Кресло в сундуке

Дамблдор закатал рукава и, распустив хвост, тряхнул головой. Копна рыжих волос рассыпалась по его плечам, он улыбнулся своему отражению в зеркале, задумчиво поправил очки, зажигая стоящие на преподавательском столе свечи мановением руки. В дверь постучали; он обернулся и улыбнулся вновь, но уже не себе. - О, Ньют! Рад тебя видеть, заходи, - склонил он голову доброжелательно, а потом заправил рукой локон за ухо. - Я… Вечер добрый, - тихо пробормотал мальчик. Будь в комнате хоть кто-то кроме Дамблдора, он бы вряд ли услышал хоть что-то: от Ньюта сложно было добиться внятного ответа на самих занятиях, хотя ребенком он был явно одаренным. Сейчас же были только они двое, и Дамблдор про себя лишний раз поразился, каким нежным был голос Ньюта даже для его возраста. Ньют был… Красивым. Многие не понимали этого, да, подростки в Хогвартсе были глуповаты, по крайней мере, поколение Ньюта. Похоже, что только двое людей во всем замке видели, насколько мил и очарователен он был: Дамблдор и та дочь Лестрейнджей. Дамблдору было бы радоваться, да только вот, в отличие от Леты, он ничего не мог поделать, даже видя, насколько светла кожа Ньюта, насколько забавна его походка, насколько неотразим взгляд его глаз – потому что Дамблдор был профессором. - Что-то случилось? – участливо поинтересовался Дамблдор, но понял, что вопрос останется без ответа. Небольшой, но явно нелегкий сундук, который Ньют, оглянувшись, быстро вволок кабинет профессора, был более чем красноречив. Дамблдор закрыл дверь взмахом палочки, а еще одним – закинул засов. Ньют даже не оглянулся на эти хлопки и щелчки, он просто подтащил сундук ближе к преподавательскому столу и, остановившись, неловко посмотрел на Дамблдора. Тот вздохнул, пальцами по своей палочке скользя. - Ньют, там же не еще одно животное? – спросил он спокойно. Ньют отвел взгляд. Он был скромным – и это так мешало, это было действительно сильным препятствием для Дамблдора: порой он просто не мог понять, о чем думает этот мальчик. - Я кое-что сделал внутри. Профессор, вы… Посмотрите?.. – произнес Ньют дрожаще после недолгого молчания, а потом, обойдя сундук, осторожно открыл его. Уж что Дамблдор ожидал там увидеть, но никак не провал с несколькими лучами света, которые освещали миниатюрную комнату. Пару недель назад Ньют, запинаясь и бормоча, спросил его на уроке, насколько удобно применять заклинание незримого расширения. Он спросил, можно ли сделать дом внутри сундука, и Дамблдор ответил, что да, возможно, но не придал тогда этому вопросу особого значения. Он не учел, что Ньют был действительно особенным. - Ньют… - осторожно произнес Дамблдор, а потом поправил свои странные очки, - Ньют, ты молодец. Это… Это очень сложно, создать несколько пространств внутри маленькой вещи. Это поразительно для твоего возраста! – стал его голос выше, - Я… И вот тут Дамблдора просто переполнил восторг. - Я могу посмотреть изнутри?! – радостно спросил он, понимая в этот самый момент, что, кажется его попытки преподавать были вовсе не напрасны. Ньют же, увидев его улыбку, только поджал губы и спрятал лицо в хаффлпафском шарфе, но слова его были более чем добрыми. - Я принес его вам именно для этого. - Отли-и-ично! – протянул Дамблдор, еще выше закатывая рукава, и еще раз заглянул в сундук. – А ты там сам был? Ньют взялся тонкими пальцами за шарф и пробормотал: - Д-да. - Покажешь мне все? - Там… Всего две комнаты, - уже печальнее добавил Ньют, опять отводя взгляд, а Дамблдор склонился к нему, а потом осторожно взял за холодную руку. - Целых две комнаты, Ньют, - ласково коснулся он кончика носа мальчика пальцем, и тот, наконец, приспустил свой шарф. Подумав миг, он вообще его снял и положил на стол Дамблдора, пробормотав: - Там тепло. Дамблдор повел плечами и подошел к сундуку еще ближе, а Ньют встал рядом с ним. Он случайно коснулся ладони профессора, а потом одернул ее с таким видом, словно сделал что-то неправильно, и протянул руку над чернотой сундука: - Вы… Пойдете первым? Голос его прозвучал почему-то неуверенно, и Дамблдор хотел было нахмуриться, но вместо этого просто внимательно посмотрел на Ньюта. Тот не смог выдержать долгого зрительного контакта и опустил взгляд, начав рассматривать свои туфли, а Дамблдор осторожно взялся за его руку и, сжав в руке палочку, переступил через край сундука. Его нога провалилась в пустоту, и это было как неприятно, так и странно, но Дамблдор слишком верил в Ньюта, чтобы подумать об этом пустяке. Взявшись второй рукой за крышку сундука, он и вторую ногу внутрь перенес, а потом, отпустив и ученика, и сундук, прыгнул вниз. Лететь там было метра три, не так уж высоко, но приземление не показалось Дамблдору приятным. Ньют был гораздо менее ловким, потому, когда Дамблдор поймал его руками, сам собой встал вопрос: а не покалечился ли тут уже Ньют?.. На это Дамблдор решил обратить внимание в первую очередь, а потому, осторожно поставив мальчика на пол, сказал: - Можно, я кое-что тут сделаю? Ньют рассеянно оглянулся. В этой комнате было не так уж просторно: стол, стул, шкаф с книгами, которые попадали друг на друга, да проход в соседнее помещение. У потолка светила лампа со светлячками, а на столе стоял еще и масляный фонарь; но все казалось нормальным. Но он все-таки кивнул, и Дамблдор, приобняв его – для этого ему пришлось склониться, - показал рукой наверх, к выходу из сундука. - Давай я начертаю лестницу, - предложил он и провел палочкой в воздухе. Это было несложно – для него; Ньют же, посмотрев на то, как из воздуха появились деревянные бревнышки-перекладины, пробормотал: - Так правда будет удобнее. В следующий раз так и сделаю. Потом он взял фонарь, что стоял на столе, и пошел в соседнюю комнату. Дамблдор любопытно отправился за ним; ему нравилось тут все, на самом деле. Простые стены на самом деле были деревянными, и пахло все сосной, а уши Ньюта краснели в свете фонаря, когда он думал, что профессор оценивает все. Дамблдор же вовсе не был придирчив. - Милый гамак, - склонился он и прошептал Ньюту на ухо, а тот, вздрогнув, закраснелся еще больше. - Спасибо, - сказал он. Вторая комната была немногим больше: еще два шкафа, несколько небольших столиков с зельями, гамак, висящий под потолком, и кресло в углу, недалеко от него - вот и все. В ней не было света, и потому Ньют приложил палочку к фонарю, прошептал заклинание, и свет от него стал много ярче, но все еще оставался приглушенным. Он поставил фонарь на один из столиков с зельями, а Дамблдор с интересом прошелся вдоль книжных полок. Там были, в основном, учебники по трансфигурации и заклинаниям, но куда больше – трактатов о разных существах. Рядом лежали и свитки с перьями. Однако, один из книжных томов особенно заинтересовал профессора, поскольку он четко знал, что этот мануал был в запретной секции библиотеки Хогвартса. Утвердившись, что это именно та книга, Дамблдор взял себе на заметку поговорить с Ньютом об опасности книг из запретной секции, но на этот раз решил проигнорировать такое нарушение правил. Он вовсе не хотел, чтобы Ньюта подвесили в подземелье вверх тормашками. Наконец, Дамблдор уселся в кресло, а Ньют, до того сжимавший столешницу своими тонкими пальцами до побеления, осторожно спросил: - Ну… Как вам, профессор? Улыбка Дамблдора стала шире. - Мне очень нравится. Но главное – чтобы было удобно тебе. Ты же сюда забираешься, когда для тебя становится слишком шумно в вашей гостиной, верно? – снова повел он плечами: да, кресло было очень мягким. - Да, - согласился Ньют и склонил голову. Почему-то он отложил палочку в сторону, и Дамблдор, заметив это, немного насторожился, но потом вспомнил, что Ньют часто любил делать что-то просто руками. Вопрос был в том, что. - На самом деле, здесь лишь не хватало света… Поначалу, но ты здорово придумал с фонарем. Мне правда все нравится, не говоря уже о том, что ты уже, похоже, готов к экзамену по трансфигурации, - продолжил Дамблдор, внимательно следя за Ньютом. Тот просто подошел к нему, медленно, словно Дамблдор был каким-то драконом. Это становилось уже совсем странным, и Ньют в конце концов спросил: - Считаете ли вы, что здесь уютно, профессор? – и нервно сглотнул. Он смотрел Дамблдору прямо в глаза, и тот мог увидеть каждую охровую прожилку в его зеленых глазах. Ньют был… Правда красив, и Дамблдор сжал пальцы в кулак, так, чтобы ногти впились в кожу и стало немного больно, и потому голос его прозвучал несколько приглушенно, когда он ответил: - Да, здесь очень уютно, Ньют. Дамблдор пытался не забывать, что он был старше Ньюта в два раза, каждый раз, когда смотрел на него или даже просто проверял его сочинения. Ему постоянно хотелось подписать что-то игривое, милое и в то же время успокаивающее; ему хотелось позвать Ньюта на чаепитие, но так, чтобы он задержался подольше. Ньют был солнцем Хогвартса, и бесконечными дураками были те, кто упускал его – так думалось Дамблдору. Ньют же, на самом деле, забыл, что ему было лишь шестнадцать. Медленно, не теряя взгляда Дамблдора, будто он был гиппогрифом, Ньют забрался ему на колени. Его ноги дрожали, как и руки, которыми он взялся за платок учителя, коснулся плеч и, наконец, принялся за пуговицы жилета. Его пальцы запутались в длинных рыжих волосах, и лишь то, что Дамблдору стало немного больно, смогло пробудить его сознание. Он моргнул, и Ньют тут же опустил взгляд. - Профессор… Профессор, я… - едва слышно произнес он, хотя, на самом деле, Дамблдор прочитал это по его губам. Ньют освободил руки от плена рыжих волос, и он действительно зря это сделал. Дамблдор просто не мог сопротивляться, когда кто-то касался его волос. Он однажды попадался на этот крючок, но ничего не мог с собой поделать и теперь – но Ньют тонкими пальцами взялся за край брюк Дамблдора, так и не закончив свои слова. Мерлин, ему было всего шестнадцать. Дамблдор аккуратно коснулся его холодных запястий и отнял руки Ньюта от себя. Тот испуганно дернулся, вздрогнув, и поднял взгляд – а Дамблдор прижал его ладони к своей груди и успокаивающе произнес: - Мне очень нравится твоя школьная мантия, Ньют. Мне не хотелось бы ее испортить. У него в горле, на самом деле, встал ком, но он просто не видел иного решения. Коснулся теплыми пальцами лица Скамандера – каким же очаровательным был этот ребенок! – и привлек к себе, а Ньют поддался, получая, наверное, свой первый поцелуй. Не холодный, не грубый, не жесткий, а мягкий и нежный, такой, какими и должны быть первые поцелуи. Дамблдор дал ему самому решить, когда прекратить, и Ньют в конце концов отстранился. Он выдохнул профессору в губы, и тому потребовалось немало усилий, чтобы не повторить. Но слов у него больше не было. Он обнял замолкшего Ньюта и прижал к себе, только так чувствуя, что тот еще дышит. Хотя бы это было хорошо. Дамблдор не знал, был ли он рад всему этому – но точно понимал одно: если Ньют попросит у него забвения, он выполнит эту просьбу. А Ньют схватился пальцами за его жилетки и прижался щекой к крепкому плечу профессора, просто не понимая, как же теперь дальше быть.