Круги на воде

Усталость. Физический предел был достигнут: генерал Гаррель еле стоял на ногах, удерживаясь руками за трибуну из светлого с оранжевыми прожилками орехового дерева. Сердце колотилось как бешеное, истрачивая последние резервы его тела, восполняемые лишь упорством и силой воли военачальника. Облизнув пересохшие губы и слегка прокашлявшись, Эжен тяжело вздохнул. Нет, он должен воодушевить своих офицеров. Пусть он сам утратит силы, но армия должна уйти с искрой его души, что направит оружие войска в сердце врага. — Алорн не отступит перед неприятелем! — громко отчеканил Гаррель, заканчивая свой доклад надорвавшимся от усилий голосом. Все офицеры подхватили боевой клич своего генерала, повторив его последнюю фразу и подняв вверх кулаки в знак поддержки. Но двое на военном совете за всё время, пока он вещал, не обратили на него внимания. Её Величество Армель дʼЭрсан сидела подле полковника Дамиана де Ренеля, которому, кажется, было наплевать на всё в мире, кроме королевы. Он не спускал с неё взгляда, он смотрел на неё, не отрываясь, словно она была источником его энергии. А сама королева безмятежно улыбалась мужчине рядом с собой, словно никакой войны не было, и все они сейчас мирно разойдутся, чтобы позавтракать. Её губы что-то зашептали де Ренелю, отчего тот склонился так близко к ней, что ещё чуть-чуть — и их губы соприкоснулись бы. Видя, как Армель чуть изогнулась, будто подстраиваясь для поцелуя, Эжен усмехнулся, поняв, что между этими двумя было даже что-то больше, чем поцелуй. Старший офицерский состав начал понемногу расходиться, а генерал Гаррель, чувствуя неприятную тошноту и головокружение, всеми усилиями старался ровно держаться на ногах. Дамиан тоже встал со стула, галантно выдвинув и сиденье королевы, протянув той руку, чтобы помочь подняться. Женщина приняла этот жест, а после со смущённой улыбкой приняла и поцелуй руки, после которого полковник что-то вновь зашептал Армель, отчего та легонько ударила его по щеке веером и, грустно вздохнув, сказала: — Не время расслабляться, полковник де Ренель. Во всяком случае, не сейчас, когда Алорн в опасности… Эжен слегка приподнял взгляд и посмотрел на беседующих. Значит, королева всё же слушала его? У генерала защемило сердце от того, что Армель всё-таки не до конца растворилась в своей любви к Дамиану. Это осознание было подобно лучику солнца, пробившемуся сквозь толщу льда. Гаррель безумно завидовал де Ренелю. Если раньше полковник злил его тем фактом, что тот постоянно крутится вокруг королевы, будто намереваясь поскорее избавиться от него, то сейчас Эжен понял, как глубоко ошибался. Даже со всеми своими карьерными амбициями генералу было очень далеко до охотничьих инстинктов Дамиана, который хотел только одного — быть единственным человеком во внутренней вселенной Армель. Удивительнее всего, что у него получилось. Гаррель завидовал полковнику, потому что он предельно ясно знал, что ему нужно. Дамиану нужна была королева, и он готов был «добыть» её любыми способами — от нежного убеждения до насильственных методов, если придётся. Эжен был уверен, что ему нужна только военная власть над Алорном. Но, когда де Ренель вдруг увёл из-под его влияния Армель, мужчина вдруг с какой-то запоздавшей, ещё до сих пор не осознанной хрупкой горечью, осознал, что нечто потеряно для него навсегда. С ужасом приходило понимание, что он манипулировал порой Её Величеством не только ради достижения каких-то своих целей… Гаррель бежал. Бежал в мыслях от самого себя. Это же глупо… Но, когда королева выступала со своей речью перед народом в ветреный день, генерал с удивлением отметил, что его рука потянулась к тёмным растрепавшимся прядям, чтобы убрать с них запутавшийся, словно в сетях, маленький сухой листик. Получилось это немного неловко, потому что растение крошилось в локонах женщины. Поняв, что сделал только хуже, Эжен пытался незаметно стягивать с волос маленькие частички листика, и, видимо, Армель эта процедура была несколько неприятной, потому что она постоянно жмурилась от его прикосновений. Пылкие каре-зелёные глаза де Ренеля смотрели на всё это не отрываясь, пока королева была единственной из всех жителей Алорна, кто не придал значения этому жесту. Генералу и самому вдруг стало неловко, видя воинственный взгляд полковника. Кажется, в тот момент впервые в жизни мужчина был смущён на глазах у любопытной публики. Однако было и нечто, не доступное пониманию Дамиана. Нечто, что связывало на каком-то странном, необычном уровне Эжена с его королевой. Гаррель, да и сама Армель признавали лишь наличие этой связи, но не могли определить её. Королева, несмотря на кажущуюся мягкость, однажды пробила себе путь на белоснежном жеребце в самую гущу сражения, прихватив своей саблей десяток жизней. Элемент внезапности всегда оправдывает себя. Её Величество не было обучено вести сражения, женщина даже не умела должным образом балансировать с оружием, но праведный гнев и жажда деятельности с лихвой покрыли отсутствие опыта. Одиннадцать человек упало замертво от клинка королевы. Армель не была столь глупа, чтобы и дальше оставаться на поле боя, а потому, рывком развернув лошадь, помчалась обратно. Однако присутствие правительницы, которая пусть недолго, но сражалась с ними плечом к плечу, воодушевило солдат куда больше, чем все речи их военачальников. Врагам был дан сокрушительный отпор. Когда все потери были подсчитаны, Дамиан, пришпорив своего коня, помчался в генеральский шатёр лагеря Алорна неподалёку. Откинув полог, он завидел спину Армель в белоснежном мундире с золотыми эполетами, который тут и там испещряли кровавые полосы убитых. Развернув женщину к себе за плечи, в безумии де Ренель посмотрел на возлюбленную: — Какого чёрта ты это сделала?! Тебя же могли убить! — дрожащим голосом прокричал полковник, спешно снимая перевязь с ножнами с пояса королевы и выхватывая изящный кремневый пистолет из её рук. — Но не убили же… — парировала Армель, с вызовом глядя на военного, ничуть не сокрушаясь в содеянном. — В следующий раз я запру тебя… — выдохнул Дамиан, но тут в шатёр ворвался генерал и в радостном восхищении посмотрел на женщину в военном обмундировании. — Ты просто бешеная женщина, Армель дʼЭрсан! — смеясь, весело выпалил Эжен и, не обращая внимания на помрачневшего полковника, подошёл к королеве и по-братски обнял ту за плечи. — Не вздумай отдавать счищать свой мундир! Я завтра же закажу твой портрет! Уверен, все согласятся с этим. Мои солдаты никогда ещё так не дрались! Армель смущённо и радостно улыбнулась, а после засмеялась вместе с генералом Гаррелем в унисон: — Ты что, хочешь, чтобы меня в истории запомнили как неопрятную правительницу в кровавом мундире? — в моменты радости все формальности обращения забывались напрочь. — Неопрятную?! Да тебя запомнят как самую вдохновляющую королеву в истории! Чёрт возьми, мы с тобой это сделали! Женщина счастливо улыбалась, пока Эжен вновь и вновь описывал свои эмоции от её появления. Де Ренель, помрачнев ещё больше, молча вышел из шатра, прихватив с собой оружие королевы. Армель грустно и непонимающе смотрела ему вслед, не осознавая, в чём именно виновата. Почему же Гаррель понимал её, а Дамиан — нет?.. Однако Эжен, всё ещё возбуждённый от одержанной победы, взял королеву за руку и, усадив себе на плечи, решил прошествовать с той перед армией. Радостный клич солдат разносился по всей степи, и лишь Дамиан, прислонившись боком к стволу одинокого дерева, чуть прищурившись, в тени наблюдал за весельем и за звонко смеющейся Армель, восседавшей на плечах генерала Гарреля. На следующий день после победы в битве королева пришла на военный совет в строгом, несколько старомодном платье с длинными рукавами и высоким воротником. Де Ренель теперь выглядел более, чем довольным. Армель же и вовсе не смотрела на полковника и держалась от него подальше, но, стоило их взглядам встретиться, как щёки женщины покрывал стыдливый румянец. Эжену не пришлось долго соображать, как именно Дамиан «отомстил» за их вчерашний триумф в своеобразной для себя манере. Гаррель не чувствовал ревности как таковой, но то, что происходило между королевой и полковником, всё же вызывало у него не слишком приятные чувства. Но вот сейчас де Ренель ушёл вместе с остальным офицерским составом из зала, и Эжен, вконец утомлённый ещё и нахлынувшими на него воспоминаниями, беспомощно рухнул на колени. Стук каблуков по мраморному полу затих, а после обувь скрипнула на полу, а шелест ткани возвестил о том, что один человек всё же обратил внимание на ослабленного генерала. Шаги казались каплями, что тревожат поверхность водной глади. В голове Гарреля шумело, и он видел перед собой лишь чёрные и бордовые тени какого-то неизвестного ада, в который он угодил из-за неимоверной усталости. Но даже оттуда, из пучин помутнившегося сознания, он отчётливо почувствовал запах духов королевы. — Только не думайте, что я привлекаю Ваше внимание… — прохрипел мужчина, силясь хоть немного пошевелиться, но безуспешно. Обычно женщины наигранно падают в обмороки, чтобы обратить на себя взоры мужчин, а тут всё наоборот. От этих мыслей Гаррель нахмурился и шёпотом выбранился — на большее у него не хватало сил. — У меня холодные руки… Может, они хоть немного приведут Вас в чувство… — ласково сказала Армель, коснувшись щёк Эжена. Генерал мотал головой из стороны в сторону, что-то невнятно мыча. — Простите, что? — переспросила королева. — Я… Я не выбрит… У меня щетина… Не трогайте… — обрывками сказал Гаррель, и женщина слегка засмеялась, покорно убрав руки с его лица и выискивая взглядом хоть что-то, что могло бы помочь несчастному. Но в комнате даже не было кувшина с водой, и потому Армель мягко развернула лицо Эжена и прислонила щекой к холодному мраморному полу, чтобы прохлада помогла ему прийти в себя. Наконец генерал смог открыть глаза и, чуть повернувшись, посмотреть на женщину, что молча и участливо сидела рядом с ним на полу. Она была в его любимом тёмно-зелёном платье, отчего тёмно-карий цвет её глаз становился гипнотичнее обычного. Интересно, а нравится ли это платье де Ренелю? — Да конечно, нет… — чуть рассмеялся генерал, случайно прошептав вслух. Захочешь любоваться платьями, когда прекрасно знаешь, что скрывается под ним. — Что «нет»? — с любопытством спросила Армель. — Ничего… — прошелестел Эжен, вглядываясь в глаза королевы. Она никогда не отводила взгляда. Она всё же как-то странно понимала его, хотя одновременно не понимала вовсе. Женщина облизнула свои губы и чуть нахмурилась, а в её взгляде снова промелькнуло то выражение наивного любопытства, которое не могло никого оставить равнодушным, поскольку выглядело очень милым. — Почему у меня губы сладкие?.. — задумчиво спросила саму себя Армель, вспоминая, что она могла есть недавно. — Мы вроде не целовались, чтобы им быть сладкими, — с лёгкой улыбкой пошутил Гаррель, и, завидев ответную улыбку королевы, на его душе стало немного легче. Она хранила верность де Ренелю, но по-своему. В невинных и слегка романтичных шутках она видела проявление глубокой духовной привязанности. — Сама думаю, почему они сладкие без Вашего поцелуя, — тихо засмеялась Армель. Эжен смотрел в белоснежный лепной потолок комнаты и снова вернулся мыслями к военным действиям. Сколько всего ещё нужно было предпринять. — Но сначала Вам нужно отдохнуть, генерал… Дамиан справится, — будто прочитав его мысли, высказала своё мнение королева. Гаррель не стал спорить. Отдых действительно был ему необходим. Вот только сможет ли он уснуть? — Как бы я хотел сейчас быть под одеялом, прижимаясь к какому-нибудь тёплому существу рядом… — мечтательно протянул Эжен, прикрыв глаза и погружаясь в мир своих фантазий. — Я сошью Вам мягкую игрушку, генерал, — с весёлым смешком отозвалась Армель, отчего мужчина возмущённо посмотрел на неё. — Я Вам что, ребёнок?! — Все мы в душе дети, Эжен. И каждый из нас хочет заботы и ласки. — Я бы предпочёл заботу иного рода… — Зайку или мишку? — весело спросила королева, отчего генерал поднялся и, ухватив своими цепкими пальцами шею Армель сзади, пристально смотрел в её глаза. — Кошечку… — с лёгкой усмешкой сказал Гаррель, откидывая тёмные, отливающие в свете солнца медью, мягкие пряди королевы. — О, об этом я не подумала. Хорошо… Будет Вам… кошечка… Глаза королевы изумлённо раскрылись, а голос становился всё тише, когда Эжен сильнее сжал горло женщины. С минуту они что-то выискивали в глазах друг друга, после чего генерал всё же нашёл в себе силы подняться и, направляясь к выходу, бросил через плечо: — Никто мне не нужен, Ваше Величество. Я один…