Счастливы в Риме

Наш XXI век на дворе, но Римская империя не прекратила свое существование, а Ватикана — столицы папства — нет, как и самого христианства. Религией является старое доброе язычество. В Вечном городе живет одна веселая семейка — семейка Воренов. Отцом этого семейства является Луций Ворен, в прошлом бравый центурион, но дезертировавший из армии и ныне продающий обувь. Также в свое время он был победителем Олимпийских игр в Греции, а иной раз выступал в качестве гладиатора в своем родном Риме. Женат он был дважды. Первая его жена, Ниоба, была гулящей и, после того, как муж узнал об очередной ее измене, как-то неудачно упала с лестницы и разбила голову. Второй женой его стала рыжая бестия Атия — племянница Цезаря, та еще штучка! У этой счастливой пары есть двое детей — сынок Октавиан, чьими первыми словами в жизни были не «папа и «мама», а «сиськи и телки», и дочурка — нежная блондинка Октавия. В тот день Луций Ворен был как обычно занят на своей работе, то есть сидел перед одной из толстых матрон. Мужчина помогал женщине надеть сандалию. — Возможно, если бы вы не были такой коровой, то уже бы нашли себе обувь по размеру. А какой у вас размер обуви — тонна? В это самое время его прелестная дочь Октавия спала на уроке латыни. Девушке снился чудесный сон, а именно праздник Сатурналий из ее детства. Вот они с Октавианом еще малыши — она с куклами, а он и вовсе с соской и с погремушкой. Их мать в это время листает модный журнал. — Дети, — ненадолго оторвавшись от этого занятия, произнесла рыжая матрона, — скоро придет ваш папа, с деньгами наконец-то. Подумайте, какие подарки вы у него попросите к Сатурналиям. Октавия задумалась. — Так, — сказала она, — я хочу себе новую куклу, косметику для девочек и… и… соску с петардой для Октавиана! Октавиан пока что толком говорить еще не мог, он смог выговорить только следующее: — Сиськи… телки… Пока юной блондинке снился этот сладкий сон, ее отец продолжать свои страдания, то есть старания на работе. — Я вам сделал комплимент, — пробурчал он, продолжая возиться с жирной ножищей толстухи, — вы не на корову, а на дирижабль похожи! — Какой мужлан! — с негодованием проговорила матрона в норковой шубке и добавила потом: — Я не допущу, чтобы меня оскорбляла такая скотина, как вы! Блондинка хмыкнула и ушла из обувного салона.Ворен пожал плечами и тяжко вздохнул. Эх, где те чудесные годы, когда он метал дискобол в Олимпии или когда он побеждал лучших бойцов на арене? Где те годы, когда все прекраснейшие девы Рима были его? Тут от сладких воспоминаний Луция отвлек его славный толстоватый друг Тит Пулло. Луций еще раз посмотрел вслед уходящей толстопузой матроне. Потом, повернувшись, молодой брюнет посмотрел на своего давнего друга Тита. — Пулло, ты еще не женился? — горько спросил он. — И не вздумай, брак делает мужчину обязанным своей женщине. Тито хотел было возразить на это, что они с Ириной как раз надумали пожениться и что она у него не такая, но, видя, как мрачен друг, передумал, вместо этого предложив: — Слушай, а давай отдохнем, в лупанарий сходим, фалернского хлопнем? — Хорошо, сходим сегодня в лупанарий. Только возьмем нашего друга Антония, — ответил Луций. — Так его ж мамочка не пустит, женушка его египетская то есть… хехе! — хмыкнул Тит, ясно представивший негодование жены их недалекого друга — властной, крикливой, похожей на мальчика Клеопатры. После добровольного рабства на этой работе Луций вернулся домой к жене и своим детям. Мужчина присел на диван и включил свое любимое шоу «Цезарь-псих». Бывший центурион начал получать кайф от заставки шоу. Но не успел наш герой расслабиться и насладиться любимой передачей, как в комнату влетели его любимая жена и дети. — Дай, дай, дай!!! — хором закричали они, протягивая к нему руки. Они знали, что близятся Сатурналии, а коль так к празднику отец семейства должен принести деньжат на подарки. — Сегодня не было зарплаты! — усталым голосом проговорил Луций, смотря свою милую женушку Атию и детей. — Атия, только не говори, что твоя мать приедет сюда. Рыжая матрона коварненько улыбнулась. — Нет, матушка сюда не приедет, но мы сами можем поехать к ней, если… ТЫ НЕ ДАШЬ НАМ ДЕНЕГ! Луций понял, что от его женушки ничего не скроешь и протянул своей женушки три бумажки по триста сестерциев.Торжествуя, Атия сцапала своей ухоженной когтистой лапкой нажитые непосильным трудом сестерции, а вслед за ней, шумя и галдя, на отца накинулись, обобрав его до нитки, деточки. — Спасибо, папочка! — весело пропели он ему, убегая с денежками. Октавия сейчас уже не мечтала подарить братцу соску с петардой, но мечтала подарить ему такой презерватив. Хотя… зачем ему презерватив, если девушка у него все равно резиновая? Октавия улыбнулась своим мыслям. Луций тяжко вздохнул и предался невеселым раздумьям. Но тут дверь распахнулась, и в его инсулу зашла девушка с короткой стрижкой и стрелками у глаз, которая больше походила на мальчика, чем на взрослую даму. — Чую запах курицы! О, а вот и сама курица! Аве, мальчик-курица, — проговорил Луций с усмешкой. — О, Луций Ворен! — так же тепло сказала она ему. — Ты, кажется, даже помылся и теперь от тебя воняет не как от свинюшника, в всего лишь как от мусорного бака! Луций стал передразнивать ее: — Кулды-кулды-кулды! А, ты чего-то говорила. Если что, Атия на кухне, можешь валить туда. Мужчина был, как всегда, сама вежливость со своей соседкой. Клеопатра — а это была она — вспыхнула и пожала плечами. Затем, смерив римлянина презрительным взглядом, пошла к выходу, показав ему свою тощую попку. Не успела уйти Клеопатра, как в инсулу прошел молодой темноволосый мужчина с легкой небритостью и туповатой, но милой улыбкой. — Добрый вечер, Луциус! — сказал он. — Я тут придумал, как нам разбогатеть: мы будем продавать в Риме дорогой вай-фай. — Какая это уже по счету твоя гениальная идея, Антоний? — с беззлобной насмешкой спросил Луций у бывшего командира. — Пятая за неделю, — проговорил, улыбаясь, бывший командир и посмотрел на Луция Ворена. В это самое время Атия и Клеопатра разговаривали о дурацких женских делах.Луций хмыкнул, затем, малость призадумавшись о чем-то, проговорил: — Слушай, Марк, пока тут наши курицы кудахчут, давай пойдем в лупанарий! Ты, я и Тит? Антоний пожал плечами, а потом ответил: — А давай! Я тут у Клео стащил кредитную карту, так что гуляем, пока деньги не закончатся. — Молодец! — хлопнул его по плечу Луций. — Наш человек! — Ну я же настоящий мужик, — приосанился Антоний. Но тут послышался кисло-сладкий голос Клеопатры: — Антошенька, я тебе, по-моему, запретила играть с Луцием, он нехороший мальчик! — Пошла в жопу, мамочка, — усмехнулся Антоний, а потом отправился вместе с Луцием и Титом в лупанарий. Зайдя в дом утех, мужчины были приятно поражены, поскольку в лупанарии был сегодня день больших арбузов. Девушки с соблазнительными большими грудками сексуально двигались под красивую мелодичную музыку. Луций смотрел на похотливые танцы этих молодых девушек с роскошными буферами, высунув язык. Мужчина вспоминал о тех прекрасных, но, увы, далеких временах, когда он был легионером. Тут к их столику подошел подозрительного вида дед с бородой. — Подайте на подарки своим семьям! — начал странный старик. Луций смерил его презрительным взглядом и произнес: — Юпитер подаст! Чеши отсюда, дедуля, не мешай благородным патрициям развлекаться. Дед расстроился и хотел было пойти искать счастья и халявных денег в другом месте, но тут подвыпивший Антоний остановил его и вопросил: — Дедуля, а ты случайно не дедушка Морозикс? — Да-да, — закивал старикан, — красный носикс! — Слушай, а ты умеешь чудеса творить? — спросил Антоний тоном маленького мальчика. — Да, — с готовностью подтвердил дед Морозикс. — Вот только стукну посохом и все заморозить могу! Но вот эти слова дедушка зря сказал, ибо услышав их, Ворен и Пулло возмущенно на него уставились и хором проорали: — Так это ты, гад, нашу зарплату заморозил?! Бей его!