Небольшая особенность.

После выступления Виктор почти на себе тащит Юри до их номера. Плевать на финал, плевать на журналистов и многочисленных поклонников: главное, чтобы Юри не упал в обморок прямо там – перед зрителями и прицелами сотни камер. Скажут ещё, что Никифоров довёл своего подопечного до нервного истощения. Не объяснишь же всем, что это именно Юри работал как проклятый, превзошёл самого себя, чтобы набрать нужное количество баллов и вырвать у остальных победу. Слава Богу, всё обошлось. Виктор осторожно открывает дверь, проводит Юри в комнату, когда тот легко сбрасывая чужие руки, останавливается. Неестественно прямая спина подрагивает от перенапряжённых мышц. Юри всё ещё переживает свой фееричный прокат, по-глупому улыбаясь в пустоту. Сейчас ему откровенно тяжело сосредоточиться. Олимпийка неаккуратным комом падает в кресло, и Виктор в очередной раз задерживает дыхание. Прекрасный тёмный пиджак, расшитый сверкающими стразами, выгодно подчеркивает давно ставшую хрупкой фигуру. Невысокого роста, с маленькими ступнями и руками, Юри рождает в сердце странный трепет. Давно Виктор не чувствовал подобного. Наверное, даже в прошлой жизни. Все эти соревнования и сборы не оставляют времени на нормальные человеческие отношения. - Всё закончилось. Ты рад? – Виктор запирает дверь на ключ, позволяя волнению выйти на первый план. Юри медленно поворачивает голову и устало улыбается. - Конечно. Почему ты спрашиваешь? - Ты так ничего мне не сказал. - Я был растерян. Не знал, как ты отнесешься, - Юри опускает плечи, расстегивает пуговицу на пиджаке и позволяет тяжелой ткани медленно соскользнуть вниз. Виктор ахает. Он видел этот костюм сотню раз, но уже надетым на Юри. Догадывался, конечно, что под ним должно быть, и гнал мысли прочь, чтобы теперь, рассматривая уходящую по пояс брюк прозрачную сетку, понимать, как попал. Этот эрос сбивает с ног, одним ударом повергая в нокаут. - Что ты хочешь услышать? – продолжает как ни в чём не бывало Юри, не стесняясь стягивает брюки, чтобы предстать перед шокированным Виктором в одном полупрозрачном боди и стрингах. Вот оно. В комнате становится слишком мало воздуха, рот сам распахивается, чтобы глотнуть хоть немного живительного кислорода. – Я счастлив, но жутко устал. А что? – Юри поворачивает голову и только теперь замечает выражение лица Виктора. – Всё в порядке? Виктор? Виктор словно собака встряхивает головой. Маленькая особенность костюмов для фигуристов в этот раз оказывается самым сногсшибательным сюрпризом из всех возможных. Руки тянутся потрогать. Юри неосознанно отступает вглубь комнаты, поражаясь голодному взгляду Виктора и тому, как тот с маниакальным упорством двигается прямо на него. - Ви-иктор, ты что делаешь? – от страха Юри заикается и, кажется, вот-вот хлопнется в обморок, когда Виктор наконец-то достигает цели, а его руки обвиваются вокруг тонкой талии. Юри не зря столько тренировался, теперь уж точно никому и в голову не придёт назвать его свинкой. Жар разливается по телу. - Забираю свой приз. Мне ведь положена награда? – голос Виктора тихо шелестит прямо возле уха, заставляя Юри краснеть. – Ты согласен? Конечно Юри согласен. Он был согласен ещё в самом начале, когда впервые увидел Виктора в источниках, поддавшись на авантюру с тренерством. Теперь отступать некуда. Он взял серебро, и Виктор желает получить от него всё, что Юри задолжал за прошедший сезон. Сомнений нет. Юри прикрывает глаза и тянется вперёд. Желание такое острое, что оба забывают о предстоящей вечеринке, полностью теряясь друг в друге. Юри коротко стонет на каждом выдохе, ощущая чужую, сшибающую с ног энергетику. У Виктора голубые глаза, слегка прищуренные, кажется, высасывающие душу. Слишком близко. По телу пробегает крупная дрожь, Юри не может оторвать взгляда, не может преодолеть магнетизм их выражения. Хладнокровно хищного, бесстрастно подавляющего любое сопротивление. Виктор, ухмыльнувшись, облизывается и тянется вперёд. Касается ладонью живота. Проводит по талии к пояснице, а Юри неожиданно для самого себя вздрагивает и стонет, ощущая прикосновение через тонкую паутинку ткани как ожог. Этого Виктор уже не может терпеть, поэтому рывком прижимает к себе, оставаясь все таким же неправдоподобно сосредоточенным, только в глазах мелькает что-то тёмное, животное. - Мне надо в душ, - просит Юри, почти умоляет, но Виктор не двигается с места. - Плевать на душ. Я не смогу отпустись, - шепчет он и добавляет. – К тому же я знаю, почему ты перед соревнованиями провёл в ванной столько времени. Юри жутко стыдно. Он-то думал, что Виктор не догадается, хотя тот всегда был на шаг впереди, видимо, поэтому и достиг таких высот, просчитывая свои и чужие поступки. Юри отворачивается в сторону, опускает ресницы, краснея до кончиков ушей. Это жутко неприлично, откровенно, для него это что-то за гранью добра и зла, но не для Виктора. Он уверенно ведёт к черте, за которой уже ничего не будет как прежде. Юри хочется сгореть от стыда, но и в тоже время прижаться ближе. Двойственность ощущений разрывает на части. Виктор, опаляя горячим дыханием кожу шеи, тихо хмыкает. - Даже не пытайся, - и медленно, намеренно растягивает гласные. – Не пытайся сбежать от меня. Нежный поцелуй быстро перерастает в схватку. Чужой язык, бесконечно наглый, захватывающий и подавляющий, хозяйничает во рту Юри, и тот теряет контроль над своим телом. Он не может сопротивляться, не может дышать, старается отступить назад, но ладонь предупредительно ложится на затылок, не позволяя уйти. Пальцы на пояснице легко скользят по ткани ниже, сдвигают лямки в сторону, и проникают между ягодиц. Юри мгновенно каменеет, мычит в чужие губы, возмущённый подобным поведением. Виктор как обычно игнорирует сопротивление, только прижимает ещё ближе к себе и целует ещё более глубоко и властно, но отрывается только тогда, когда Юри потихоньку затихает. - Ничего не бойся. Я сделаю для тебя всё. Всё, что захочешь. У Юри кружится голова, но битва проиграна ещё в самом начале, и назад дороги нет. Положение совершенно безнадёжное. Он вынужден бороться с самим собой. Какая-то маленькая его часть в восторге от происходящего - та часть, что восхищается великим фигуристом Виктором Никифоровым настолько сильно, что готова принадлежать ему ещё до того, как тот приезжает к ним в Хасецу. Другая часть - страх, стеснение, благоразумие, юношеская гордость - теперь повержена сумасшедшим блеском голубых глаз. Никаких шансов. Виктор не спрашивает, а утверждает, и Юри покорно позволяет стягивать с себя специфичный предмет одежды. И когда медленно, смакуя, скользя по разгорячённой коже, разворачивая, словно дорогой подарок, проворные пальцы легко касаются различных частей тела, то, вызывая очередные вспышки жара, они полностью лишают воли. Юри растворяется в этих непривычных для себя прикосновениях и сосредотачивается на собственном возбуждении. Так тонко и остро - подобного удовольствия он не испытывал, даже когда дрочил сам себе, Виктор будто видит его насквозь. Он медленным движением оглаживает член Юри, оттягивая кожицу, и неспешно ласкает рукой так, что обнаженная головка трётся о ладонь. Слишком горячо. Юри судорожно цепляется за лацканы его пиджака, сминая пальцами дорогую светлую ткань, и громко скулит. Виктор слегка подталкивает безвольное тело назад, снова ведя в их странном танце, и через несколько шагов роняет на кровать. Юри смотрит на него снизу вверх широко раскрытыми глазами, в которых нет больше страха и сомнения, только по-детски наивная надежда и нежность. Сердце Виктора пропускает удар. - Ничего не бойся, - уверенным жестом Виктор срывает галстук. – Ты самое главное, что у меня есть, - уверяет он и продолжает избавляться от одежды, судорожно вспоминая, куда подевал презервативы и смазку. Юри наблюдает, как обнажается стройное мускулистое тело, совершенное, словно выточенное из камня. Терпение на исходе, и шумный вздох вырывается, только когда Виктор выпрямляется перед ним уже полностью обнажённым. - Нравлюсь? – интересуется он, но замечая, как яркий румянец быстро расползается со щёк смущённого Юри на его шею, ласково улыбается и тянется вперёд. Кровать слегка прогибается под весом Виктора. – Иди ко мне, - зовёт он, передавая Юри немного инициативы. Возбуждение от чужого присутствия поглощает Юри целиком, когда он хватается за чужие плечи, отвечает на поцелуй, зарывается в светлые волосы и при этом ощущает себя совершенно счастливым. Кажется, что руки Виктора живут собственной жизнью: скользят вниз, касаются сосков, обводят, несильно щиплют, посылая сигналы прямиком в член. Склонившись к шее, к бьющейся жилке, и присосавшись к ней, сначала расслабляя, ласково покусывая и зализывая, Виктор оставляет след. - Хочу, чтобы все знали, кому ты принадлежишь, - шепчет он, а Юри дышит часто и прерывисто, внутренне соглашаясь со всем на свете. Сначала кольца, теперь это. Всё логично и взаимосвязано. – Перевернись, - просит Виктор, вырывая из романтической вязкой патоки мыслей. – Не могу больше терпеть. Юри растерянно распахивает глаза, но снова не возражает, а послушно перекатывается на живот. И снова скулит, когда уже давно стоящий член касается прохладной ткани. Поднятые вверх бёдра – поза ужасно смущающая. Юри прячет лицо в подушку, мечтая провалиться сквозь землю. Между ягодиц скользит что-то прохладное, стекая вниз, и он вздрагивает. Виктор успокаивающе оглаживает поясницу, задерживаясь на очаровательных ямочках, обводя каждую пальцами. - Расслабься, я всё сделаю очень осторожно. Ты мне доверяешь? Юри очень старается, но чужие пальцы, бережно массирующие его задницу, кажутся чем-то совершенно противоестественным. На глазах выступают слёзы, поясницу неприятно тянет, а спину, не отошедшую после выступления, простреливают несильные вспышки мышечных спазмов. Виктор не останавливается и продолжает медленно трахать его пальцами, растягивая влажную зажатую дырочку. Он отлично чувствует лучше самого Юри, куда нужно двинуться и когда надавить, чтобы возбудить его неторопливым, мягким ритмом. И Юри не скрываясь, стонет в голос, неосознанно двигая бёдрами навстречу руке, насаживаясь на пальцы. Ему становится мало, член ритмично подёргивается, прижимаясь к животу, истекает смазкой, требуя внимания. Внизу всё горит огнём, когда он красиво выгибается в пояснице, выставляясь, раскрывая себя, в надежде, что Виктор сжалится, но тот продолжает его мучить, удерживая на самой грани. - Виктор, пожалуйста, - стонет Юри, понимая, что ещё немного, и он просто расплачется. - Хочешь кончить? – Виктор с ещё более сильным нажимом проводит пальцами вдоль его простаты. – Попроси. - Ах! Нет! Прошу! Прошу! Виктор, пожалуйста, дай мне кончить, - кричит Юри, совершенно позабыв про собственное стеснение, и Виктор откликается. Он встаёт на колени, прижимается, опаляя жаром кожи, чтобы после этого несколько раз провести членом между ягодиц. Юри задыхается от нетерпения, жадно вслушиваясь, как шелестит вскрытая упаковка презерватива. Мышцы хорошо растянуты, поэтому вторжение происходит легко, но организм протестует против веса чужого тела и Юри, коротко со свистом выдыхает: слишком много. Виктора чересчур много в его жизни и теперь, судя по ощущениям, тот заполняет его полностью, так что дальше некуда. Виктор, пару раз толкаясь на пробу, резко срывается на быстрый темп. Немного больно, но терпимо, Юри нравится. Нравится этот бешеный ритм, эти поцелуи в плечи и шею, эти тихие слова на русском, значение которых он, конечно, не понимает, но чувствует, что всё правильно. Виктор водит ладонью по его члену, сжимая в такт собственным толчкам, и перед глазами Юри расползаются разноцветные пятна. Сквозь шум крови в ушах он слышит чужой протяжный стон, выбрасывающий за грань. Виктор наваливается на перегруженную спину, от чего Юри падает вниз, распластавшись по кровати. - Слезь с меня, раздавишь, - шипит он, мечтая закрыть глаза и поддаться этой вязкой успокаивающей черноте, но Виктор не даёт, напоминая про дурацкий вечер, на котором их до сих пор ждут. – Я в ванную, а ты не засыпай, - наставляет он, хотя всё напрасно. Вымотанный сексом и фееричным прокатом, Юри проваливается в сон через секунду, как за стеной включается кран. - Вечеринка в честь тебя. Мы должны присутствовать, - Виктор вытирает полотенцем мокрые после душа волосы и улыбается, рассматривая Юри. Тот в позе морской звезды лежит на кровати и совершенно не желает двигаться. Простыня закрывает совсем немного, и Виктору хочется, наплевав на важное мероприятие, остаться в этом дурацком номере навсегда. Слишком невинным и привлекательным выглядит Юри, даже несмотря на то, что творил двадцать минут назад. Ночник расцвечивает оливковую кожу причудливым узором, а растрёпанные волосы и яркий засос на шее мешают нормально дышать. - Не хочу. Я останусь здесь, - Юри медленно открыв один глаз, изо всех сил старается вырваться из цепких лап сна, не замечая настроения Виктора и его метаний. – Иди без меня. - Ещё чего, - Виктор тянет его несопротивляющуюся тушку в душ, ощущая необычное тепло в районе грудной клетки, когда Юри через десять минут чистенький и только в одном полотенце, намотанном на бёдра, смущённо топчется на пороге комнаты. - Давай скорее, а иначе мы никогда отсюда не выйдем, - Виктор изо всех сил старается держать себя в руках. Он нарочно выходит из комнаты, соврав про срочный звонок, и ждёт в коридоре. Они почти не опаздывают. Вокруг толпа, которая бесцеремонно интересуется происхождением яркого фиолетового синяка на шее серебряного призёра Гран-при. На что Юри смущённо отводит взгляд, и даже злорадный хохот Плисецкого не портит настроения. Здесь все свои, и никто трепаться зазря не будет. Виктор потихоньку расслабляется, пока пообщавшийся со всеми желающими Юри не подходит к нему вновь. - Как ты? – он доверчиво облокачивается на вовремя подставленное плечо, и его тёмный взгляд скользит по Крису, уже успевшему втянуть в танец нескольких наивных юниоров. – Развлекаешься? - А то, - Виктор вдыхает ставший родным запах кожи Юри, и, кажется, все тревоги улетучиваются прочь. – Устал? – спрашивает он скорее по привычке. Конечно же устал. - Немного, - врёт Юри и тут же прижимается ближе, вынуждая обхватить за талию. – Я надел их, - сбивчиво шепчет он в ухо Виктора, но тот не понимает. - Что? - Надел новые стринги. Тебе же так они понравились, - паршивец наивно хлопает длинными ресницами и смущённо улыбается, наверняка чувствуя, как на это заявление недвусмысленно реагирует тело Виктора. В голове воцаряется вакуум, и картинки одна ярче другой проплывают перед глазами. Виктор тихо стонет сквозь зубы. - Что ты творишь? - А что такого? – Юри, словно заправская соблазнительница, вильнув бёдрами, быстро выбирается из его объятий. – Мне надо выйти, так что, если хочешь… Предложение повисает в воздухе, а Виктор, раскрыв рот, растерянно смотрит вслед удаляющейся фигуре в строгом костюме и думает, что, похоже, породил чудовище. Он счастлив.