Часть 1
21 декабря 2016 г. в 23:26
Плисецкого раздражает слово «пожалуйста». Такое унизительное, оставляющее на языке кисловатый привкус собственной беспомощности. Он не умеет вежливо обращаться с просьбой, только требует, бросает в повелительном тоне, сверкнув по-кошачьи зелеными глазами.
Юрий ненавидит просить, тем не менее иногда он это делает.
– Пожалуйста, – шепчет он на ухо смуглому темноволосому юноше, прижавшись к нему за поворотом опоясывающего каток мрачного коридора. Плисецкий уже упакован в обтягивающий, таинственно мерцающий пайетками костюм, волосы заплетены в причудливую прическу. Его выход через пятнадцать минут, и ему срочно необходимо получить желаемое. – Пожалуйста.
Отабек касается хитрого плетения на его виске, нежно обводит указательным пальцем ушную раковину и с сожалением качает головой. В очередной раз. Юрий злится. Его доводит до исступления необходимость выпрашивать то, что любой другой парень или девушка с удовольствием бы ему дали. Беда в том, что ему не нужен кто-то другой. Юре необходим как воздух именно Отабек Алтын, вместе с его нелепыми моральными принципами и консервативным воспитанием.
– Ты же знаешь, что нам нельзя, – Отабек кладет ладонь ему на талию, притягивает к себе и серьезно смотрит в глаза.
Юрия так и подмывает пнуть своего бойфренда коньком и громко выругаться матом, но он заставляет себя успокоиться. С Отабеком истерики не прокатят – уже испробовано. До выхода не больше десяти минут, но всё, о чем Плисецкий может думать, находится максимально далеко от фигурного катания. Он хочет Отабека так сильно, что мышцы сводит дрожью, а низ живота болезненно тянет и скручивает. Юрию плевать на возраст и законы, неужели он не имеет права на секс с собственным парнем?
– Нууу, Бека, – решив сменить тактику, Юрий забирается на колени к сидящему на каком-то металлическом коробе фигуристу. Отабек уже откатал свою программу, но еще не успел сменить костюм с национальными казахскими мотивами на что-то более приземленное. Ткань обтягивает его мускулистые бедра и торс как вторая кожа, поэтому Плисецкий сразу чувствует, что ухищрения не проходят даром. Упирающийся в его задницу бугор успешно оспаривает непреклонность Отабека. Юрий нарочно ерзает, сжав коленями чужие бедра, и обвивает руками шею своего парня. – Хоть немножко… – он почти хнычет, выдыхая мольбу прямо в губы Отабека. – Я так сильно хочу…
Сдавшись, Отабек целует его, аккуратно и почти невинно, лишь слегка пройдясь языком по верхней губе Юрия. Сладко и приятно, но этого недостаточно. Плисецкий подается вперед, пытаясь перетянуть инициативу в поцелуе на себя, чтобы пробить установленные Отабеком рамки. Он чувствует, что тот дал слабину, и торопится воспользоваться этим, мысленно прикидывая, сколько у них есть времени. Минут семь, не больше. Конечно, за это время нельзя успеть ничего серьезного, но хотя бы…
Он несильно толкает Отабека в грудь, и тот по инерции заваливается на спину, успев вовремя сгруппироваться и избежать удара затылком о металлическую поверхность.
– Прости, – виновато шепчет Юрий, прижимаясь к нему грудью и слегка потираясь пахом о его стояк.
– Что ты творишь, Юра? – Отабек укоризненно хмурится, но его глаза еще сильнее темнеют от сдерживаемого желания. – Тебе пора на лёд. Слезь с меня, иначе я за себя не ручаюсь.
Но вместо того, чтобы попытаться оттолкнуть оседлавшего его подростка, Отабек лишь сильнее прижимает того к себе, шаря ладонями по обтянутому костюмом гибкому телу. Со свистом выдыхает сквозь зубы, когда Юрий как бы ненароком сквозь ткань касается рукой его члена. Сжимает ягодицы Плисецкого, и тот, повинуясь его нажиму, вновь трется об него.
Юрий слышит, как Отабек что-то бормочет на казахском, но не может определить, ругается тот или осыпает его комплиментами. Интуиция подсказывает, что первый вариант куда вероятнее.
Четыре минуты до выхода. Юрий никогда не сдается, не бросает начатое на полпути. Он стонет, когда ладонь Отабека протискивается между их телами и обхватывает его затвердевший член. Со знанием дела сжимает плоть, которую совсем не защищает блестящая ткань-тянучка, с нажимом проводит от головки и вниз, проходясь по всей длине.
– Этого ты хочешь? – шепот Отабека обжигает не меньше, чем его ласки. Низкий, обволакивающий голос, словно горячий янтарь, в котором хочется замереть на десятки лет, будто беспомощное насекомое.
Юрий бешено кивает, уткнувшись носом в его шею. Через две минуты Яков ринется на поиски своей звездочки. Только бы не кончить, после этого костюм можно будет смело отправлять на свалку.
– Пожалуйста, – выдыхает он в пахнущую терпким одеколоном загорелую кожу. – Я буду делать всё, как ты скажешь, мы остановимся, когда скажешь, просто позволь хотя бы так… – он толкается в сжимающую его член ладонь и снова стонет от болезненного желания. Время вышло.
– Я подумаю.
Победа. Юрий откидывается назад, наслаждаясь видом взъерошенного Отабека под собой и его руки на своем пахе. Всего два слова – это всё, что необходимо Плисецкому в данный момент. Быстро наклонившись и радостно чмокнув своего парня в щеку, он ловко слезает с его коленей и наскоро приводит себя в порядок – приглаживает волосы, одергивает костюм и пытается усилием воли притушить пламя возбуждения, устроившее пожар в определенной области его тела. Юрий знает, что через три-четыре минуты напряжение в штанах исчезнет – он уже выходил на лед распаленный и неудовлетворенный. Сосредоточиться на программе и на время забыть о том, что пообещал ему Отабек. Ну, почти пообещал…
– У тебя нет ни грамма совести, – Отабек продолжает возлежать на кубе, приподнявшись на локтях.
– Она мне и не нужна, – Юрий беспечно машет ему ручкой перед тем, как выйти на ведущую ко льду ковровую дорожку. – В тебе совести на двоих хватит.
Отабек удрученно качает головой и обессилено откидывается на прохладный металл.
Юрий победно вскидывает голову и выходит на лед, невозмутимый с виду и исполненный внутренним ликованием. Он уверен, что через пару минут Отабек займет место среди остальных фигуристов, следящих за выступлениями соперников, и ни на мгновение не оторвет от него взгляда своих глубоких карих глаз, цвет которых ассоциируется у Юрия с зимним уютом и горячим шоколадом. А сам Плисецкий будет кататься лишь для него одного, выкладываясь по максимуму и выставляя себя с самых привлекательных ракурсов. Это выступление станет прелюдией, Агапе Юрия может быть намного сексуальнее любого Эроса.
Набирая скорость для тройного сальхова, Плисецкий предвкушающе ухмыляется.