Скорость

По корпусу красного «феррари» ползли солнечные блики — под высоким летним небом она казалась игрушечной. Дино долго выбирал и остановился на модели «Ф430 спайдер», второй версии, с открытым верхом. В другой ситуации сразу ввязываться в гонки, толком не освоив новую машину, было бы глупостью, но здесь и сейчас Дино мог себе это позволить. — И за кого ты будешь в этот раз гонять, Пони? — Сквало опирался на свою малышку «ламборгини». По цвету она была почти как небо над головой. Или Пламя Дождя. Дино помнил, как между серебристой «феррари скальетти» и «ламборгини мурсьелаго» Сквало выбрал последнюю. Выпендрёжник. Впрочем, иных в Варии не держали. — Смотря кто сегодня будет, — Дино опёрся бедром о капот. — Из наших подъедут босс и Лу. Из вонголят обещались пацан, Гокудера, Савада и твой терминатор. — Кёя не терминатор. Видел бы ты его на чайной церемонии! — Ну, пригласи как-нибудь, — заржал Сквало. За его спиной взревел тёмно-синий «ягуар». Занзас не изменял себе, — наверное, это уже пятая встреча, а он по-прежнему на этой тачке. Братик Цуна тоже был верен собственному выбору: он подъехал следом на своём «ниссане». Дино, не сканируя, по памяти ввел в компьютер на запястье данные: «350З НИСМО С-тюн». Он краем уха слышал, что этот «ниссан» — подарок Занзаса. — Извини, братик Цуна, сегодня я за Варию, — крикнул Дино и приветственно помахал. — Занзас, рад тебя видеть. Занзас, выходя из машины, только хмыкнул. Покосился на Цуну и расплылся в ухмылке. — Я тебя уделаю. — Попробуй. Минут через десять к ним присоединились Ямамото и Гокудера. Чёрная «мазда», похожая на ласточку, и вишнёвая «феррари», строптивая и верная, как Ури, подкатили к стоянке. Ребята вылезли поздороваться — Гокудера отстранённо всем кивнул, облизывая припухшие губы; еще не здесь, а на своей волне, где-то там, вместе с Ямамото. Тот, слегка потрёпанный, выглядел счастливым, и Дино покосился на Сквало: не ревнует ли? Нет, кажется, только развеселился. Когда эти двое подошли к Сквало, Дино прочитал по губам: с вас причитается. С обоих. Дино улыбнулся возникшей мысли. Он отошёл от собравшейся компании, вытащил телефон и набрал номер Кёи. Тот предупреждал, что задержится. — Пять минут, Каваллоне. — Отлично. Я помогу тебе скоротать эти пять минут, если ты не против. — Дино облизнулся и добавил тише: — Я тут подумал, может быть, как-нибудь покатаемся вдвоём? Ты за рулём, я тебе отсасываю. Проверим твою выдержку? Сквало назвал тебя терминатором. А я думаю, ты нажмёшь на тормоза, когда я начну ласкать головку. Она такая тугая и нежная под языком и горько-солёная на вкус — чуть-чуть напоминает маринад из острого перца, но мне всё нравится. У тебя всегда сбивается дыхание и каменеют бёдра, особенно если вылизать щёлочку… — он переступил с ноги на ногу, чувствуя, как возбуждается, вспоминая уже родные вкус и запах, ощущение бледной кожи под губами и горячего крепкого члена под пальцами. — Когда-нибудь ты согласишься на расширитель. Тебе понравится. Ты же любишь немного боли, Кёя. Иначе ты бы не дрался столько со мной. И с Цуной. Я иногда ревную к вашим спаррингам, знаешь? — Ты отвлёкся, Каваллоне. — Ну хорошо… — Дино утёр испарину со лба. — А потом я возьму в рот так глубоко, что ты своё имя забудешь, и буду сглатывать, сглатывать, сглатывать, пока не кончишь… Ты будешь сдерживаться так сильно, что прокусишь себе ладонь. А я высосу из тебя всё до капли, вылижу досуха, ты мой, только мой, Кёя… Ты уже возбуждён?.. — Дино облизал губы. — Что ты делаешь? — Гамбургер ем. — Засранец, — деланно возмутился Дино. Из-за поворота показался золотистый «мерседес-бенц». Компьютер просканировал модель и выдал «300СЛ галвинг», тут же загружая данные. Даже издалека красный салон маячил ярким пятном. Этой машиной Луссурия гордился, ласково называл малышкой и единственной женщиной в своей жизни. Рядом с ней «мицубиши» Кёи смотрелся довольно брутально. Стартовали с окраины города. Дино сразу же настроил канал радио-связи, ловивший все частоты, хотя правилами это было запрещено: каждый общался индивидуально или в личном «чате». Но Дино любил послушать трепотню друзей, и совесть его не мучила. Наверное, общение с Реборном всё-таки сказалось. Сквало попытался прижать Луссурию к обочине и обогнать. — Ску, дорогой, мы в одной команде, не забыл? — Ты что-то не торопишься побеждать. — Это называется тактика, милый. Дать соперникам уверенность в победе, ослабить внимание — и выиграть. — Ты поучи меня ещё… Луссурия поцокал языком и вдруг выдал: — Знаешь, я тут думал, не покрасить ли машину в... — он выдержал трагическую паузу, — розовый. Сквало заржал: — Пижон хренов! — Ску, милочка, кто бы говорил! — и Луссурия выдал тираду на испанском. Из всех слов Дино узнал только «murcielago». — Ты кого Бэтменом обозвал?! — возмутился Сквало и завилял, не давая ему прохода. — Не-а, проскочу. — Дино переключил коробку передач, нажал на сцепление и на повороте вырвался вперёд, обгоняя Луссурию и Сквало. Кёя, Цуна и Занзас шли впереди всех. Дино бросил взгляд в зеркало заднего вида. Сквало зажали с двух сторон Гокудера и Ямамото. — Сквало, спорим? — раздался весёлый голос Ямамото. — Если мы с Гокудерой тебя обгоним, ты подстрижёшься. — Коротко, — серьёзно добавил Гокудера. — Если ты нас, мы тебе отсосём. На пару. — Да вы мне и так отсосёте. — Дино воочию увидел, как Сквало насмешливо скалится. Да уж, Сквало волосами дорожил, двойным минетом его не развести. И вряд ли ребята этого не понимали… — Обгонишь — я специально для тебя сделаю прокол на головке. Альберт, — тут же скинул козырь Гокудера. — Помнишь, ты рассматривал фото в журнале. Я же видел, тебе понравилось. В радио-эфире повисла тишина. — Окей, это уже ставка, сыграем. А до этого детский сад какой-то был. — Зря ты это, не подумал, от чего отказываешься, — весело заметил Ямамото. — Помнишь, какой у Хаято охренительный рот? Так вот, если он набирает в него льда… — Так, пацан… — …то ощущения вдвойне улётные. Мягкие губы, горячая кожа и на контрасте — обжигающий холод, как поцелуй нашего пламени, Сквало… — Да ты, блядь, романтик. Дино уловил нервные нотки. Сквало терялся от нежностей и романтической чуши, не умел на неё реагировать, и на секунду Дино испытал укол жалости. Дожмут ведь его пацаны. — Я бы сначала долго облизывал член вдоль ствола, пока он не начал бы удлиняться и крепнуть, — хрипловато вступил в разговор Гокудера. Никак сам заводился от того, что говорил. Впрочем, не Дино его винить. — Знаешь, как красиво, когда головка, влажная, розоватая, показывается из крайней плоти? Её сразу хочется взять в рот и сунуть руку в трусы. — У тебя просто оральная фиксация, Хаято… — отмахнулся Сквало совсем неуверенно. Его машина вильнула и выправилась. Скоро кусок трассы, где надо будет проехать ровно по своей линии: там слежка, и чуть что — сядут на хвост копперы. Снова поворот, на этот раз крутой, и впереди Занзас, поэтому Дино отвлёкся от разговора: ручной тормоз, передача — и резкие движения рулем, чтобы быстро повернуть. Еще немного усилий, и вот он обогнал Занзаса, получив по личной связи веское «пидорас». И услышал кусок болтовни ураганно-дождевого трио: — …Сосать с пошлыми звуками, ты ведь такое любишь, млеешь и тащишься, и яйца ласкать буду, тоже ртом, по одному, а в это время дрочить, себе дрочить, могу даже засунуть пальцы в задницу и… — Да ну вас! — оборвал эротические излияния любовника Сквало. — Вроде честный заезд устраиваем! Что за похабщину вы тут мне развели? — Ску, ты там ещё не дымишься? — Луссурия, кажется, был всерьёз озабочен его состоянием. — Прекратите этот балаган, — прорычал в эфире Занзас. Дино так и думал, что подслушивают все. Ну, может, только не Цуна и Кёя... — Травоядные, не отвлекайтесь. Или вы решили проиграть, так и не начав? — Блядь, нас что, все слушают?! — Сквало издал свой фирменный возмущённый вопль. — Договаривались же, чтоб больше никаких взломов каналов связи! Хватит уши греть! Кто-то закашлялся. Кажется, это был Цуна. — Ну пизде-е-ец! — и со щелчком Сквало отключился. Дино рассмеялся. Заезд уже радовал. Впереди показалось сложное переплетение нескольких эстакад. Один за другим они влетели на первый мост. Дино мягко вдавило в кресло, ветер свистел в ушах. Натянув солнцезащитные очки, Дино вновь переключил скорость, заглянул поочередно во все зеркала заднего вида и перестроился. Кёе на хвост уже сели копперы. В уши ввинтились звуки сирены. Они напомнили Дино вопли скорой. Как же он мечтал тогда о тишине и покое… Дино встряхнулся. Здесь и сейчас всё иначе. Занзас попытался подрезать Дино. В ответ тот поехал зигзагами, выровнялся и попробовал сократить расстояние до Цуны. Спидометр показывал двести километров в час. Кёя опережал всех где-то на минуту. Ну уж нет! На очередном повороте Дино проехал по внутренней стороне дороги, почти прижав Цуну к ограде. Ещё немного, и его «ниссан» поцеловался бы с ней, но это грозило сходом с трассы, аварией и смертью. Хотя сейчас за жизнь Цуны не стоило опасаться, Дино зарёкся устраивать аварии где-либо, даже здесь — поэтому просто не выпускал Цуну. Впереди был тот самый кусок, где ехать приходилось строго прямо. Кёя обгонял на десять секунд. Не вырваться. Цуна и Занзас дышали в спину. В эфире стояла тишина. За годы совместной работы и невольного — поначалу — общения эти двое научились понимать друг друга без слов. Снова резкий поворот, он с Кёей шли нос к носу — сбоку ударило в глаза серебрящееся на солнце море. Бросив взгляд на зеркало, Дино отметил — Занзас больше не едет следом. Только Цуна. До конца дороги оставался километр. Пятьсот метров. Триста. Кёя повернул голову и странно посмотрел на Дино. Поворот! Дино занесло влево, он выкрутил руль, нажимая на газ. Повёл прямо, выравниваясь, но время было потеряно. Обогнать Кёю так и не удалось. Дино пришёл вторым. За ним — Цуна. Бампер к бамперу — Ямамото и Гокудера, а за ними почти впритык прибыл Сквало. Закрывал заезд Луссурия, который, как оказалось, подвозил Занзаса. — Какого хрена?! — Занзас выскочил из машины, зло хлопнул дверцей. — Савада, это ты подстроил! Ухмылка на лице Цуны сменилась недоумением: — Не понимаю, о чём ты, Занзас. — Я был впереди! А потом сел аккумулятор! — Сочувствую, но я честно тебя обогнал. Никакого жульничества. — Цуна смотрел холодно и недовольно. Всё-таки он сильно изменился с возрастом. Хотя Дино чувствовал, что тот расстроен и в душе негодует, но сдерживать эмоции Десятый босс Вонголы научился мастерски. — Ты!.. — Занзас шагнул к Цуне, сжимая кулаки, полыхнувшие пламенем. — Босс, научись уже, наконец, проигрывать, — хохотнул Сквало, хлопнув того по плечу, и направился к Луссурии. Но наперерез Сквало с решительным видом двинулся Гокудера, за ним, неуверенно улыбаясь, тащился Ямамото. Ох, спор же! Дино остро прочувствовал ситуацию: из этой троицы Ямамото был наиболее легкомысленным и в то же время наиболее здравомыслящим. У него на лице сияло крупными буквами: подумаешь, развлеклись, потрепались, нет так нет, забили и забыли. Гокудера же собирался взимать плату на полном серьёзе. Запел марш из Аиды — звонок мобильного: на нём, как однажды хвастался Луссурия лично Дино, стояла фотография Рёхея на ринге. Мокрый, взъерошенный, с разбитым лицом — победитель. Видимо, Луссурию это возбуждало. Он перекатился с носков на пятки, выразительно глянул на Дино и отошёл, принимая вызов. Дино скептически оглянул троицу. Сквало возражал, что проигрыш не считается, засранцы жульничали, рассказывая ему о минете и дрочке. Да, он задымился, потерял концентрацию, и в этом виноваты они, поэтому — он не будет стричься. Ямамото сконфуженно придерживал за плечо Гокудеру, который нецензурно огрызался и порывался полезть в драку. На особенно громкий вопль донеслось перекрывающее поднявшийся ор: — Милый, я перезвоню чуть позже! Целую в разные неприличные места! — и Луссурия окликнул Занзаса, успевшего прижать Цуну к капоту своего «ягуара» с тем, что он считал извинением: — Босс, ну скажи ты им! Невозможно же на это смотреть! Занзас отвлёкся от поцелуя и заорал: — Блядь, мусор, научись уже, наконец, проигрывать! Цуна засмеялся. Дино понимающе улыбнулся. Он научился. И этим выиграл многое. Он обернулся к Кёе, сказать, что скоро ужин, но тот уже вышел. Дино проверил время. Пять минут назад. Он махнул друзьям — попрощаться. В конце концов, они собирались здесь в первую очередь ради него. Конечно, никто бы в этом не признался, но эту трогательную заботу Дино очень ценил. — Круто было погонять, ребята. До встречи. *** Кёя некоторое время понаблюдал, как Занзас рычит на Саваду, обвиняя его во взломе системы и поломке машины, и отключился, пока их выяснение отношений не переросло в любовные игры. Кёя извинялся иначе. Он побеждал. Ради Каваллоне, который однажды на дороге в последний момент подрезал его, оттесняя на обочину, и прикрыл от фуры. Она врезалась в машину Дино, снеся её, как пушинку, потому что Кёя сплоховал на дороге. Больше Дино не ездил. Не в реальности. Отсоединив порт от шеи, Кёя снял очки виртуальной реальности. В прилагающемся к игре кресле тело испытывало вполне реальные нагрузки, но всё равно после хотелось размяться. Он встал, потянулся, прошёлся до окна и выглянул наружу. Вдоль стены цвели бело-жёлтые чайные розы, и, глядя на сад Каваллоне, трудно было представить, что, возможно, через каких-то пять лет машины начнут летать по воздушным трассам, искусственный интеллект получит права, как у человека, а не синтезированную еду смогут себе позволить разве что миллионеры, вроде боссов мафии. Еще они могли позволить себе взламывать программы, подслушивать игроков и многое другое. Впрочем, Савада вряд ли подкладывал свинью Занзасу. Поломки в игре запрограммированы как случайная вероятность, так что кое-кому придётся проявить фантазию, чтобы извиниться, — Савада клевету очень не любит. Дверь тихо скрипнула, и послышалось шуршание колёс. Многие удивлялись, почему Каваллоне использует допотопные коляски, а Кёя понимал: чувствовать себя совсем инвалидом, который только на кнопки пульта может жать, — унизительно. Кёя обернулся. Дино Каваллоне смотрел на него пристально. В комнате царил полумрак, но свет из окна выхватывал блеск глаз, покрасневших от долгого сидения в вирт-очках, серебрил крестик в распахнутом вороте рубашки. Светлые брюки были залиты кофе. Но это ничего не значило. Только то, что кое-кто остался прежним. Может быть, Дино Каваллоне не мог больше ходить, но он не стал травоядным. Поэтому Кёе важно даже в игрушке выкладываться по полной, чтобы этот жизнерадостный придурок не подумал — он его жалеет и поддается. Эти победы — только для Мустанга Дино Каваллоне. — Спасибо, — тот улыбнулся, не как обычно, а понимающе, горько и светло. Кёя нахмурился. Проклятая небесная интуиция. Он отвернулся, сжимая зубы. За спиной словно вакуум образовался. Каваллоне подъехал вплотную, взял Кёю за руку и потянул на колени; Кёя поддался. — Предложение про расширитель в силе, помнишь? — Каваллоне хитро прищурился и усмехнулся. Погладил Кёю по бедру. Этого оказалось достаточно, чтобы по коже плеснуло теплом, напряжение сменило курс и… почему нет? Кёя наклонился и поцеловал Каваллоне. Тот живо откликнулся, положил тяжёлую ладонь на шею, мягко и уверенно протолкнул язык в рот Кёи, облизал нёбо и зубы: целовал мокро, горячо, пока губы не начало саднить, а дыхание сбилось. Тогда Каваллоне прижался лбом ко лбу Кёи. Провёл пальцами по спине, на ощупь начал развязывать галстук. — Хочешь новую машину? Я видел на аукционе «мицубиши-3000ЖТ». Можем покрасить его в чёрно-лиловый. Машины в игре покупались, как и в реальности. И сотовая связь там была идентичной настоящей. Внешний вид игрока передавался в точности такой, какой считывался системой перед входом в сеть, только физические параметры регулировались. — Идиот. — Кёя помог, расстегнул и стянул с себя пиджак, взялся за запонки, но Каваллоне отвёл его руку, поднёс к губам его ладонь, глядя с сожалением. Как объяснить этому придурку, что Кёя рядом не из чувства вины? — Как ты сегодня хочешь, сверху или снизу? — спросил Каваллоне. — Я сегодня устал, так что уж поработай. — Не удивительно, что устал. Никто, кроме тебя, не принимает эти гонки настолько всерьез. — Я всегда серьёзен, это не зависит… — Прекрати, Кёя, — шепнул Каваллоне. — Всё по-прежнему. Я люблю тебя таким, какой ты есть. А ты бы никогда не стал меня жалеть. Или не остался бы рядом, жалея. Хватит каждым своим шагом доказывать очевидное. Кёя молча всматривался в лицо Каваллоне. Он его успокаивает? — Тебе надо отпустить себя, Кёя. Расслабиться. Ты же хищник. Хищникам положено иногда лежать и лениться… Кёя зажал Каваллоне рот, чтобы прекратил уже распинаться, и растянул губы в плотоядной улыбке: — Я же сказал, что устал и работать сегодня тебе. Так что не болтай, а займись полезным делом. — Ты всё-таки завёлся тогда! — воскликнул Каваллоне весело. Кёя фыркнул: — Ты совсем как эти. Еще пари начни заключать. — А что? Если в следующий раз не обгоню тебя, то побреюсь налысо! И только попробуй играть в поддавки! Иногда Каваллоне отказывало чувство меры. — Ходить тебе лысым, Каваллоне. Но если будешь первым, я соглашусь на расширитель. Карамельно-карие глаза посветлели, от страсти становясь почти золотыми, — в этом золоте Кёя каждый раз тонул, ощущая себя мушкой в солнечном янтаре. Каваллоне уткнулся носом ему в шею и тихо рассмеялся. — Умеешь ты мотивировать. Его стояк упирался в задницу Кёе. — У меня хороший учитель. Каваллоне удивлённо выгнул бровь, усмехнулся. Принялся расстегивать пуговицы на рубашке Кёи. Тот закрыл глаза и коснулся цепочки на шее. Каваллоне всегда сочетал несочетаемое. Неуклюжесть и силу. Дурашливость и серьёзность. Любовь к нему и любовь к Богу. Но самое главное — он любил жизнь. — И знаешь, меня всё устраивает. — Ты о своей машине? Кёя улыбнулся. И о машине тоже.