Англия vs. Германия в пабе

Я всегда любила английский. Ещё в детстве, когда семья собиралась на субботние посиделки с друзьями, одна из дочерей этой семьи уводила меня в их дом смотреть Секретные материалы. Сначала в почти одноголосном, типичном для девяностых, гнусавом переводе. Она так мило отворачивала меня к стене, когда очередная чупакабра появлялась на экране. А я в свою очередь мило хватала её за руки, закрывая свои глаза. Шли годы, одноголосный перевод уступил место оригинальной звуковой дорожке. Вероятно, я ещё не сказала, что летом она любила учить меня этому языку. И ещё парочке вещей. Но сейчас о другом. Год назад я, неведомым для себя образом, оказалась в группе изучающих немецкий язык. В целом, было прикольно. Деспотичный шестидесятилетний преподаватель, в образе которого угадывалось ловеласовское прошлое. Много незнакомых мне людей. Большая часть группы была с географического факультета. Абсолютно разношерстные студенты. Честно говоря, мне они казались скучными. Мы даже не устраивали битв факультетов на переменах между заучиванием спряжений глагола sein и упрёками в пропащем поколении со стороны herrʼa Никольского. Когда я первый раз так его назвала, большая часть группы не поняла прикола. А он и ты поняли. Ты искривила губы в усмешке, а он прищурил глаза и промолчал. Я знала, что расплата придёт. Бумеранг вернулся на следующем же занятии, когда я, против своей воли, перевела столь пристальное внимание с твоей персоны на себя. Тебя мгновенно отпустили на место, а меня вызвали к доске. Чёртова тема «одежда»! И чёртов его взгляд! Чертова твоя улыбка! Начинаю склоняться к мысли, что это, а ещё желание смутить, заставило меня на довольно провокационный вопрос: «Носишь нижнее белье и летом?». Ответить: «Только если рядом нет знойной девушки». До сих пор помню, как кафедра, на которую я опёрлась, впилась в рёбра; взгляд своей подруги, за которой пришла на эти курсы (она лишь устало потёрла переносицу); твои глаза, застывшие в промежуточном положении с насмешливого до шокированного. Что, не ожидала? У меня была глупая особенность, с которой никто не мог пособиться: от волнения я переходила на английский язык. Наш многоуважаемый herr посмеивался над этим в своей излюбленной сарказмирующей форме, а твои губы трогала снисходительная улыбка. Чёрт! Она всегда выбешивала меня. А то, что ты сидела чуть впереди и по диагонали от меня, ничуть не облегчало дело. Ребята веселились на таких моментах, а мне хотелось стереть твою улыбку. Как? Даже себе боялась признаться в выбранном способе. И вот мы оказываемся на научном стендапе. Я достаточно пьяна, спасибо бармену Вове. Он методично накачивал меня вискарём перед выступлением и за пять минут до него оттащил от своего пьяного друга. После это инцидента мгновенно захотелось принять душ и ещё помолиться, что родилась лесбиянкой. Моё выступление в костюме кота начинается со слов: «Привет, меня зовут Юля. У меня нет парня, а ещё я занимаюсь кошками!». Софитов на сцене нет, и я вижу, как зажглись глаза у пары девчат, а парни бодро заулюлюкали. Само выступление пролетело словно Конкорд. Я даже сумела чётко ответить на вопросы из зала. Кажется, моя одногруппница выходила на сцену для поиска моего мурчала. И, кажется, мой гей-радар впервые дал сбой. Я прохожу сквозь толпу к бару. Единственное, чего хочу — покурить и выпить ещё. Ребята хлопают меня по плечу и просят сфотографироваться. Какая-то из девушек чересчур мило улыбается и играет с моими цепочками. Я улыбаюсь в ответ и пишу свой номер на салфетке рядом с ней. Завтра она протрезвеет и не позвонит. Возле бара стоишь ты, упираясь спиной в стойку. Я киваю Вове, чтобы повторил и начинаю стягивать с себя этот чёртов костюм. Господи, как в нём жарко. По глазам Вовы, который подаёт мне стакан и забирает костюм, вижу, что он хотел явно большего. Поворачиваюсь к тебе и провожаю отошедшего нашего забавного Густава — носителя языка. Перевожу взгляд на бокал, который греешь о свой подборок. Немного закатываю глаза. Ты такая типичная девушка. Белое вино. Против воли подхожу ближе, наполовину закрывая тебя от гостей. Мне хочется притронуться к тебе. Следуя этому порыву, кладу ладонь на твой живот. Тонкая ткань блузки не может скрыть, как дёрнулись мышцы пресса. Ты перестаёшь тупо пялиться на очередного выступающего и переводишь свои серо-зелёные глаза на меня. Зрачки сужаются в попытке сфокусироваться. Меня же радует то, что ты не отбросила мою руку. Спасибо и на этом. Как-то мне довелось видеть, как ты припечатала к стене своего бывшего. Клянусь, я не хотела быть свидетелем этого, но, если честно, в тот момент почему-то внутри поднялась волна гордости. Я списала это на гордость за женский род в целом. Я наклоняюсь ближе к тебе. Чёрт, что же так шумно. Вдыхаю запах твоего парфюма. Удивлена, что это легкие и свежие ноты. — Тебе понравилось? — мой голос раздается возле твоего уха. — Это было, — твоё дыхание опаляет мою шею. Это было опрометчиво с моей стороны — сразу подставить своё слабое место, пусть и не врагу, но человеку, который любит меня побесить точно так же, как и я его. — Не так плохо, как я думала, — продолжаешь ты, а я начинаю задумываться: не подмешивал ли Вова весь вечер в мои коктейли что. Потому что начинаю терять контроль над собой. Мне нужно уйти. Улица и сигарета. И желательно быть одной в этот момент. — Но что же ты не сказала про свою девушку? Стоп. Что? — Что? — удивлённо смотрю в твои глаза и вижу в них смех. Ты возвращаешь мою голову на место и шепчешь на ухо, ещё больше распаляя огонь во мне. — Девушку. С который вы неразлучны на немецком, которую ты оберегаешь, которую забираешь на машине. Я хрипло смеюсь тебе в волосы и чувствую, как ты раздражённо выдыхаешь. — Это дружба. Сама настоящая, — я веду ладонью по твоему животу и останавливаюсь на пояснице. — А то, что мне сейчас приходится говорить о своих отношениях, свидетельствует, что тебе не всё равно. Я набираюсь наглости и легонько целую тебя в шею. Твоя рука, до этого мирно лежавшая на моём плече, впивается ногтями в него. Виски был определённо с примесью афродизиака, но я снова дарю поцелуи твоей шее. Чувствую, как рука зарывается в мои волосы, царапая кожу головы. Я хочу тебя. Только сейчас поняла. Иногда я бываю очень хорошим тормозом. Я хочу тебя с первого момента, как встретилась взглядом с этим насмешливым выражением глаз, увидела снисходительную улыбку. Именно по этой причине мы оказываемся в туалете. Я закрываю дверь на замок. Господи, за столиками сидит вся администрация университета, бесенята во мне ликуют. А ты отвечаешь на мои поцелуи, вжимаясь в моё тело так, что я всё готова сделать только пусть это не заканчивается. Мы опускаем крышку унитаза, и я оказываюсь прижатой тобой к нему. Ты так устроилась на моих бёдрах, что есть подозрения: а первый ли раз подобное? Я отрываюсь от твоих губ и снова вижу на них эту самую бесящую улыбку. Утробно рыча, возвращаюсь к ним, попутно выдёргивая из пояса джинсов твою блузку. — Аккуратнее с пуговицами, — шепчешь ты, целуя меня в шею. Я же в ответ начинаю хныкать, что мне совсем не свойственно: — Они бесят. Ты снова улыбаешься и одной рукой убираешь мои руки, прижимая их к стене над нами, а второй нарочито медленно расстегиваешь маленькие бесящие розовые пуговки. Я подавляю желание вновь стереть улыбку и смиренно жду, когда получу свободу. То, что спрятано (будем честны, просто прикрыто) твоей блузкой радует меня. И ты видишь, как моё выражение лица меняется, становясь похожим на выражение кота, когда он дорвался до сметаны. — Неужели нравится? — пробуешь съязвить. Но последние слоги теряются в твоём выдохе, когда я целую твою грудь, а мои руки, наконец получившие свободу, обхватывают за ягодицы. — Не так плохо, как думала, — отвечаю я и чувствую, как снова прошлись ноготками по моему скальпу. — Девушка, вы импульсивны, — смеюсь я, глядя в твои темнеющие глаза. На секунду кажется, что в них сверкнула молния. Ты выгибаешься под моими поцелуями в шею, я дохожу до мочки уха и шепчу: — Ты прекрасна. И кретин тот, кто скажет иначе. Наверняка, ты хотела что-то сказать, но не смогла. Снова стон выходит вместо слов. На сей раз из-за простого прикосновения моего языка к мочке. Я чувствую, как твои руки пытаются забраться в мои джинсы. Усмехаясь, свожу ноги вместе и наблюдаю, как на твоём лице проскальзывает обида. Да, у меня там пожар, но сейчас не об этом. Слишком профессионально расстегиваю джинсы на тебе. Пока ты не придумала комментарий, занимаю твой острый язычок верным делом. Где учат так целоваться? Твою жеж мать! Зубы смыкаются на моей нижней губе. Молись, чтобы не осталось следов. Я прохожусь пальцами от влагалища до клитора, а ты прерывисто выдыхаешь мне в губы. Твоя попытка найти пальцы и уже, наконец, вставить в себя, не приводит ни к чему. Я лишь впиваюсь свободной рукой в твоё бедро, фиксируя в нужном положении. Ты раздраженно выдыхаешь. — Чего ждёшь? — вот сейчас точно в твоих глазах сверкнула молния, и не одна. — Любуюсь, а ещё отыгрываюсь за год твоих снисходительных улыбок. — Каких улыбок? — у тебя хватает наглости снова изобразить её на своём милом личике. В ответ я вяло очерчиваю твой комок нервов, и ты снова хнычешь. Чёрт, а мне это даже нравится. Я целую твою грудь, помогая себе свободной рукой поднять бюстгальтер. Когда мои пальцы входят в тебя, ты выгибаешься с такой силой, что грудь снова оказывается возле моих губ. А я, между прочим, сидела ровно и наблюдала за тобой. Внутри тебя жарко и влажно. Я вновь выхожу и размазываю влагу до клитора, делая там круг. Ты снова дергаешь бёдрами, и в этот раз я ведусь на этот трюк. Ты прекрасна. Правда. И самая большая в моём мире язва. Ты как тот колючий и безумно вкусный экзотический фрукт. Колешь и приносишь удовольствие. Твоя откинутая шея так и просит поцелуев, я поднимаюсь по ней и борюсь с желанием оставить на нежной коже смачный засос. Который будет тебе ещё не одну неделю напоминать про этот вечер. Сделать это, для меня значит одно — полностью потерять контроль и заодно расписаться в своих чувствах. Пока не знаю, есть они или нет, но и доставлять тебе поводов гордиться тоже не хочется. Мне нужно войти в тебя ещё пару раз, надавить большим пальцем на клитор. И вот я ловлю твой вздох в губы, а мои пальцы сжаты твоими мышцами. Я осторожно целую тебя, пока ты приходишь в себя. Вынимаю пальцы и вижу открывшиеся глаза. Это магия, да? Ты ведьма? Как они могут быть сейчас такого лазурного цвета? Ты притягиваешься ко мне и снова целуешь. Ох, ёбушки-воробушки! Тот самый нежный поцелуй. Блядство. Я пропала. Нравится мне это или нет. Мы встаем, моя рука всё ещё впивается в твоё бедро. Вот где точно останутся синяки. Надеюсь, ты меня простишь. Я вроде как заставила тебя кончить. Пока я мыла руки, ты с невозмутимым видом сидела в расстегнутых джинсах и блузке на унитазе. Я отвлеклась на отражение собственных расширенных зрачков в зеркале, когда ты оказалась позади меня, а твоя рука скользнула за пояс моих джинсов. Руки рефлекторно сжали фаянс. Да так, что костяшки побелели. Я ненавижу своё тело. За всё наше совместное житье оно предаёт меня в самые важные моменты. Так и в этот раз, когда твоё колено скользнуло между моих ног. Глаза закрылись, а голова откинулась назад. На шее тут же очутились губы с агрессивными поцелуями. — Посмотри на себя, — в затянутый пеленой разум ворвался твой хриплый голос. — Открой глаза и смотри в зеркало, — давление на налитый кровью клитор заметно отрезвило меня. И я распахнула глаза. Чёрт, да я ж покраснела! В моё плечо упёрся твой подбородок, свободной рукой ты убрала мои волосы. Я обрежу их к чертям! — И не закрывай глаза ни на секунду, — прошептала ты перед новым поцелуем. Моё шокированное выражение выдало меня с потрохами. — Не одна ты любишь доминировать, — ты отомстила мне, войдя на фалангу. Рыкнув, я прижалась пятой точкой к тебе. Почему я молчу? — Полагаю, твоя мстительная натура довольна? — Божечки! Опять эта улыбка. Впервые жалею, что я человек, а не сова. — Не совсем, — ухмыляешься ты, проводя свободной рукой по моему бедру. После я теряю из виду твоё лицо, но чувствую спускающиеся по позвоночнику поцелуи. Я на секунду прикрываю глаза и слышу твоё возмущенное: — Кому сказали держать их открытыми? Шлепок. Ауч! Это было неожиданно. Я распахиваю глаза и вижу, как вторая пара глаз в отражении смеётся. Ты входишь в меня, задавая быстрый и рваный ритм, а я прогибаюсь в попытке прижаться к тебе, как портовая шлюха. Согласна быть хоть кем, спаси уже от напряжения. И впервые наши мысли сходятся. Меня накрывает, протяжный выдох — свидетель, а ты смотришь на это в зеркало. Стоп. Что это только что было в твоих глазах? Восхищение? Ты целуешь меня в шею. Твоя левая рука гуляет по моему телу, невесомо поглаживая то живот, то грудь, правую я опускаю под льющуюся воду. Вернув одежду в первоначальный вид, ты хочешь выйти. Хоспаде! От нас за километр разит сексом! Я в последний момент не даю открыть дверь, накрывая твою ладонь на дверном замке. Целую в шею и поправляю волос. — Раз мы вышли на новый уровень, позанимаешься со мной немецким? Ты поворачиваешься ко мне с этой своей бесящей улыбочкой, а я, подозреваю, выгляжу точно так же. Ничего не говоришь и выходишь из туалета. Я остаюсь там ещё на минуту. Тупо смотрю в дверь. Подхожу к бару, где вижу ухмыляющегося Вову. — Юль, тебя тут покусали, — показывает он на угол шеи и ключицы. Я провожу рукой и чувствую маленькие ранки. Сучка. Ухмыляюсь и выхожу через черный вход покурить.