них накаляется от одного только дыхания, от легких прикосновений ко впалому животу, от невесомого поцелуя чуть ближе к паху. Аанг опускает обе руки на его бока, ведет ими вверх, отмечая, что от этого движения грудь Зуко вздымается, а кожа становится горячей, как камни на солнце. Когда Аанг оставляет влажную дорожку от пупка до солнечного сплетения, след мгновенно испаряется под протяжный стон удовольствия. — Я сейчас взорвусь. — Терпение, — напоминает Аанг и прикусывает кожу у соска. Зуко шипит, дернув связанными руками, но не может освободиться. — Хватит издеваться, ну же, — умоляет он и вскрикивает от удивления, когда Аанг проводит языком по его члену. — Что ты творишь? Вместо ответа Аанг обхватывает губами горячую головку, посасывает, вбирает в рот до основания, причмокивая, отчего его собственный член наливается и тяжелеет от возбуждения. Зуко жарко стонет, выгибается всем телом, умоляет прекратить и приподнимает бедра навстречу сладостным ласкам. — Довольно, — говорит Аанг хрипло, подхватывает Зуко за бедра и прижимается стояком к ложбинке между ягодиц. — А как же терпение? — он тяжело дышит, почти что задыхается. При виде татуированных рук, в янтарных глазах загорается тот самый озорной огонек. Аанг знает, что Зуко без ума от его татуировок, именно с них все началось в их самый первый раз много лет назад. — В пекло терпение, — отвечает Аанг, проскальзывает членом в податливое тело и начинает двигаться. Внутри Зуко тесно, жарко, умопомрачительно, и Аанг наращивает темп, вызывая новые более громкие стоны. Сегодня Зуко отослал прислугу, их никто не услышит, значит, можно кричать от наслаждения, сбиваться на рваный ритм, целовать, кусать и царапать друг друга. Аангу можно, а Зуко связан и беспомощен. Как и было задумано. — Что? — на выдохе спрашивает Зуко, когда Аанг отстраняется и смотрит на него, такого растерянного и одновременно раскрепощенного. — Почему ты остановился? Аанг ухмыляется и наклоняется к его лицу, почти невесомо касаясь большим пальцем тонких губ, ведет дальше по скуле, приобнимает одной рукой за талию, привлекая ближе к себе. Зуко хочет обнять его в ответ, но только бессильно дергается и недовольно обиженно рычит. — Продолжим, — приказывает он, но понимает — надо попросить. — Я не собираюсь умолять тебя. — М-м-м? — хмыкает Аанг, целуя его нежно, насколько это возможно, ласкает влажные губы, углубляет поцелуй и поспешно отстраняется, когда Зуко пытается укусить его за язык. — Взгляни на меня, — выкрикивает Зуко, с силой дернув алые ленты на руках, — разве я не достаточно вытерпел? Аанг разглядывает напрягшиеся мышцы пресса, капли пота на светлой коже и возбужденный член, неосознанно касается головки подушечками пальцев, отчего Зуко толкается в его раскрытую ладонь, падет обратно на подушки, шипит и сыплет угрозами. — Будь ты проклят, Аватар, — стонет он, пытаясь высвободить руки. — Это невыносимо, слышишь? — Тебе надо только попросить. Зуко поджимает губы, фыркает, бросает на Аанга сердитый взгляд и смущается, как невинная девица. «Пожалуйста», — проговаривает он одними губами, Аанг и рад бы помучить его еще, но больше сам не может сдерживаться. Он входит снова, двигается медленно, но Зуко больше не торопит, только стонет, подставляется и тихо вскрикивает, когда Аанг достигает своего предела. Они лежат рядом, тяжело дыша, приходят в себя, когда Зуко просит освободить его. — Я задушу тебя, — говорит он с одышкой. — Этими же лентами. Твоя очередь терпеть и повиноваться. — Будет интересно, — усмехается Аанг, облизывая пересохшие губы. И щелчком пальцев поджигает алый шелк.