Однажды в метро

Золотые медалисты ездят на такси. Это шикарное правило стоило внести в конституцию, выгравировать на мраморной табличке и прикрепить вместо одной из кремлёвских звёзд. Поэтому Виктор не планировал спускаться в метро на следующий день после триумфальной победы в Кубке Ростелекома. Он бы предпочёл, чтобы ноги его не было в московском метро никогда и ни при каких обстоятельствах, но Якиманка стояла, обе Ордынки даже не стояли, а лежали, встреча со спонсорами, которую Яков организовывал полгода, начиналась через пятнадцать минут. Расплатившись с таксистом, Виктор решил выйти в не слишком удачном месте и шагнул в месиво грязного снега своими ботинками, которые стоили больше, чем… Дорого стоили, короче говоря, он не запоминал цены и всё остальное. Спускаясь по эскалатору, Виктор думал, что нужно было идти пешком. Чёрт с ним, поздно уже. Не бежать же вверх по идущим вниз ступеням. К тому же он недостаточно хорошо ориентировался в Москве, чтобы найти ресторан самостоятельно, а до умопомрачения тыкать замёрзшими пальцами в навигатор точно не входило в список его любимых развлечений. На платформе лениво оттирали пятно крови. Вот кто бы ответил, что не так с этим городом. В вагоне крови и иных следов расчленёнки не было, что несомненно плюс, свободных мест тоже, что печальнее, но до давки пока не дошло. Никто, по крайней мере, не упирался локтем в почки или дипломатом в пах. У поручня сидел, сжавшись до предела человеческих возможностей, паренёк-азиат в очках, в маске, закрывающей пол-лица, в наушниках и с телефоном, на экране которого играло какое-то видео. То есть спрятался от мира всеми доступными способами, даже одет был по старому доброму капустному принципу, будто всю одежду на себя напялил разом. Виктор вот вообще не имел понятия, какого хрена с ним произошло, но очнулся он, когда объявили станцию, следующую за той, на которой нужно было выйти. Это было нелепо сразу по многим причинам. Первая и самая главная: разглядеть из представленного получалось уши, причёску, брови и ладони. Уши были хороши, но качественных ушей, пожалуй, мало для того, чтобы забить на деловую встречу и бесцельно кататься в метро. «Сколько ему лет-то? Вдруг несовершеннолетний? По японцам не понять. С чего ты взял, что он японец? Расизмом попахивает, Никифоров», — вещал внутренний монолог, пока Виктор тупо пялился на черноволосую макушку. Когда рядом освободилось место, с небес запел хор ангелов, и слышно его было даже под землёй. Одна из стоящих рядом девушек громко цокнула языком, негодуя, что за мужчины такие пошли, другая ткнула подругу в бок — это ж звезда, цвет нации, побойся бога. Не испытывая ровным счётом никаких мук совести, Виктор грациозно опустился на сидение. Первым делом он заглянул в телефон, чтобы понять, чем объект его внезапной страсти увлечён. Объект был увлечён Виктором. Это облегчало задачу. Или нет? Мало ли почему человек смотрит видео с прошлогоднего чемпионата мира по фигурному катанию? Может, он спортивный журналист или просто интересующийся.  Когда на смену обычной записи проката пришёл клип с периодически выпрыгивающими сердечками, сомнения Виктора подразвеялись. Вряд ли спортивный журналист из любви к профессии будет такое смотреть. А он ещё думал, стоит ли пытаться кадрить мужика в московском метро! Ещё как стоит, оказывается. Оставалось обратить на себя внимание. Не сорвёшь же наушники и не скажешь: «А вот он я!».  Виктор не придумал ничего лучше, чем доставить парню максимум неудобств. Он и ёрзал, и ноги раздвигал в классическую позу «мои яйца слишком велики для общественного транспорта», и локтями пихался, делая вид, что ищет что-то в карманах. Ноль реакции. Когда до конечной оставалось преступно мало станций, Виктор отчаялся и положил голову на соседа, который сжался ещё сильнее, но от поползновения себя аккуратненько избавил, дёрнув плечом. Виктор бы точно сотворил какую-нибудь дурь, если бы поезд вдруг не остановился в туннеле. Женский голос попросил соблюдать спокойствие. Соблюдёшь тут, когда любовь нечаянно нагрянула, а её совсем не ждал. Пассажиры напряглись, стали разглядывать друг друга, чтобы понять, с кем вместе придётся умирать. «Это же Виктор Никифоров!» — громким шёпотом сказали в противоположной части вагона. Сосед Виктора поставил видео на паузу ещё в тот момент, когда поезд остановился, а теперь, услышав возглас, резко крутанул головой. Да так крутанул, что за него стало страшно — как бы шея не сломалась. Интересно, знал ли он русский или просто среагировал на знакомое имя. На Виктора за его долгую карьеру смотрели по-разному, но никогда с таким всепоглощающим ужасом. Парень бросил перепуганный взгляд на экран, где Виктор завис во втором обороте риттбергера, залился краской, и выронил телефон на колени, но не на свои, а на соседние. От болезненного удара Виктор поморщился и зажмурил один глаз. Виновник происшествия попытался забрать свой телефон, облапал ногу Виктора, смутился и, судя по виду, скончался от кровоизлияния в мозг. Пока разворачивалась эта драма, поезд тронулся и сразу же резко затормозил. Их лица оказались очень близко. Ближе. Ещё ближе. Поезд снова дёрнулся. Лбом прекрасный юноша со всего размаха вмазался Виктору в нос. Голова взорвалась болью, из ноздрей хлынула кровь. Да у нас тут идеальное начало страстного романа, посмотрите-ка! У кого-то из пассажиров вырвался сочувственный вздох. За этим наблюдать было больно, не то что проживать! Когда получилось разлепить глаза, Виктор снова вперился взглядом в перепуганные тёмно-карие очи за толстыми стёклами очков, которые находились преступно близко. Спасибо, всё чудесно, спать он теперь не будет никогда, только лежать в кровати, глядя в потолок, и вспоминать. Юноша дёрнул маску вниз. Ну что ж, нижняя часть его лица соответствовала верхней, такая же милая плюс пухлые щёчки. Единственное, Виктор бы предпочёл, чтобы знакомство прошло бескровно. — Как… как я могу загладить свою вину? — промямлило это чудо по-английски. — Ну-у, на встречу я всё равно опоздал, — прогнусавил Виктор, вытирая нос рукавом бессовестно дорогого пальто. — Предлагаю сходить выпить кофе, если меня не выставят на улицу в таком виде.  Паренёк весь подобрался, руки сжал в кулаки, подбородок задрал. Виктор решил, что ему сейчас повторно будут бить морду, но уже не случайно, а за домогательства и гомосексуализм. — Мой отель тут недалеко! На следующей станции. Вам же умыться надо и лёд приложить. А я, знаете, в Москву на соревнование приехал, чтобы друга поддержать… и на вас посмотреть. Меня зовут Кацуки Юри. — Посмотрел, Кацуки Юри? — усмехнулся Виктор. Юри с энтузиазмом закивал. «Ура, Никифоров, у тебя будет секс! И не только у твоего мозга, когда его будет иметь Яков из-за сорвавшейся встречи!», — орал внутренний голос. Посмотрел Виктор ещё раз на своего горе-фаната. «Нет, родной мой, будет долгое и упорное ухаживание». Ничего, так даже интереснее. Объявили станцию. Пора выходить.