Чудовище

      Ты стоишь у входа, задумчиво переминаясь с ноги на ногу. Яркое меридианское солнце клонится к горизонту, длинные тени ложатся на дорожки и траву, захватывая всё больше и больше пространства.       Ты напряжена. Это заметно по тем своеобразным жестам, с которыми ты ходишь по небольшому участку лужайки возле угрюмых стен темницы. День кончается, а в тебе всё ещё нет мужества войти внутрь ужасной обители.       Ты до дрожи боишься тьмы в глазах загнанного в ловушку чудовища.       Твоего брата.       Прошло уже столько лет, а ты всё ещё не можешь поверить, что Фобос тебя использовал. Что единственный родной человек захотел твоей смерти. Ты надеешься до сих пор, что он одумается, скажет, что хотел не этого, но нет.       Тебе страшно и больно видеть его за решёткой, потому что ты до сих пор любишь его.       Он твой брат, и с этим ничего не поделаешь.       Тени становятся гуще. Ещё чуть-чуть — и ворота тюрьмы захлопнутся до следующего восхода солнца. Понимая это, ты собираешь в кулак всю свою волю и решительно двигаешься вперёд.       Снаружи сумрачно, но свежо и спокойно. Тут же, внутри, мрачно и темно. Лишь мерное сияние зачарованных решёток чуть разгоняет чёрную тьму, поселившуюся в углах темницы и в сердцах её узников.       Ты продолжаешь свой путь вперёд, до хорошо знакомой камеры. Тебе не нужен свет, чтобы увидеть брата — знаешь, что он следит за каждым шагом, словно оголодавший хищник, с тех самых пор как ты вошла в тюрьму. Знаешь, как он напрягает тело, привычно кривит губы в издевательской ухмылке, щурит хитрые глаза и морщит нос. Знаешь, как резко встряхивает головой, словно пёс, разбрызгивая вокруг лица волны серебристых волос…       Ты знаешь всё это, даже не видя почти ничего в удручающей тьме — каждый раз во время встреч Фобос делает все описанные движения, неосознанно или намеренно.       А ещё он язвит — и ты инстинктивно напрягаешься, ожидая коварного удара в спину. За эти годы ты стала настоящей королевой Меридиана, познала на своей шкуре и интриги, и предательство, но привыкнуть к жестоким словам брата так и не смогла. Хуже всего было то, что он был абсолютно прав. «Никому нельзя доверять», — издевательски шипит обычно Фобос, и ты уже не можешь не согласиться. Опальный принц хмурится, он хотел снова ранить тебя словами, но они уже давно пробили твою защиту. Кто знал, что даже подруги, стражницы Завесы, умеют так искусно и больно бросать?       «Извини, Элион, но твои подданные прорываются на Землю. Твоя мягкотелость зашла слишком далеко. Прости, мы больше не можем быть подругами. Усмиряй своих меридианцев, а не то нам придётся разобраться и с ними, и с тобой», — привычно звучит в голове усталый голос Корнелии, и ты в который раз резко закидываешь это воспоминание как можно дальше в голову.       Фобос глядит на тебя насмешливо, но непривычно долго молчит, словно смакуя в своей памяти этот момент твоей полной растерянности. Ещё немного — и он, кажется, снова негромко, но торжествующе засмеётся и произнесёт своим хриплым и ломким после долгого молчания голосом:        — А я ведь тебе говорил, Элион.       Ты не хочешь снова слушать ранящие тебя слова. Подходишь почти вплотную к камере и пристально смотришь в серо-зелёные безумные глаза.        — Привет, брат. — Ты имитируешь улыбку так натурально, что Фобос теряется, не знает, как грубее ответить на приветствие.       Одного мгновения задержки хватает, чтобы показать, кто тут хозяин, а кто — загнанный в угол узник.        — Ненавижу! — шипит Фобос. Его глаза полыхают яростью, он дышит на тебя сокрушительной тьмой, но ты уже обрела уверенность. Ему больше не сломить тебя ни словом, ни жестом.        — Каждый раз одно и то же. Будь оригинальней, братец. — Ты не хотела язвить, но насмешка, спрятанная между слов, попала в цель.       Серо-зелёные глаза вспыхивают ненавистью. Фобос делает резкий шаг вперёд, почти прижимается лбом к электрической поверхности решётки. Черты его лица неуловимо меняются, скрадываются под выступившей на лице шерстью. Кончики длинных усов щекочат твой нос через решётку, но ты стоишь и спокойно глядишь в глаза очнувшегося зверя.        — Ненавижу! — ещё громче шипит он, тяжело дыша и глядя в тебя жутко и немигающе, но ты не делаешь ни одного движения назад.       Много лет назад вид схлынувшего брата привёл тебя в состояние, близкое к истерике, но те времена давно прошли. Больше рыжехвост не может напугать тебя. Он заперт в клетке и безвреден, а ты…       А ты впервые жалеешь, что не можешь провести рукой по растрёпанной и влажной рыжей шерсти.        — Почему, Фобос? — В тебе нет ни капли страха, и брат резко отскакивает во тьму. Шерсть словно втягивается в кожу, снова становясь невидимой человеческому глазу.        — Из-за тебя я стал никем, — зло рычит Фобос. Если бы взглядом можно было убивать — он бы давно воспользовался этим оружием.       Но оно не работает, и опальный принц отводит взор.        — Ты сам решил стать злом. Злу никогда не победить, — вера в эти слова уже не такая сильная, как раньше, но ты продолжаешь упрямо повторять это визит за визитом. — Я люблю тебя. И я очень хочу, чтобы ты понял, как я хочу вернуть тебя домой.       Но серо-зелёные глаза так же холодны, как всегда.       Где-то неподалёку восклицают что-то тюремные стражи, и ты медленно отслоняешься от решётки. Из года в год ты веришь, что настанет день, когда Фобос осознает свои ошибки, и тебе удастся забрать его назад, в замок. Но все ожидания тщетны.        — Я не нуждаюсь в твоей любви! — по-звериному рычит брат в своей темнице, и ты в очередной раз терпишь поражение.